Айрис Джоансен - Дорога домой Страница 12

– Кажется, настало время поговорить обо всем с Джоном. Говоришь, он снаружи?

Гунер уныло кивнул:

– Вижу, что ты не собираешься спускать это на тормозах. Так что, наверное, будет лучше накрывать на стол не через двадцать минут, а через полчаса по крайней мере.

– Скорее всего.

– Возьми мою дубленку на вешалке в прихожей, накинь ее на себя. Воспаление легких нам тут ни к чему.

– Гулять я не собираюсь. В моем положении лучше избегать рискованных вылазок. Я выйду всего на несколько минут. Я не собираюсь выяснять отношения, – она улыбнулась. – Эндрю не любит, когда я огорчаюсь.

– Как и Джон. И это означает, что я получу выволочку. Передай им обоим, что я весьма сожалею о случившемся. – Гунер вздохнул. – Но что правда, то правда. Шила в мешке не утаишь.

Улыбка все еще играла на губах Элизабет, когда она, накинув на себя дубленку Гунера, вышла наружу. Но эта улыбка исчезла при виде Джона, стоявшего к ней спиной и глядевшего в темноту. Первые легкие снежинки, что кружились в воздухе, искорками сверкали на его темных волосах. Впервые с момента их встречи он казался совершенно спокойным.

– Джон! – окликнула его Элизабет. Он повернулся к ней. И его лицо сразу же приняло озабоченное и встревоженное выражение, которое больно задело ее, точно так же, как и неосторожная фраза, брошенная в машине. Словно он каждую минуту готовился отразить нападение. Эта его напряженность становилась мучительной. Ей вдруг захотелось прижать его к себе, чтобы снять с него тревогу, чтобы он мог позволить себе расслабиться, успокоиться… Господи, что это она выдумывает! Джон меньше всего нуждался в защите. Она закрыла за собой дверь.

– Мне бы хотелось поговорить с тобой.

:

– Чудно, – напряжение сразу ослабло. – Но, может, лучше зайти в дом? Здесь довольно холодно.

– Не настолько. Свежий воздух мне все равно нужен. А мы не задержимся надолго. – А еще ей нужна эта темнота. Вопросы, которые она собирается задать ему, не так-то просто выговорить, глядя в его темные бездонные глаза. Элизабет подошла поближе. – Снегопад пока не очень сильный. Быть может, бюро ошиблось в своих прогнозах насчет бури?

– Возможно.

Она чувствовала его взгляд на своем лице и непроизвольно сжимала деревянные перила.

– Догадываюсь, что мой вопрос прозвучит крайне глупо. Скорее всего это какое-то идиотское недоразумение. Но я принадлежу к числу тех людей, которые предпочитают ясность во всех отношениях.

Лицо Джона по-прежнему оставалось в тени, но Элизабет сразу почувствовала по изменившейся осанке, что он снова напрягся. Эта же напряженность ощущалась и в его голосе. Она выпалила все сразу, не выбирая выражений, только чтобы поскорее освободиться от груза накопившихся в ней сомнений:

– Тебе не составит труда объяснить, что имел в виду Гунер, когда сказал.., Думаю, что это…

– А что сказал Гунер? Как я могу тебе что-то разъяснить, если не знаю, о чем идет речь.

– Он назвал меня… твоей возлюбленной.

Джон ругнулся про себя.

– Не сомневаюсь, что произошла какая-то ошибка, – с жаром заговорила Элизабет. – Я просто не хотела, чтобы клубок недоразумений увеличивался…

– Это не ошибка.

Элизабет резко подняла голову.

– Что? – прошептала она.

– Ошибка заключается только в том, каким образом это вышло наружу. Но мне следовало догадаться, что Гунер все равно проболтается.

– Но он сказал…

– Что ты моя возлюбленная? Так оно и есть. Ты моя возлюбленная, хотя я и не собирался употреблять по отношению к нам это слово. Но люди типа Гунера довольно просто воспринимают связи между мужчиной и женщиной. Одно только верно в его словах: ты принадлежишь мне. – Джон помолчал. – Как и я принадлежу тебе.

Элизабет изумленно покачала головой:

– Это какое-то сумасшествие. Мы встретились только вчера. Мы ничего не I знаем друг о друге.

– Я знаю о тебе все.

– Из писем Марка? Что он мог написать, кроме самых общих фраз? – Она слабо улыбнулась. – И не думаю, что рассказы о такой обычной женщине, как я, способны взбудоражить чье-либо воображение.

– Я знаю о тебе все, – повторил Джон – и мне незачем будоражить воображение. И без того хватает. Я взвинчен до предела.

Она не могла перевести дыхания. Горячая волна, прокатившаяся по телу, заставила мускулы сжаться с такой силой, что это поразило ее как гром среди ясного неба. Нет, она не может испытывать желания к нему. Только не желание. Страх, удивление, гнев – все что угодно, только не это. Только не чувственное желание. Чувственность. Сама мысль о подобного рода переживании еще больше поразила ее. Желание, которое она переживала до сих пор, напоминало теплое спокойное течение реки, а не бурный, стремительный поток. Желание было всегда таким же мягким, нежным, добрым, как сам Марк. А не таким горячим, сильным и резким, как Джон Сэндел.

– Нет. Марк…

– Марк мертв, – хрипловатым голосом произнес Джон. – И даже если бы это было не так, все равно это не имело бы никакого значения. Отныне ты моя.

– Не смей так говорить. Я никому не принадлежу, кроме самой себя. – Неуверенной, дрожащей рукой Элизабет откинула с лица прядь волос. – И это не правда. Я люблю Марка, а не тебя.

– Полюбишь, – спокойным, уверенным тоном проговорил Джон,

– Откуда такая уверенность? Быть может, ты и в самом деле считаешь, что знаешь обо мне все. Но ведь я понятия не имею о тебе. А сейчас мне даже начинает казаться, что такой человек, как ты, мне вообще не может понравиться.

– Это вполне естественно. Поскольку я выдернул тебя из уютного привычного кокона, в который ты укутала себя и Эндрю. Вряд ли это может кому-нибудь прийтись по душе.

– Очень рада, что ты настолько хорошо понимаешь мои поступки, – суховато заметила Элизабет. – Не иначе благодаря профессору Фрейду.

В его взгляде промелькнули искорки веселья.

– Мне не нужны ничьи теории, чтобы понять твои мысли и чувства, Бет. Мы удивительно подходим друг другу. И ты знаешь это не хуже меня.

– Нет, – голос ее дрогнул. – Такие мужчины, как ты, никогда меня не интересовали. Ты не похож…

– … на Марка? – закончил Джон и вдруг крепко взял ее за плечи, едва сдерживая неистовый порыв. – Ради Бога, дай мне возможность показать себя, Испытай меня. И ты сама увидишь, насколько больше я подхожу тебе, чем он.

– Если ты имеешь в виду секс, то, как газ этой стороне человеческих отношений придаю наименьшее значение.

– Но я имел в виду другое. Я говорил о любви, о привязанности, о том, что объединяет людей в одно целое.

– Как ты можешь говорить о том, его мы еще не переживали? Мы совершенно незнакомы друг с другом, черт побери!