Людмила Бояджиева - "Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго" Страница 12

— Так значит, ветреница-Лара, наконец, бросила тебя. Мучимый бессонницей, ты вытащил в девять утра из постельки добренького Карлино, чтобы выплакаться на его мягкой груди? В таком случае закажу что-нибудь траурное, например, черную икру, — он с интересом изучал обширный список блюд.

— Не угадал. Лара снимается в Монреале. Высокохудожественная лента из спортивной жизни: «Смерть на лыжне» или «Ледяные объятия страсти». К её возвращению я, по всей видимости, буду занимать комфортабельный номер в римской тюрьме с обвинением в нарушении долговых обязательств.

— Это действительно так серьезно? Ты пробовал уладить дело мирным путем? — Карлино смягчился, приступив к дегустации принесенных блюд. — О! Великолепно! Настоящий паштет из телячьей печенки — с соблюдением всех необходимых премудростей. И знаешь, недурная икра! Как жаль, что в ней прорва холестерина. Никак не пойму, почему все соблазнительное — вредно, а полезное — непременно противно. Как овсянка и бег по утрам.

— Это дело вкуса. У тебя, очевидно. нет склонностей к мазохизму. Я люблю поразмяться на тренажерах.

— Да? — Брови Карлино с интересом поднялись. — Это теперь так называется?

— Ах, брось! Я серьезно. — Элмер не притронулся к коктейлю из креветок и это обстоятельство встревожило Карлино. Не переставая орудовать вилкой, он превратился в слух. — Выкладывай, свои проблемы, да побыстрей, остывший соус в артишоках омерзителен.

— Разумеется, будь я обычный гражданин, не боящийся огласки, все можно было бы как-то замять, отсрочив кредиты, договориться и так далее. Но над стариной Элмером постоянно кружатся стервятники, подстерегающие любую дурно пахнущую информацию. «Вествуд-банкрот»! От одного душка этой сенсации можно застрелиться! — Элмер отбросил нож, которым нервно ковырял филе.

— Перекуси, дорогой, искренне советую. Не уверен, что в тюрьме будет лучший повар. Понимаю, ты привык ужины превращать в завтрак, но вот обратная процедура у тебя пока не получается, — тоном доброго папаши заметил Карлино.

— Ты никак не хочешь врубиться в ситуацию. Отличный адвокат, Карло Ницетти привык справляться с самыми зубодробительными делами. Для него долговые обязательства — пустяшная проблема. Пойми же, дело в сугубой секретности моих затруднений!

Только тебе известно, что я поддерживал и продолжаю поддерживать слух о своем финансовом преуспевании, что я веду жизнь не по карману и при этом — полный кретин в бизнесе! Делаю хорошую мину при плохой игре: звоню на каждом углу, что мне везет и с женщинами, и с акциями, и с лошадками… А при этом вдруг обнаруживаю, что сижу по уши в дерьме… Вчера получил вот это письмо, — Элмер протянул другу конверт.

Карлино пробежал глазами текст официального послания, сообщающего о том, что в случае непогашения займа, сделанного синьором Вествудом в банке «Кронос», он будет привлечен к уголовной ответственности. На раздумье банк щедро отпускал клиенту 48 часов.

— Да, не похоже на любовную записку. Все, же не зря наша математичка называла тебя оболтусом, не способным возвести x в простой квадрат. Считать ты так и не научился, зато транжирить мастер, — Карлино примирительно улыбнулся толстыми яркими губами. — Это не упрек, это восхищение! Творческая натура, парящая в фантазиях и грезах… Что ей за дело до каких-то вонючих, пошлых бумажек…

— Зато ты хватал все призы на школьных турнирах, сражаясь с многоэтажными интегралами, а теперь обжираешься икрой на мои деньги. Элмер пододвинул другу вазочку с пышным салатом, увенчанным сбитыми сливками. — «Карлино — золотые мозги» — помоги! — Он с мольбой посмотрел на друга голубыми насмешливыми глазами, в которых его поклонники всегда находили отблески самоиронии, чувственности, дерзости и уверенности в себе, составлявшие букет персонального шарма Вествуда. Он вроде всегда чуть-чуть играл, слегка позировал, посмеиваясь над этим. Даже делая исповедальным тоном какие-нибудь супер-ответственные заявления, Элмер скользил на грани серьеза и шаржа. «Ну и олухи вы, ребята! Все уши в лапше!» — говорила его легкая полуулыбка. И «ребятам» — телезрителям и особенно телезрительницам это очень нравилось, — приятно, когда тебя по-свойски, по-приятельски водит за нос такой славный парень! В рейтинге телепередач «Корабль слухов на эфирной волне» или попросту КСЭВ Вествуда занимал одно из ведущих мест.

Карлино строго посмотрел в загорелое, мужественное лицо бывшего одноклассника:

— Сколько зенит у тебя в карманах?

— Я на нуле. Если принять во внимание это письмо и мое неумение вести дела, то в минусе. Не хватит кругленькой суммы, если даже заложить квартиру, машину и яхту, а у телестудии распродать поклонницам носки и галстуки.

— Хорошая мысль. Заодно освободишь свои шкафы — вредно так уж перегружаться хламом проповеднику возвышенной отрешенности… Не спорь, ты всегда даешь понять, что от буржуазной роскоши здорово смердит. И при этом всей душой страждешь её. Ты создан для роскоши и больших денег, не нуждающихся в счете.

— Да, я не умею и не люблю их считать. Ограничения не для меня. Не пойму до сих пор, почему не родился в семье Рокфеллера. — уныло заявил Элмер.

— Ну уж хотя бы женился на вдове одного из Ротшильдов. Она была не прочь, как утверждают.

— Перестань повторять дурацкие сплетни. Лара измучила меня подозрениями. Мне не потянуть на жиголо. Староват, скоро сорок пять. Хоть и работаю под цветущего паренька.

— Так и быть — завтрак удался, — Карлино вытащил из-за воротничка салфетку. — Даю совершенно бесплатный и поистине дружеский совет (что, как известно, дороже денег). Сейчас ты позвонишь на виллу Стефана Антонелли и скажешь ему, что согласен взять на себя обязанности постановщика и ведущего эпохального события. Шестидесятилетний юбилей достойнейшего гражданина, скромного благодетеля калек и святош должен стать национальным праздником. Во всяком случае — событием для элитарной, мыслящей интеллигенции.

— Умоляю, только не это! — Элмер скривился как от зубной боли. Оставим Антонелли передачам «духовный пастырь» и «Лицо гражданина». Окажись Стефано ну хоть чуточку мафиози или извращенцем, держащим у себя в подвале молоденьких козочек, мне было бы где разгуляться. Но подобная безупречность — уфф! Аква-дистилята… Представляю это торжество: увенчание ветерана борьбы с фашизмом памятной медалью (ведь он с семилетнего возраста торчал в горах с партизанами), официальные поздравления несгибаемого гуманиста, регулярно помогающего церквям, больницам, приютам, всхлипы по поводу его бескорыстия, отметающего все подозрения в попытках сделать себе рекламу и всплыть на политической волне… Чудесно! Боюсь, моих зрителей начнет тошнить от переедания сладостей. (Прости, я вовсе не намекаю на тебя.)…