Элизабет Хардвик - У кромки прибоя Страница 12

Мэри содрогнулась от жестокости этого поступка. Легко было представить, каким ударом по самолюбию стало для Томаса подобное известие.

— Я не говорил брату о своих отношениях с Синтией, потому что и представить не мог, как серьезно он ею увлекся. — Генри покачал головой. — Не думаю, что он когда–либо простит меня за это.

Мэри хотела работать в семье, сознательно сделала этот выбор, но какими сложными оказались взаимоотношения Тэлфордов! Первая жена Тэлфорда умерла, Джулия стала злобной мачехой. Жена Томаса вела себя недостойным образом и тоже умерла.

Возможно ли, что одна из этих двух женщин покончила с собой в той скалистой бухте? И если так, то которая из них?..

4

— Насколько я поняла, ваша беседа с моим пасынком минувшим вечером прошла удачно? — отрывисто спросила Джулия, наклоняясь, чтобы налить себе кофе, который только что принесли в ее гостиную.

Мэри приняла приглашение составить компанию пожилой даме за кофе с некоторым трепетом. Но Нина в кабинете отца играла с ним обещанную партию в шахматы, и у Мэри не нашлось подходящего повода, чтобы отказаться.

— Кажется, его удовлетворили мои рекомендации, — уклончиво ответила она.

Бледно–голубые глаза Джулии сузились.

— Значит, вы остаетесь?

— Похоже, что да, — медленно проговорила Мэри.

— Хорошо, — удовлетворенно вздохнула Джулия и стала задумчиво потягивать кофе. — Как бы то ни было, я сомневаюсь, что Томас долго пробудет здесь, — заметила она немного погодя. — Такого еще не случалось на моей памяти.

А вот Мэри искренне надеялась, что на этот раз все будет иначе и ради благополучия дочери Томас задержится. Хотя нетрудно было догадаться, почему обычно он так скоро срывался: напряженность в доме с момента его приезда неуклонно нарастала, и сейчас ее, казалось, можно было потрогать руками!

— Вчера вечером, после обеда, мы с Эйлин обсуждали свадьбу и решили, что будет намного легче, если во время подготовки к ней мы будем избавлены от забот, связанных с Ниной, — ровным тоном продолжила Джулия.

— Свадьбу? — остолбенело повторила Мэри.

Легко было догадаться, что единственная свадьба, которую способна обсуждать Эйлин, — ее собственная. Не была ли она тем самым «скучным предметом» разговора двух женщин, о котором упомянул Генри, когда вчера вечером улизнул к Мэри?

— Свадьбу перенесли на Рождество, — пояснила Джулия, словно не замечая потрясения девушки. — А это, учитывая то, что она будет в Эдинбурге, потребует многих изменений и дополнительных приготовлений. Разумеется, возникнут трудности с приемом, поскольку все делается в последнюю минуту. Немудрено где–нибудь ошибиться и… Но все это, конечно, ничуть вам не интересно, — прервала она себя. — Мне просто хотелось удостовериться, что вы будете здесь и присмотрите за Ниной.

Вот как? Неужели Джулия и впрямь хотела только этого? Мэри не верилось. Может быть, потому, что с некоторых пор она искала во всем скрытый смысл? До вчерашнего дня она принимала семейство Тэлфорд таким, каким оно хотело казаться, а сегодня подозревала подвох в каждом слове. Все дело, конечно, в Томасе. Джулия никак не могла знать о ее увлечении Генри и о его ответном интересе. Никак?..

Ну вот, опять! Прекрати, мысленно приказала себе Мэри, отпивая кофе из своей чашки. Бедный Генри: похоже, его со всех сторон подталкивают к ненавистному браку!

Кофе был допит, беседа, на ее счастье — насколько это возможно! — подошла к концу. Джулия, извинившись, сказала, что ей нужно составить букет, так как этим вечером к обеду ожидаются гости.

Таково уж было везение Мэри, что, стоило ей вслед за Джулией покинуть гостиную, как она тут же столкнулась с Генри, спускавшимся по лестнице. Прошлым вечером они расстались в кабинете Томаса. Он бегло поцеловал ее в губы, прежде чем вернуться к Джулии и Эйлин. К матери и невесте, обсуждавшим предстоящую свадьбу. Сказать, что Мэри была смущена, — значило бы ничего не сказать!

Генри внимательно взглянул на девушку.

— Что–то не так?

Да, он собирался жениться на Рождество, всего через пару месяцев! А прошлым вечером опять поцеловал ее. Конечно, что–то было не так! Но она еще меньше, чем вчера, на причале, представляла себе, что можно с этим поделать.

— Генри, я думаю, нам нужно поговорить, — начала она. — Твоя мать только что сказала мне…

— О свадьбе! — Он скривился, выражая свое отношение к предмету разговора. — Не беспокойся, Мэри, этого не случится.

Мэри подняла на него темно–карие глаза, обрамленные длинными шелковистыми ресницами. Из–за нее? Она не была уверена, что готова взять на себя такую ответственность. Ее собственные чувства по отношению к Генри пребывали в полном смятении. С тех пор как приехал Томас…

— И когда ты собираешься сообщить об этом Эйлин? — настойчиво спросила она. — У алтаря?

Генри в явном неудовольствии поджал губы.

— Это мое дело, не правда ли? — обиженно выпалил он.

Не из–за меня, с облегчением поняла Мэри, замечая сегодня в нем такое, чего не видела, когда была ослеплена несомненной красотой и обаянием Генри. Испытываемая им злость обнаружила жесткий изгиб губ, холодность глаз и…

— Эй, не смотри на меня с таким испугом, — с улыбкой заговорил Генри. Жесткость и холодность исчезли, в глазах опять засветился смех. — Я вовсе не сержусь на тебя. — Он легко сжал ее руку. — Просто немного расстроен сложившейся ситуацией… Ну же, Мэри, улыбнись мне.

Девушка все еще испытывала растерянность: уж ее–то эта ситуация не устраивала вовсе.

— Я…

— Милые бранятся?.. — насмешливо произнес знакомый звучный голос.

Испуганно обернувшись, Мэри увидела Томаса, шедшего по направлению к ним. Его губы изогнулись в саркастической усмешке. Сегодня, в черной шелковой рубашке и черных джинсах, он казался выше, чем обычно, и было в нем что–то хищное.

Томас приблизился к ним, и взгляд его остановился на девушке. Бровь приподнялась в немом вопросе. Это был вопрос, на который Мэри ни за что бы не ответила. Она предпочла бы вообще не знать о его жене. Это придавало Томасу уязвимость — качество, которое Мэри ни за что не связала бы с ним, будь обстоятельства иными.

Взгляд Томаса стал жестче, когда он повернулся к брату.

— Ты опоздал родиться, Генри, — презрительно проскрежетал он. — Неотразимое воздействие, которое ты оказываешь на женскую часть домашней прислуги, не в обиду будет сказано Мэри, — добавил Томас насмешливо–извиняющимся тоном, — было бы более понятным, хотя и не более приемлемым лет сто назад!

Генри, освободивший руку девушки, как только услышал голос брата, при этих словах мучительно покраснел.

— Я, по крайней мере, способен оценить красивую женщину, когда встречаю ее!