Ребекка Донован - Любить – значит страдать Страница 12

Мне не было нужды показывать Эвану первый этаж, поскольку осмотреть все помещение можно было прямо из прихожей. Я взяла его за руку, отвела в свою комнату и закрыла за нами дверь.

– Красивая комната, – одобрительно произнес Эван и, наклонив голову, чтобы не стукнуться о скошенный потолок, сел на кровать. – Ну, как дела? Она вроде вполне милая.

– Да-а… – не слишком уверенно протянула я, так как не знала, что говорить. – Это здорово… Я хочу сказать, она замечательная.

– Сдается мне, что у тебя тоже легкий мандраж, а? – рассмеялся он. – Теперь я знаю, от кого ты унаследовала привычку чуть что краснеть.

– Очень смешно, – иронично усмехнулась я. Легкий мандраж – это еще слабо сказано. Трудно было даже описать то, что творилась у меня в душе. Я была на грани паники. Возможно, поставив вопрос о переезде, я боялась, будто она скажет, что не может на такое пойти и не хочет впускать меня в свою жизнь. И эта мысль так долго держала меня в напряжении, что теперь мне никак не удавалось расслабиться и оценить, что я наконец здесь, со своей матерью. – Хотя да, я, типа, нервничаю.

– Все будет хорошо, – сжал мою руку Эван. – Кстати, у меня кое-что для тебя есть.

Эван залез во внутренний карман куртки и достал оттуда большой конверт. Внутри оказалась пачка фотографий. Я с улыбкой смотрела на запечатленные его камерой самые яркие моменты моей жизни. Вот я забиваю гол во время футбольного матча. Вот мы с Сарой радостно смеемся. Вот я сижу в глубокой задумчивости на переднем крыльце, явно не замечая, что меня снимают. В пачке нашлось даже несколько фото, где мы с ним сняты в обнимку на пикнике прошлой осенью.

Я нагнулась и поцеловала его:

– Вот именно этого окончательного штриха мне и не хватало.

Потом я сняла записку с доски над письменным столом и прикрепила фото под натянутой через всю доску черной лентой.

Неожиданно кто-то тихонько постучался в комнату. И прежде чем я успела ответить, мама просунула голову в дверь:

– Я собираюсь заказать пиццу. Вы голодные?

– Звучит заманчиво. Спасибо, – ответил за нас обоих Эван.

Я же, поджав губы, только молча кивнула.

И даже за кухонным столом, слушая непрерывную болтовню матери, я продолжала молчать. А она расспрашивала Эвана… ну буквально обо всем. Похоже, таким образом она справлялась с возникшей между ней и мной неловкостью. И если мы обе будем затаив дыхание ловить каждое слово Эвана, то вряд ли сможем найти общий язык. Хотя Эван, как обычно, спокойно и с достоинством выдержал испытание. Он даже виду не подал, что чувствует, насколько нервозная обстановка на кухне. Но когда он ушел, нервное напряжение достигло апогея.

– Может, хочешь посмотреть кино? – спросила она, когда я заворачивала остатки пиццы, чтобы убрать их в пустой холодильник.

– На самом деле мне надо еще написать доклад к завтрашнему дню, – соврала я.

В ответ она молча кивнула, и мне показалось, будто она поняла, что я лукавлю.

– Ну ладно, – наконец сказала она с разочарованным видом.

И меня кольнуло чувство вины. Но мне действительно надо было побыть одной.

Я легла на кровать, заложив руки за голову, и уставилась в свежеокрашенный потолок. Меня раздирали самые противоречивые эмоции. И мне просто необходимо было навести порядок в голове.

За пять лет я не перемолвилась с этой женщиной и десятком слов и вот теперь живу с ней под одной крышей. Вот такие, значит, дела. Она рассказывала о своих друзьях и о своих путевых впечатлениях, которыми была готова делиться с кем угодно, но только не с собственной дочерью. И естественно, это навело меня на мысль о том, что происходило со мной, пока она с успехом развлекалась, и мне сразу стало дурно.

Значит, когда я проходила все круги ада, моя мать путешествовала, пила и отрывалась на всю катушку. И от одной этой мысли меня буквально выворачивало наизнанку. Она ни разу не упомянула того факта, что в свое время бросила меня, не затронула темы моей жизни с Кэрол и Джорджем, а также того, что они со мной сделали. Словно того периода моей жизни и не было вовсе – только большая черная дыра между детством и юностью. И я поняла, что мне ой как непросто будет с этим смириться.

Хотя, положа руку на сердце, до сих пор я особенно не задумывалась, каково мне будет с ней жить. И не то чтобы я надеялась вновь зажечь чувства, которых на самом деле и не было, но все же оказалась абсолютно не готова к тому, что последние пять лет была напрочь вычеркнута из ее жизни – как физически, так и эмоционально.

Я просидела в своей комнате до самой ночи и только ближе к полуночи прошла в ванную, которая оказалась размером с большой туалет. В гостиной работал телевизор.

– Спокойной ночи! – крикнула я с верхней площадки, но, услышав ее смех, поняла, что она на кухне говорит по телефону.

Не дождавшись ответа, я закрыла дверь своей комнаты и скользнула под хрустящую новую простыню, натянув до подбородка одеяло.

Неожиданно рядом со мной звякнул мобильник. Сообщение от Сары: «Спокойной ночи. Приятных тебе снов в новой комнате!» Я решила не отвечать и быстро выключила лампу на прикроватном столике.

Я лежала в полной темноте и, прислушиваясь к жалобному дребезжанию окна под порывами разгулявшегося ветра, пыталась осознать тот факт, что теперь я живу здесь, со своей матерью. Я закрыла глаза, но тут же открыла их снова, так как внезапно заскрипели дощатые ступени. Тогда я попыталась расслабиться, понимая, что это всего-навсего моя мама, которая перед сном идет в ванную.

Да, хотела бы я сказать, что мне удалось уснуть. Но дело, оказывается, было вовсе не в скрипящих ступеньках. Я постоянно просыпалась, непривычная к звукам нового дома. И словно в такт моим мечущимся мыслям, оконные рамы сотрясались под напором холодного воздуха.

Глава 5

Люди меняются

– Доброе утро, – приветствовал Эван, встречая меня на скользкой дорожке.

Я закрыла за собой дверь. Мама, которая собиралась на работу, была еще в душе.

– Привет, – вяло отозвалась я и, закинув рюкзак на плечо, принялась осторожно спускаться по обледеневшей лестнице.

– Похоже, утро не самое твое любимое время суток, а? – решил поддразнить меня Эван.

В ответ я только хмыкнула, на ходу чмокнула его в губы и залезла в машину. А потом все же сказала:

– Прости, плохо спала. Этот дом жутко скрипучий.

Я так вымоталась, что была страшно благодарна ему за предложение подвезти меня в школу в первый день после каникул.