Омут (СИ) - "novel2002" Страница 12

Тони покачал головой, опровергая его мнение. Снова «сказал».

- Ладно, - сдался Станислав. - Я сделаю так, как ты хочешь. Если что… Я буду защищать тебя от него. Как смогу и сколько смогу.

Потянувшись вверх, Тони легко поцеловал его в губы. Погладил нежными пальцами по колючей щеке и, развернувшись, покинул комнату Мастера боли.

<center>***</center>

Егор не мог заснуть. Бессонными сухими глазами глядел в белый, идеально гладкий потолок спальни, где не наблюдалось ни задорных трещинок, ни интересных неровностей – ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Раздумывал над событиями вечера, собрав на консилиум усталые мысли.

Зачем он ввязался в очередную авантюру Максима?

Этот, а также другие животрепещущие вопросы стояли у них на повестке дня, вернее, ночи. То, что это авантюра, Егор и мысли ни капли не сомневались, и все они откровенно недоумевали, что заставило его купиться на сладкие речи лживого дьявола. Не понимали, почему Егор пошел у него на поводу и согласился на спор и эти непонятные сеансы, хотя прекрасно видел, что Максим аж вибрирует от переполняющей его хитрости.

Егор спрашивал все это у самого себя и тут же сам себе отвечал.

Возможно, он поступил столь опрометчиво, потому что сказанные Максимом слова задели его так, как уже давно не задевали слова других людей. Тот, конечно, был насквозь лжив и коварен, но когда он говорил что-то с такой горячностью, как в этот вечер, в такие моменты из него обычно прорывалась откровенная, обнаженная до самых костей правда, и Егор, стиснув зубы, принимал ее, какой бы неприглядной она не была. Потому что понимал, что никто никогда не скажет эту уродливую правду ему в глаза. Никто, кроме давнего соперника.

Вообще-то, исходя из опыта, он все слова Максима всегда делил сразу на три и верил только третьей части. Но в том, что тот сказал насчет Крайта, Егор и сам чувствовал горькую истину. Потому и не стал во время их спора упорно себя выгораживать. А еще потому, что честные слова Максима, долетая до него, жгли Егору уши, делая его глухим, и пересушивали горло, отбирая голос.

До этого разговора он еще тешил себя надеждой, что Змей ускользнул из его постели не потому, что Егор чем-то его обидел, а просто потому, что нашел более молодого, подходящего ему по возрасту и характеру любовника. А на самом деле, исходя из доводов Максима, получалось, что он ушел, потому что Егор не додал ему душевного тепла и каких-то там чувственных нежностей.

- Угу! – буркнул сердитый Егор в потолок. – То-то у него со Змееловом сейчас самые что ни на есть нежнейшие отношения. Ругаются чуть ли не каждый день, да так, что аж стекла звенят.

Он тихо вздохнул, перевернулся на бок и стал смотреть в развернувшуюся за окном темноту.

Егор редко задергивал шторы в спальне. Ложился он обычно, когда на дворе была уже глухая ночь, и вставал чуть ли не с первыми петухами, так что солнечный свет никогда не мешал ему отдыхать. Засыпал он быстро и спал всегда крепко, как спят утомленные, но удовлетворенные своим трудом люди. И даже навязчивые яркие огни неспящего города не смели тревожить его сон.

Но этой ночью глаза и не думали закрываться, чтобы отослать утомленный разум в сонное небытие. Заключенное с лукавым дьяволом пари беспокоило Егора даже больше, чем отказ совета директоров. Он чувствовал себя настоящим параноиком, когда несколько раз, внимательно, буковку за буковкой перечитывал предложенный ему Максимом договор на обслуживание. Чувствовал себя мнительным идиотом, когда подписывал его. Он и сейчас, находясь в безопасном уединении собственной спальни, чувствовал себя точно так же, потому что знал, что не поддастся на все те чувственные глупости, которые обещал ему Максим, знал, что тот ничего не сможет поиметь с этого спора, но все равно на душе у него было как-то муторно и неспокойно.

В искреннее желание помочь, исходящее от Максима, он не верил. Искренность и Максим были, по его мнению, взаимоисключающими величинами. Тот, очевидно, снова выстраивал какую-то ему одному ведомую комбинацию. Плел паутину, как делал это и раньше, но в этот раз заманивал в нее не каких-то чужих, безразличных Егору людей. В это раз он заманивал самого Егора, и тот нервничал, справедливо опасаясь возможных последствий этой скрытной игры.

Так какого черта он согласился на все это? Какие секреты он столь необдуманно посулил выложить в случае проигрыша этому насмешливому паяцу?

Легко было догадаться, о каких именно тайнах мог спросить у него Максим. Конечно, тот знал официальную биографию Егора. Знал, что из родных у него осталась только мать, и что Егор никогда не был женат, хотя всегда появлялся на публике рука об руку с очередной женщиной. В общем, Максим знал то, что лежало на поверхности, но его, естественно, интересовало то, что Егор всеми силами пытался скрыть от посторонних. Вернее, не скрыть. Просто забыть, как дурной сон, и не вспоминать. Никогда. Ведь у каждого человека были в жизни такие моменты, одни лишь воспоминания о которых ранили, заставляли захлебываться кровью сердце и через пять, и через десять, и даже через пятнадцать лет.

Заснуть просто так все не получалось, и Егор решил обратиться к проверенному средству для снятия стресса. Включил лампу над прикроватной тумбой. Достал пачку сигарет и зажигалку. Прикурил, наблюдая за тем, как оранжевый свет лампы отражается от оконного стекла.

Там, на этой невидимой, туго натянутой пленке, защищающей спальню от пустоты, Егору виделись, будто в призрачной дымке, точно такая же комната и он сам, сидящий на кровати. Складывалось ощущение, будто на краткий миг соприкоснулись две параллельные реальности, и в чужой, нечеткой, туманной действительности жил его туманный двойник, возможно, более удачливый и счастливый.

Егор усмехнулся ему, и этот счастливец ответил тем же.

- Ну и что мы будем врать Мальцеву, когда тот возьмет нас за зад? – спросил у двойника Егор.

Раскрыл губы, выпуская струю дыма в потолок, и тот, как легкий газовый полог, начал медленно опускаться на одеяло. Егор не спеша затянулся еще пару раз и затушил окурок. Лег на бок и пробормотал:

- А ничего мы врать не будем, потому что нам не придется врать. Мы просто выиграем это идиотское пари и спросим у него, как так получилось, что он стал такой беспринципной коварной блядью. А? Как идея?

Двойник не ответил. Он тоже лег на бок и, нахмурившись, глядел на Егора. Тот улыбнулся ему, чтобы хоть как-то взбодрить, выключил свет и сомкнул тяжелые веки. Положил руку на соседнюю, пустую подушку и сжал ее упругий бок пальцами так, будто обнимал невидимку, который лежал на ней.

Максим мог выдумывать про Егора что угодно, но в одном он оказался чертовски прав. Наедине с самим собой тому ни к чему было отрицать, что ему действительно не хватало гибкого вертлявого тела под боком и его крепких змеиных объятий. Но благодаря этому глупому пари Егор был намерен очень скоро отыграться за причиненное душевное расстройство на том, кого он считал виновным в его возникновении.

<center>***</center>

Максим, конечно же, не собирался подсматривать. Если бы Дальский не оговорил заранее свои условия, то тогда он бы пялился на его забавы с Тони без зазрения совести, но тот действительно знал своего конкурента и смог загнать его в определенные этические рамки. Поэтому за тридцать минут до часа «икс», когда у Дальского должно было состояться свидание с Мастером чувственных удовольствий, Максим спокойно разобрал бумаги в своем кабинете, постоял минут десять под душем, тщательно растирая кожу мочалкой, и в принципе собирался ложиться спать.

Сбросив с плеч длинный тяжелый халат, он улегся в постель. Зная Тони, Максим понимал, что сеанс мог растянуться на целую ночь, и не собирался бодрствовать все это время, чтобы потом не радовать получившего полное удовлетворение Дальского красными глазами и помятым лицом.

После принятия водных процедур кожа приятно пахла едва уловимым ароматом ментола и мяты. Запах освежал и успокаивал, помогал настроиться на долгий целительный сон.