Прощай, Лоэнгрин! (СИ) - "Voloma" Страница 12

— А что, здесь много несчастных случаев? — тон моего голоса сейчас был едва ли не холоднее ледяного воздуха.

— Конечно! Туристический маршрут в основном пеший, а толпу не пугают сугробы. Ничего не скажешь, дороги у нас расчищают довольно быстро, но никто не отменял старые добрые ушибы и переломы от тривиальной неосторожности. Люди в наших местах меньше всего смотрят себе под ноги, — Бронель произнес это чуть не с гордостью и я поняла, что человек просто делится со мной наблюдениями, пытаясь по доброте душевной предупредить о возможных опасностях.

— А когда снег сходит?

— В начале апреля, по-разному бывает.

— «Со снегом уйду и я…» — промелькнула внезапная мысль. Не стоило удивляться тому совпадению, что фиктивный договор Лоры Диони истекал именно в апреле следующего года.

— Неужели каждый день Вы встречаете здесь рассвет в одиночестве?

— Не совсем, — Брон качнул головой и с удовольствием открутил крышку своего термоса. — Хильда была моим спутником довольно продолжительное время, пока окончательно не отдалась своей своенравной натуре и желанию поспать. К тому же у нашего семейства есть немало причин, по которым сводятся оскомины, глядя на Швангау. В первую очередь из-за его отдельных обитателей.

— Ложка дегтя? — задумчиво промямлила я поражаясь тому, что в столь райском месте кипят мелкие, гадкие страстишки.

— Куда же без нее?

Я машинально откупорила свой термос и осторожно сделала глоток кофе. Нос защекотал горячий ароматный пар. Необходимость поддерживать разговор в данный момент меня удручала.

— А сколько отсюда до Швангау?

— Почти четыре километра. Планируете сегодня посетить?

— Да, нужно кое-какие мелочи прикупить. Там же есть магазин?

— Есть? и я с радостью могу порекомендовать тот, который держит Хильда. Поверьте это вовсе не из корысти. Вы неизбежно столкнетесь с местными сплетнями о моей дочери и жене. Вас будут отговаривать заводить с ними дружбу или сочувствовать, если Вы проявите такт и пропустите мимо ушей подобные призывы. Но Хильда ощутимо снизила цены, что только на руку туристам, а потому ее дело процветает.

— А Вы не входите в перечень объектов для сплетен?

Брон насупил брови и встрепенулся, его выдающийся нос окончательно раскраснелся от холода, от чего неудачно выделялся на фоне харизматичного лица.

— Подкаблучник — мое второе имя и я ничего не имею против. Спорить с глупцами бесполезно! К тому же я единственный на всю округу, кому известен старинный рецепт охотничьей колбасы из оленины, над которой люди порой просто рыдают. Да, да! Не смейтесь, я своими глазами видел! Я с легкостью могу манипулировать людьми через желудок, так что делайте выводы сами, насколько они разумны.

— Охотно верю. Стыдно признаться, но горка оладий, которые вы готовили до сих пор стоит у меня перед глазами!

Простодушный смех тихо пробежался по пустынной вершине башни.

— Ах, старческий маразм и желание опередить события, — Бронель всплеснул руками и широко улыбнулся. — Лора, прошу, пусть сказанное останется между нами. Хильда, если узнает, поднимет меня на смех, а Элеонор — запросто сживет со свету. Просто не судите их строго…

Мы, молча, допили содержимое наших термосов. За эти несколько мгновений тишины, меня посетила внезапная мысль. Оказывается, я знала человека, которого подобная красота могла оставить вполне равнодушным — Керо. Один из самых странных людей, с которым меня когда-либо сталкивала жизнь.

Нашему знакомству вскоре должно было исполниться три года, но мой резко изменившийся образ жизни стал препятствием развитию каких-либо отношений, сомнений в которых не возникало ни на мгновение.

Этот мужчина боготворил человека, как уникальную единицу мироздания, был невероятно образован и молчалив. Навестив город, в котором я жила с группой докторов, приехавших на форум «Врачи без границ», он проявил инициативу и познакомился со мной, после чего спустя пару минут погрузился в столь глубокие раздумья, что я поздравила себя с еще одним знакомым-шизиком.

Вот только его глаза следили за каждым моим движением и эмоцией. Пронзительный взгляд едва ли не разъедал кожу, был лишен похоти и любопытства — только адски сильное желание не упускать меня из вида.

Кероан, а именно так звучало полное имя моего необычного друга — был координатором в международной благотворительной организации, которая спонсировала множество программ поддержки стран третьего мира. Легкий акцент с головой выдавал в нем коренного англичанина. Честно признаться, внешность его была столь же противоречива, но высокий рост и стройное тело, могли сбить с толка кого угодно, в купе с белокурыми волосами, зачесанными назад.

Ему бы прозябать в винном погребе, или за игрой в сквош, но и ширма кажущейся мягкости была разбита, после того, как мы на спор переплыли с ним довольно бурную речушку в Хорватии неподалеку от Влака. Я выкладывалась из последних сил после того, как большая часть водного потока была позади, а он, будто из вежливости держался впереди, всего в паре метров, без усилий рассекая воду мощными движениями рук. Это случилось в нашу четвертую встречу. Керо часто мотался между Веной и Ливией. Разумеется, я понимала, что крюк в Хорватию он делал не просто так.

Правильные черты лица, голубые глаза, правильная неторопливая речь и вежливость, от которой сводило оскоминой наводили мысль о том, что Керо был голубых кровей, если таковые еще остались в этом безумном мире. Аристократ на благородном поприще помощи обездоленным и угнетенным. И за все время, он не сделал ни одной попутки сблизиться. Только звонил и усталым голосом, как бы между прочим говорил мне, что будет проездом в Люка-Дубрава.

Из бесконечных разговорах с Керо, я узнала, что живописные виды, красивейших уголков мира, вызывали в нем куда меньше трепета, чем человеческий талант, во всем его великолепии, но и тут было исключение — живопись, хотя, парень неплохо в ней разбирался. Он восхищался тем, что человек мог сотворить здесь и сейчас. Красиво исполненная песня, искусный, сложный танец, увлекательная беседа или даже спор, в котором этот невероятный тип мог выйти победителем столь внезапно, что я быстро раскусила подвох с его невероятно острым и цепким интеллектом, что оставила попытки подстрекать его шутки ради, на столь не лестное, в моем отношении, дело.

Чувствовать прекрасное для него было своего рода наркотиком, и кажется, эта жажда только росла, от чего в облике молодого мужчины доминировал надлом и неудовлетворенность под толстым слоем непроницаемости. Неразговорчивость Керо и его странная потребность поддерживать со мной знакомство наводили сперва на мысль, что здесь присутствует злой умысел, но у него было столько возможностей прикончить меня без шума и пыли, что я окончательно отбросила подобный вариант, а потому оставалась причина номер два — парень просто влюбился.

Но и в этом случае, все доводы развились о гранитные массивы фактов: ни одной попытки меня соблазнить, ни одного проявления пламенных чувств, ни одного комплимента, только пронзительный, умный взгляд, от которого ползли мурашки по коже. Берусь утверждать это наверняка, потому что на кону проигранного в заплыве через реку Неретва пари, стоял поцелуй. Керо выдал свои условия без секунды размышлений, и в итоге, смаковал момент, когда я запыхавшаяся, валялась на камнях в нескольких сантиметрах от его тела и с интересом ждала, когда он потребует свою награду.

Когда его длинные гибкие пальцы, прикоснулись к изгибу моей руки чуть ниже локтя, а подавила желание податься вперед. Шум несущейся воды в реке, едва ли перебивал шум крови в моей голове, отдающийся в ушах. Могла поклясться, что я покраснела. В тот момент, наше молчание показалось мне невыносимым. Признаться, что Керо волновал меня, было смерти подобно — по сути я до сих пор ничего о нем не знала.

А пальцы медленно прошлись по внутренней стороне моей руки, спускаясь к запястью, раскрывая ладонь, после чего Керо склонил голову и легонько прикоснулся губами к ладони, закрыв глаза от удовольствия. Я не могла отвести от него взгляда, любуясь тем, как с его светлых волос каплями стекала вода, скользя по загорелой коже, послушно следуя за каждым изгибом мышц, столь явно выделявшихся под кожей из-за нешуточной нагрузки.