Оружие в его руках (СИ) - "Osolio" Страница 12

— Привет, красавица, — промурлыкал Стефано и развернув мою голову за подбородок, притянул к себе и вовлек в нежный поцелуй. «Это игра», — твердила я себе, от чего все мое тело натянулось словно струна, — «Он — гей». Оторвавшись от меня, он изобразил удивление. — Луи, братец, ты тоже тут!

Луи медленно обернулся на нас со Стефано и его бровь вопросительно изогнулась. Он оглядел нас с головы до пят, а потом усмехнулся, покачав головой. Это была его первая эмоция, которую я увидела. Мой взгляд остановился на полуулыбке Россини старшего, сам Луи же изучающе разглядывал меня, словно впервые заметил.

Почувствовав, что я теряю равновесие, я крепче ухватилась за Стефано, обнимая его. Мужчина на этот жест одобряюще промычал, когда Луи все еще продолжал буровить меня взглядом. Потом его усмешка спала с лица, и он с тем же безразличным видом посмотрел на брата.

— Это та самая Моретти?

— Да, — Стефано погладил меня по голове, как собачонку. Я незаметно убрала его руку с головы. — Это Андреа Моретти. — Он повернулся ко мне и слегка наклонился, чтобы я лучше слышала. — А это мой дорогой братец Луиджи. — Его губы коснулись моего уха. — Будь умницей, не создавай ни себе, ни мне проблем. — Потом он поцеловал меня в висок.

— Очень приятно, — я выдавила из себя улыбку и протянула руку мужчине. Его замешательство сменилось удивлением. Он пожал мою ладонь. Когда его рука коснулась моей нежной кожи, я почувствовала, как все мои нервные окончания накалились. Помесь страха и желания соединились воедино, ни оставляя ни единого места здравому смыслу.

Он отпрянул и снова повернулся к брату.

— Научи свою нареченную манерам, Стефано. Если она так подойдет и подаст руку нашему отцу, то у нее останется в обиходе только одна рука.

— У нас есть целый год, братец. Она всему научиться. — Кривая улыбка коснулась губ двух братьев.

Луи хотел сказать что-то еще, но чьи-то женственные руки обвили шею мужчины, затем показалась белокурая голова. Девушка была одета с иголочки: платье миди, облегающее ее тело, очерчивая все видимые и невидимые линии, туфли на высоком каблуке и локоны в стиле сороковых. Большие голубые глаза и полные губы. Это была его невеста. И его невеста была настоящей красоткой.

— Луи, дорогой, я приехала так скоро, как смогла. — Она поцеловала его в щеку и на этом месте остался красный след от помады. — Ой, прости. Испачкала.

Она достала салфетку из сумочки и стала аккуратно вытирать его щеку. От ее действий горечь в горле стала подниматься, и я отвернулась. Мои глаза нашли черные вороньи глаза Стефано. Он наклонился и поцеловал меня. На этот раз это было властно и требовательно.

Я услышала вскрик от неожиданности. Когда мы отстранились друг от друга, я увидела перед собой картину: невеста Лиуджи сидела у него на коленях, его руки обвивали ее талию, а их губы были заняты поцелуем. Страстным, животным поцелуем. Внутри живота все заныло.

— Пошли танцевать? — Спросила я Стефано, и тот улыбнулся ленивой кошачьей улыбкой.

Мы вышли на танцпол. Я кружилась в танце, обвивая руками шею мужчины. Стефано хорошо играл свою роль, словно заучил ее годами. А может, так и было. Музыка обволакивала нас, заставляя двигаться то энергичнее, то, наоборот, медленнее. В какой-то момент я даже забыла, что тот мужчина, который так искусно танцует рядом со мной, мой будущий муж. Я на минуту забыла, кого он из себя представляет, и что все это представление — всего лишь галочка в послужном списке самого старшего Россини. Все должны верить в то, что мы — пара. Возможно даже в то, что мы влюблены друг в друга.

Спустя три песни, Стефано обняв меня на прощание, снова подошел к бару и стал о чем-то беседовать уже со свободным от своей гиены братом. Его невеста сидела по правую руку от него, пила коктейль и что-то смотрела в своем телефоне. Словно почувствовав мой взгляд на себе, Луи обернулся. Наши взгляды встретились и меня снова бросило в дрожь. Его же, казалось, напротив ничего не волновало, он отвернулся обратно к брату и что-то ему сказал. В тот же миг Стефано посмотрел на меня и игриво подмигнул. Мои щеки залились румянцем, и я выдавила из себя робкую улыбку.

— Ах, вот ты где! — Пытаясь перекричать музыку, сказала подруга. — На кого ты там смотришь?

Она выглянула из-за моего плеча. Её глаза округлились и в безмолвном вопросе она уставилась на меня.

— Потом, хорошо? — Мне было не до объяснений. Внутри гамма разнообразных эмоций вершили свой суд надо мной. Мне одновременно хотелось заплакать, кого-нибудь избить или утопиться.

Она схватила меня за руку и поволокла в сторону туалетов. Её губы выглядели слегка припухшими, что говорило о долгом и страстном поцелуе. Подруга, не замечая моих пристальных взглядов, тащила меня вперед, но потом резко остановилась, когда перед нами вырос её брат.

Хосе смерил нас с Моникой подозрительным взглядом, а потом спросил:

— Вы куда собрались?

— В дамскую комнату, товарищ надзиратель? Нам ведь можно сходить пописать?

Он скривился и посмотрел на меня. Я знала, что моя отговорка про диарею подруги не пройдет даром. Хосе склонился к уху подруги и что-то её прошептал, после чего она повернулась ко мне, краснея от злости на глазах.

Одними губами она произнесла:

— Понос?

Я видела, как брат Моники еле сдерживает смех, и мне было тяжело сдержаться, чтобы не засмеяться. Она вовлекла меня в свой обман и теперь нам обеим приходиться расхлебывать. Её чуть ли не трясло от злости и это выглядело еще смешнее. Но её злость тут же улетучилась, когда меня снова обняли со спины.

Хосе сделал шаг в нашу сторону, но Стефано выставил руку, преграждая путь. Моника отошла к брату и все еще с изумлением смотрела на руки мужчины, которые так по-хозяйски обвивали мою тонкую талию.

— Тише, телохранитель. Если Андреа со мной, то она в безопасности.

— Я сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Хосе. Его руки были сжаты в кулаки, а глаза все еще пристально всматривались в самодовольное лицо Стефано.

— Она — моя нареченная, парень. Моя будущая жена. — Его слова возвращали меня на землю. Меня начало тошнить, и я хотела сделать шаг от мужчины, но тот крепко держал меня в своих руках. — Думаю, тебе это нужно усвоить.

Хосе всматривался в мое лицо и видел, как мне тяжело давались его слова. Он знал, как мне больно и обидно, как мне хотелось расплакаться прямо здесь. Тошнота подкрадывалась еще выше.

— Мне нужно, — сдавленным голосом проговорила я, — в туалет.

Моника тут же оказалась рядом. Буквально оторвав меня от Стефано, она повела меня в туалет и, будучи уже в кабинке, встала за мной, придерживая мои волосы. Мне было плохо: морально и физически. И еще, последний напиток было лишним.

— Как ты? — тихо спросила меня подруга, когда я ополаскивала рот водой из-под крана.

— Как будто меня продали арабским шейхам. — Попытка отшутиться Моники не зашла. Она продолжала смотреть на меня глазами олененка Бемби. — Плохо, Мон. Надо домой ехать.

— Я скажу Хосе.

Она вышла из дамской комнаты, и я осталась одна. Я смотрела на свое отражение и видела перед собой молодую и красивую девушку. Мои волосы были длинными, доходили под поясницы, мои небольшие карие глаза с нависшим веком, сейчас были ничем не лучше черных Стефано. Они слезились — последствия напряжения от похмелья. Завтра будет еще хуже.

Я была красивой. Миниатюрная, но фигуристая. Моя крохотная грудь смотрелась гармонично с моими пропорциями. Я вспомнила разговор с Хосе и невольно улыбнулась.

Из раздумий меня вывел хлопок двери. В туалет зашла та самая невеста Луи. Её красная помада была немного смазана, что сразу мне напомнило о поцелуе за барной стойкой. Она мне не нравилась. Определенно.

— Ах, это ты. — Небрежно бросила она и принялась поправлять свой макияж. — Луи, словно зверь. — Зачем мне это слушать? — Не помню, чтобы он меня так целовал. Он, конечно, очень страстный, но сегодня… — Андреа, уйди. Уйди, иначе натворишь глупостей. — Сегодня он превзошел самого себя. А его горячие руки… — Мне было неприятно слышать её рассказ о Луиджи.