Фулл сайз. Только не в меня - Инга Максимовская Страница 12

– Только не в меня, говоришь? – хохочу я, и вижу, что она сердится.

Сопит обиженно. Да и пес с ней. Это же не я должен в нее влюбиться, а она в меня. И если мартышка действительно не подсадная, Гоген мой. И два миллиона – это очень недорого, за такое приобретение. А если она все же подстилка Борьки, се ля ви. Все по-честному. Я ее сломаю, даже невзирая на то, что эта чертовка спасла Маришку.

– Говори адрес, – приказываю, уже чувствуя свою власть над глупышкой.

– Чей? – хрипло спрашивает Вера.

– Папы римского. Твой, конечно. Я дам тебе полчаса на сборы. Телефон, планшет компьютер не брать. У тебя будет доступ к домашним гаджетам. Телефонные звонки и интернет, только с моего позволения.

– Это не было оговорено, – протестует Вера. Надо же, а у нее голос есть, да какой. Красивый голос, словно присыпанный песком. И когда она злится, не такая уж и дурнушка. – Вы ставите мне условия, даже не выслушав моих. Не стоит думать, что купили меня.

– Вера, я купил тебя, нравится тебе это или нет, – растягиваю губы в улыбке, но мне отнюдь не весело. Мне уже начинает нравиться эта игра. Она будоражит все рецепторы в организме. – И я тебе не верю.

– Тогда сделки не будет, – ее ноздри раздуваются от злости, а глаза мечут зеленые молнии. Глупенький храбрый ежик. Она еще не понимает, что попала в капкан из которого я ее не выпущу. – Остановите машину. Вы… ты, хочешь доверить мне свою дочь, при этом не веря мне. Больной, ты точно психически нестабилен.

Она дергает ручку дверцы, так остервенело и нервно. Сдувает со лба непослушные пряди волос, выбившиеся из растрепанной прически. Они похожи на медные спиральки, и делают ее еще более смешной и трогательной. Нажимаю на кнопку центрального замка. От неожиданности она вываливается на стылую землю, и тихонько скулит.

– Ты замерзнешь, если тут тебя не подберет какой-нибудь дальнобой. И поверь, они не такие нежные к полуголым бабам, как я. Кстати говоря, заплатят тебе существенно меньше. Слишком нетоварный у тебя вид.

Выхожу из машины, только для того, чтобы увидеть ее страх. Но она совсем не напугана. Она в ярости. В меня летит грязный кусок льда, подобранный ею с земли. Висок обжигает болью, и мне это даже нравится.

– Подонок. Какой же ты подонок, – больше не сдерживаясь рыдает Вера, и вдруг обмякает. Да, детка. Ярость выжигает. С ней надо срастись, чтобы не было вот таких откатов. – Почему так? Ну почему? За что тебе досталась такая чудесная дочь? Мне нужны те деньги, что ты предложил, чтобы снова стать матерью. Почему вот так – одним все, а другим?..

– Да, я подонок, – подхватываю на руки не сопротивляющуюся больше женщину, содрогающуюся в рыданиях. – Говори адрес. Поедем за твоим хабаром. Позвоним твоим подругам, чтобы не дергались и не делали резких движений. Я так понял ты согласна на все мои условия?

Она, всхлипывая, говорит название улицы, и замолкает. Я ее сломал. Как-то уж слишком быстро. Даже не интересно.

Этот мужчина зло в чистом виде, завернутый в человеческую кожу, словно невкусная конфета в абсолютно шикарный фантик. И я уже жалею, что решила поддаться искушению. И теперь боюсь подавиться. Он шагает за мной по ступеням родного подъезда, а мне кажется, что я всхожу на эшафот. И он мой палач. На площадке перед моим этажом света нет. Опять сперли лампочку, видимо. Они пропадают со скоростью света, как бы не смешно это звучало.

– Давай, – слышится из темноты истеричный шепот. Ярцев не успевает среагировать. Мелкая тень кубарем бросается ему в ноги. Любимый прием моих дорогих подруг. Как же я не подумала про них. Девчонки страшнее урагана носящего женское имя. Я смотрю, как он взмахнув руками валится назад, сползает по лестнице вниз, не произнеся при этом ни звука.

– Ты видала, как мы сделали этого подлеца? Вы долго, кстати. Коза вон свалила, не дождалась. Ее Бусик такой скандал закатил. Что мать семейства шарится ночами не пойми где, – радостный голос Вальки похож на вопль индейца, получившего первый приз в соревновании по сдиранию скальпов с бледнолицых. – Мойва – торпеда. А говорила-то «Да не смогу, да навык потеряла. Фря вавилонская». Совесть ты, Катька, потеряла, а не навык. Врешь, как дышишь. А дышишь часто.

– Чуть шею не свернула, блин. Кабан такой, за перила еще цеплялся, – бухтит Кэт. – А она, между прочим дорого стоит у меня, моя шея. В следующий раз твоя очередь, Валюха.

– Не. Мне нельзя. Я в голову не только ем, не то что некоторые, – хихикнула Валька, и замолчала, уставившись на меня блестящими в темноте глазами. – Верка, ты чего?

– Ничего.

Я холодею от ужаса, слыша яростный рев поверженного титана. Значит жив здоров и невредим мальчик Вася Бородин. И это для нас сейчас смертоубийственно, судя по звукам, несущимся с подножия лестницы.

– Вечер перестает быть томным. У тебя дверь выдержит налет ядерной боеголовки? – поинтересовалась Мойва, выхватывая из моих сведенных судорогой пальцев связку ключей.

Господи, я определенно сошла с ума. Видно мой мозг в момент автоаварии находился не в голове. Хотя, скорее всего в заднице его законное место.

– Убью, – слишком бодро Макар взлетает по ступеням. А меня начинает душить смех при виде Катьки, судорожно пытающейся попасть в замочную скважину элементом брелока в форме скелета.

– Ключ, ключ, – как охранник из советской сказки про близняшек и зеркала, завывает Валентайн.

Ярцев замирает напротив меня. Ест поедом взглядом, буквально сжирает. Его лоск остался видимо на пересчитанных им же ступенях. На лбу растет шишка размера фулл сайз, и сейчас он еще больше напоминает выползня из преисподней. Красивого, злого, и ужасно опасного демонюку.

– А не надо было строить из себя проклятого скота. И голова бы не болела, – мой писк тонет в его рыке, и судя по звуку, Мойва начинает сползать по