Развод. Расплата за обман (СИ) - Элина Витина Страница 12

Я мог бы уговаривать себя, что она просто вышла за хлебом или прогуляться в парк, оставив телефон, но даже быстрого осмотра квартиры хватает, чтобы понять правду.

Она сбежала, бросив меня самым жестоким образом.

Глава 12

Наверное, я впервые за долгое время так внимательно разглядываю свою квартиру. Отмечаю каждую деталь: картины, семейные фотографии, любимые книги на полке, безделушки из путешествий. Запечатлеваю на память, чтобы мысленно возвращаться потом к этим воспоминаниям, когда накроет тоска.

Я люблю свой дом. Я вкладывала сюда душу в каждый его сантиметр, мне даже дизайнер не требовался, чтобы сделать его таким, как он вышел. Каким я хотела. Марк смеялся и предлагал нанять человека, чтобы тот сделал все за меня, но зачем? Я четко знала, чего хочу, и обставлять наш с ним новый дом доставляло настоящее удовольствие. Теперь, касаясь ладонью мягкой обивки дивана, теплого дерева стола я сохраняю все мгновения жизни здесь в своем сердце.

Тяжелее всего находиться в детской. Ремонт здесь еще не закончен: мы так и не определились с цветом стен, ждали второго УЗИ. Кроватка уже собрана, но постельные принадлежности нежно-песочного цвета лежат в упаковке в верхнем ящике комода. Кресло-качалка, где я планировала проводить время, укачивая малыша, первые игрушки в шкафчике с открытыми полками, первый гардероб на выписку с костюмчиком в виде медведя, мягким и пушистым. Прижимаю вещицу к себе и вдыхаю тонкий аромат детского порошка.

Вспоминаю, как обсуждали с Марком выбор имени для нашего малыша, когда он дурачился, предлагая назвать ребенка Чингисханом или Ярополком, а я закатывала глаза и утверждала, что кто-то не наигрался в детстве в солдатиков.

Так сладко нам было вместе тогда, будущее казалось простым и понятным, и когда голова супруга покоилась на моих коленях, я водила ладонью по его густым темным волосам, таким жестким, что уложить их становилось целой проблемой. И верила, что он — гарант моей безопасности, что ему под силу защитить наш мирок от всего, что окружает вокруг. Несмотря на множество друзей, знакомых и родственников, вдвоем нам было лучше всего. Для истинных мгновений счастья другие не требовались, мне с Марком даже молчать нравилось, и это молчание было правильным, уютным, уместным. Оно не тяготило, не заставляло подбирать слов, чтобы не чувствовать себя неловко, напротив.

Так, ностальгия ни к месту, нужно двигаться дальше.

Слезы давно кончились, решительность придает мне странное спокойствие. Я никогда не была такой раньше: женщиной, способной бросить все во имя собственного ребенка. Конечно, я боюсь, — смогу ли? Но этот страх не лишает меня сил, даже наоборот, впервые я понимаю, что внутренняя опора есть во мне самой, и ее с лихвой хватит не только на меня, но и на ребенка. Мы так и не узнали его пол, но я чувствую, что под моим сердцем растет сын. И я обязана о нем позаботиться.

На то, чтобы собраться, не уходит много времени. Я не беру с собой ничего лишнего, только самое необходимое. Кое-что из документов, вещи на ближайшее время, благо зимние мне понадобятся еще не скоро. Периодически звонит телефон, я знаю, что это Марк, но ничто на планете не сможет заставить меня ответить ему. Просто потому что тогда моя решительность пошатнется от одного его ласкового участливого тона. Когда его нет рядом, я могу напоминать себе о том, как Марк договаривался с врачами об аборте, как скрывал правду о смерти своего брата. Я не готова к тому, что другой человек, пусть даже такой близкий и любимый, будет принимать за меня столь важные решения, не учитывая абсолютно моего голоса и мнения. И сейчас я уезжаю из дома с дырой в сердце, но с надеждой на то, что все мои действия — к лучшему.

Подхватив легкую сумку, обвожу в последний раз взглядом дом и иду к выходу. Снова трезвонит мобильный, но его я с собой не беру — слишком легко по телефону отследить мою локацию, а я вовсе не горю желанием, чтобы Марк преследовал меня до конца дней. Натягиваю тонкую ветровку, чтобы спрятать под ней подарки мужа — дорогие браслеты от Картье. Еще в больнице я поняла, что украшения это лучшая валюта, когда у тебя нет никакой наличности или свободных денег на карте. И все же, у меня имеются небольшие накопления, на которые я продержусь в ближайшее время, а в остальном я очень рассчитываю на все ювелирные изделия, что мне за годы брака дарил муж. Вот только демонстрировать их в моей ситуации небезопасно, поэтому, бросив последний взгляд в зеркало, застегиваюсь плотнее и выхожу из дома.

Я шагаю, глядя себе под ноги. Такси вызвать опасаюсь, возможно, я пересмотрела шпионских боевиков, и зря представляю себя Матой Хари. Может, никто и искать меня не станет…

Почему-то такая мысль заставляет замереть, даже усмехнуться, — тебя это серьезно пугает? Хочешь, Мира, чтобы тебя преследовали и забыть не могли? И я честно себе признаюсь, что сама Марка не забуду никогда. Да и люблю еще, только вот во взрослой жизни не так все просто, даже двум любящим друг друга людям иногда приходится делать выбор в пользу другого человека.

Моргаю быстро-быстро, чтобы не позволить непрошенным слезам пролиться. Останавливаюсь, чтобы промокнуть уголки глаз, и теряюсь: я вижу вдалеке Марка. Он бежит от машины, без пиджака, галстук сбился набок.

Узнал? Откуда, боже? Следил за мной? Я замираю на месте, не зная, как реагировать на внезапное появление мужа. Сердце колотится — вот-вот выскочит, ладони мигом становятся влажными.

От страха я присаживаюсь за ближайший автомобиль, упираясь в него рукой — еще чуть-чуть и стошнит, голова идет кругом. Выглядываю из-за своего укрытия, наблюдаю, как мой муж, такой красивый, высокий, стройный, скрывается в подъезде нашего дома. И только после этого начинаю дышать. Господи, если бы я вышла на пару минут позже, мы бы встретились прямо в дверях!

В глазах на мгновение темнеет, но тянуть нельзя. Ему не потребуется много времени, чтобы все понять. Я пячусь осторожно, а потом выскакиваю из нашего двора и бросаюсь прочь через арку за угол. Мне и бежать страшно, сразу вспоминается недавнее кровотечение, но и медлить опасно. Я не вынесу, если он начнет уговаривать меня остаться, как бы не храбрилась, я все еще та самая Мира, что без