Темное безумие - Алеата Ромиг Страница 12

Я провожу пальцем по щеке Лондон, изображение настолько правдоподобно, что я могу вспомнить ощущение ее мягкой, теплой кожи. Кожа на ладони испорчена шрамом, который она пытается скрыть, и чернилами, которые иногда выглядывают, чтобы подразнить меня своими секретами.

Внешнее кольцо расширяется, скудная информация, полученная из самых глубоких вод Сети. Девушка с крашеными светлыми волосами. Постоянная участница судебных разбирательств. И трагедия, которая изменила ее жизнь.

Я снимаю со стены последнюю фотографию Лондон с распущенными волосами и подношу ближе, разглядывая золотые пятнышки в глазах. Прежде чем гаснет тусклый свет, я вставляю изображение в центр коллажа и отступаю на несколько шагов, оказавшись под перекладиной для подтягиваний.

Я одержимый человек. Я знал, что она станет меня проверять. Когда она впервые попросила о встрече, я усомнился в ее намерениях относительно того, почему она так сильно этого хотела. Другие падальщики легко сдались, но не она — она настаивала. В то время я не воспринимал ее усилия всерьез, но все же это вызвало у меня любопытство. Чем больше я смотрел на нее, тем больше я видел ее неистовство, а потом учуял его в ее офисе.

Теперь я чувствую ее запах — сладкий аромат сирени, смешанный с возбуждением.

У любого, кто отчаянно нуждается в ответах, есть демоны, которых нужно кормить.

И на наших встречах ее демоны живут и процветают. Почти жестоко продолжать провоцировать ее, но, чтобы принять правду, ей нужно отказаться от своего натренированного образа мыслей.

Если я одержим, то она увлечена — взрывоопасная комбинация.

Я стягиваю боксеры и отбрасываю их в сторону, затем хватаюсь за перекладину. Я подтягиваюсь вверх, сжимая руки, пока подбородок не касается перекладины. Я повторяю движения по три раза за подход: вверх, вверх, вверх и пауза. Я смотрю на Лондон, на ее бездонные карие глаза, пышную фигуру в форме песочных часов, которую она не может скрыть дорогими костюмами. Я представляю, как она скрещивает ноги прямо передо мной, сжимая их, чтобы скрыть боль, которая пульсирует между этими мягкими, манящими бедрами.

С каждым подтягиванием мой член становится все тверже. Напряжение в мышцах распространяется вниз по телу, пока не достигает кончика члена, умоляя о разрядке. Мышцы под кожей горят, когда я увеличиваю количество повторений. Адреналин поступает в кровь, учащая пульс. Я почти слышу ее… ощущаю ее вкус… представляю, как она борется с веревками, как ее обезумевший голос зовет меня по имени…

Я делаю еще одно повторение, и из меня вырывается глубокий стон. Я замираю наверху, крепко прижимаясь подбородком к холодной перекладине, когда меня накрывает разрядка. Член пульсирует, живот напрягается, когда я толкаюсь бедрами вперед, отчего ощущение освобождения прокатилось вниз до икр. Звук спермы, падающей на цемент, смешивается с моим тяжелым дыханием, усиливая оргазм, прежде чем я разжимаю руки.

Я падаю на колени, прижимая ладони к прохладному полу. Я все еще тяжело дышу, но она уже исчезает из моих мыслей. Заведя руку за спину, я стягиваю рубашку, чтобы скрыть беспорядок, зажмуривая глаза, затем снова опускаюсь на пятки. Я цепляюсь за голову.

Каждый шрам на моем теле горит.

Моя плоть требует наказания, но я цепляюсь за воспоминания лица Лондон, пока желание не утихает. Ощущая покалывание и головокружение, я смакую это чувство, прежде чем оно исчезает. С ней я не жажду жестокого обращения. Я так долго его подавлял, черт возьми, что уже почти не мог остановиться, но она мой ответ. Она мое спасение.

Кровь кипит. Холодный воздух касается гладкой кожи, как жестокая ласка, и я приветствую это. Проводя руками по шрамам на груди, я вспоминаю о каждой жизни, что была отнята в то время, как я наблюдал. Каждая из них вырезана на мне, клеймо, скрепляющее мою судьбу, наказание, которое я нанес себе за удовольствие, которое испытал во время их страданий.

Я не одинок.

Это осознание было первым сломанным звеном в моих цепях.

Я не согласен на меньшее, чем она. Она — моя вторая половинка.

Я снова вешаю плакат, не удосужившись одеться. Прежде чем гаснет свет, я беру ее фотографию с собой на койку. Я прослеживаю ее черты, снова запоминаю их.

В камере темнеет, и я кладу фото под подушку. Провожу руками по предплечьям, отслеживая чернила, которые не могут полностью скрыть шрамы. Мое напоминание о том, что секреты не могут оставаться секретами вечно.

Лондон хочет ответов, я могу дать их ей. Вопрос только в том, как далеко она готова зайти, чтобы их получить.

Глава 7

ВСЕ ЗАПУТАНО

ЛОНДОН

Звук разбитого стекла. Покореженного металла. Шорох по асфальту. Запах разлитого бензина

Я расслабляю веки, стараясь не форсировать воспоминания.

— После этого только чернота, — говорю я, складывая пальцы на коленях. — Теперь я могу открыть глаза?

Я слышу, как Сэди глубоко вздыхает.

— Давай попробуем еще раз. Помни о технике дыхания. Позволь тьме окутать тебя.

Смиренно кивнув, я делаю вдох. Задерживаю дыхание на пять секунд, затем выдыхаю. Повторяю три раза. Каждый выдох вызывает резкую боль в пояснице. Я делаю еще один вдох, и у меня вырывается проклятье, а руки автоматически сжимаются в кулаки.

Я открываю глаза.

— Сегодня слишком больно. — Я сгибаю пальцы, чтобы справиться со стрессом. — Мне жаль, что тебе пришлось проделать весь этот путь.

Она наклоняет голову.

— А мне не жаль. Независимо от того, добьемся мы чего-нибудь на этом сеансе или нет, я все равно была рада навестить подругу. — Она улыбается тепло, но отрепетировано. Меня это не беспокоит, потому что это не значит, что она чувствует противоположное тому, что говорит. Сэди испытывает чувства не так, как обычные люди.

Еще в университете мы обнаружили, что у Сэди социопатические наклонности, возникшие в результате похищения, произошедшего, когда она была подростком. Ее пытали несколько дней, а затем она стала свидетельницей того, как ее похитителя убили во время ее спасения. Она смогла использовать свой опыт, чтобы построить головокружительную карьеру криминалиста в сфере поведенческого анализа.

Только самые близкие люди знают, что ее отработанные манеры — это спектакль с целью вписаться в общество. Вот почему я попросила ее помочь мне справиться с некоторыми последствиями моего собственного прошлого, которые я не могла преодолеть самостоятельно. Вернее, я отказалась от попыток преодолеть их. Откровенность и проницательность Сэди могут обидеть, но это также может дать мне необходимый толчок.

— Ты действительно хорошо разбираешься в эмоциях, — говорю я, улыбаясь. — Но со мной тебе не нужно притворяться.