Алла Полянская - Найти свой остров Страница 12

– Идем, Буч, нам пора домой. Поедем потихоньку – авось вырулим.

Она вышла из номера, держа в руках сумки, котенок крепко уселся на ее плечо, и было похоже, что его все устраивает.

– Имей в виду, Буч, там холодно. Знаешь, что такое холод? Это такая гадкая штука, когда у тебя внутри вся кровь замерзает к чертям, все кишки сворачиваются в узел, а кожа на лице болит, а когда ты приходишь домой, то из носа начинает течь кровь. Но это худший вариант, я спущусь на парковку через внутреннюю лестницу, и нам холодно не будет, а в машине включим печку, и…

Кто-то, вышедший раньше, сбил в гармошку ковровую дорожку под ногами, и Ника, оступившись, взмахнула руками и въехала сумкой в бок какому-то мужчине, вышедшему из своего номера, рядом с которым его ждали двое парней.

– Блин!.. Ой, извините!

– Ничего. Витя, помоги даме с сумками.

– Нет, что вы, я…

– Ничего страшного. Ваша машина здесь на парковке, я видел. – Витя, взяв из рук смущенной донельзя Ники сумки, приветливо кивнул ей. – Я вчера видел, у вас «Хонда» голубая, седан. Ишь, котенок уселся – а я-то думаю, с кем это вы разговариваете, оказывается, с ним!

– Да, так вышло, что…

Матвеев узнал вчерашнюю блондинку в джинсах, обтягивающих отнюдь не худенькие бедра. На ней был старенький норковый полушубок, а на плече, как попугай капитана Сильвера, восседал серый дымчатый котенок, полосатый и мордатенький, с маленькими закругленными ушами. Котенок выглядел абсолютно довольным своим положением, и Матвеев отчего-то подумал, что они с этой блондинкой – два сапога пара, оба спокойные и уместные в любой ситуации.

– Я видел, дороги чистили. – Матвеев улыбнулся котенку. – Должны проехать.

– Я специально подождала пару часов, когда трактор увидела, – думаю, к этому времени они расчистят выезд к шоссе, а там уже все разъездили давно.

– Надеюсь, что так.

У блондинки были очень синие глаза и звонкий девчоночий голос. Матвеев вдруг подумал, что, возможно, теннис и прочее не так важны, можно ведь и другим чем-нибудь заняться, если что.

Спустившись в гараж, он наблюдал, как Витя аккуратно поставил сумки новой знакомой в багажник, что-то сказав ей, – и она засмеялась, и смех ее, веселый и искренний, раскатился звонким эхом под сводами парковки.

– Задорная дамочка. – Витя, все еще улыбаясь, завел двигатель. – Котенок на плече… есть же такие люди на свете. Живут себе в свое удовольствие и не парятся из-за мелочей.

Матвеев вздохнул. После Томки он не заводил ни с кем серьезных отношений и никого не впускал в свою жизнь – были дети, был их общий дом, их жизнь, раз и навсегда налаженная Томкой, и привести в нее чужую женщину казалось немыслимым.

Ника прогрела двигатель и осторожно развернулась. Внедорожник ее новых знакомых уже выехал наружу, и она подумала, что уж они-то проедут по снегу, мощная машина, выберется. А она по их колее тоже, глядишь, вырулит.

– Слезай с моей шеи, захребетник. – Ника сняла Буча с насиженного места и усадила на пассажирское сиденье. – Пристегнуться не предлагаю, но там тебе будет лучше. Мне нельзя отвлекаться.

Котенок деловито прошелся туда-сюда по сиденью, заглянул на пол и решил, видимо, что на полу не так интересно.

– Ишь, насыпало… Ничего, прорвемся. Вот сейчас печка заработает на полную мощь, я тебе подогрев сиденья включила, так что спи.

Буч сел уточкой и вопросительно посмотрел на Нику. Она вырулила на дорогу, расчищенную утром, и повела машину через площадь. Снова зазвонил телефон.

– Ника, вы уже выехали? – Это был Алексей Петрович, и она отчего-то обрадовалась. – У меня по утрам обычно селекторное совещание, а совсем уж рано я вас побеспокоить не решился.

– Да, Алексей Петрович, выезжаю из гаража. – Ника повернула на шоссе, ведущее из города, и враз зажмурилась от солнца, ударившего прямо в глаза. – Расчистили дорогу, надеюсь, и до трассы будет не хуже.

– Расчистили, я распорядился, это наши снегоочистители работали. – Алексей Петрович явно не хотел прерывать разговор. – Ника, я на днях буду в вашем городе по делам, очень хотелось бы посмотреть на ваш клуб.

– Ой, конечно, буду рада! Вы, как освободитесь, звоните мне, пересечемся и поедем туда.

– Договорились. Счастливого пути, и осторожно на дороге.

Ника положила трубку рядом с котенком, потом, подумав, переместила ее в карман – вдруг Буч уснет, а труба зазвонит, испугает его… Дорога была расчищена хорошо, но Ника не торопилась – весь день впереди, Марек дома, значит, все в порядке. А учитывая удачную поездку, и вовсе прекрасно.

Снова зазвонил телефон. Ника вздохнула и свернула на обочину. Ей не надо смотреть, кто звонит – для этого абонента у нее выставлена специальная музыка.

– Привет, мам.

– Здравствуй, дорогая.

Ника улыбнулась. Она любила мать и радовалась ее звонкам – не всегда, конечно, но, когда та не воспитывала ее, с ней можно было поболтать.

– Ты где? А то я Мареку звоню, а он говорит: командировка…

– Мам, я уже домой еду. Была в Красном Маяке на стекольном заводе, кое-что заказывала для клуба.

– Понятно… Никуша, ты едешь или остановилась?

– Остановилась. Ты же звонишь.

– Хорошо. Скажи, пожалуйста, что у вас с Евгенией происходит?

– Мам, ну ради бога! Ты звонишь, чтобы спросить, что у меня с Женькой?

– Да. Меня беспокоит, что вы вроде не ладите…

– Мама, мы всю жизнь не ладим.

– Просто она звонит тебе, но не может дозвониться, Марек тоже трубку не берет, а вчера она к вам приходила, но ей не открыли…

– Мам, меня вчера не было дома. Звонков от нее тоже не было. То, что Марк не хочет с ней разговаривать, – это его право, и зачем ей приходить в мое отсутствие?

– Она просто хотела…

– Мам, давай не будем об этом. – Ника вздохнула. – Черт, снова рука болит…

– Ты сломала ее когда-то.

– Да, ты говорила. Мам, я тебя очень прошу. Ты как-нибудь объясни Женьке, что я не хочу видеть ее, если она и дальше будет продолжать разговоры о моей якобы несостоятельности и маргинальных наклонностях.

– Ника…

– Мам, я очень тебя люблю. Но вам всем или придется наконец принять меня такой, какая я есть, или сделать вид, что мы незнакомы. Я не стану моложе, худее, утонченнее, и бог знает, какой я еще не стану. Но тебе скажу: я буду жить так, как я жила и живу, меня это устраивает, а если Женьку не устраивает – пусть она идет лесом вместе с теми, кому это тоже не нравится.

– Ника, я тебе желаю добра!

– Мам, не надо мне желать добра, у меня в жизни все прекрасно, и я не понимаю, зачем вы все время пытаетесь убедить меня в обратном.

– Ника, ты просто не понимаешь, а мы пытаемся донести до тебя…

– Не надо доносить, выплесните это по дороге. Мам, я всю жизнь делаю одну простую вещь: стараюсь жить в свое удовольствие. Я не хочу быть замужем просто ради статуса – мне это не нужно. Я не хочу работать в каком-то офисе с восьми до пяти каждый день – я умру от этого через неделю или вскрою себе вены. Я не хочу худеть – я вообще не понимаю, зачем это нужно. Я не хочу менять гардероб, стиль общения, прическу и что там еще мне надо, по-вашему, менять – мне нравится то, что есть. Мама, много ли ты видела на свете людей, довольных своей жизнью? Так вот я – довольна.