Василий Фомин - Легенда о царице. Часть первая. Явление народу египетскому Страница 13

И странный пришелец начал раскачиваться, чтобы вскочить на подоконник.

Царица, меж тем, декламацией почему-то не разразилась, она вообще не издала ни звука, зато откинулась слегка назад, вытянула вперед ногу и, закусив нижнюю губу, молча, оттолкнула навязчивого гостя от окна в тот момент, когда он собирался на него вспрыгнуть.

Неудавшийся визитер совершил маятниковое колебание и вновь приблизился к окну, где получил еще один раздраженный пинок царственной ножкой.

– Царица, – вступил в переговоры болтающийся, – ты напрасно изволишь так сердиться. Давай же побеседуем, ведь сейчас сложился исключительный исторический момент.

Однако ситуация ничем не изменилась, даже как-то зациклилась на однообразии – он болтался за окном, а царица негостеприимно пихалась ногами, совершенно не желая вникать в исключительность и историчность момента. Причем, с каждым разом, пихала все сильнее, видимо, это развлечение пришлось ей по вкусу.

– Ваше величество, вы просто не понимаете, с кем вас свела судьба.

Девица, не прекращая пинаться, завела правую руку за голову, поперебирала что-то в волосах, вытащила странный черный нож и, подняв острием вверх, многозначительно показала его пришельцу.

Нож злобно уставился на гостя красным камнем, горевшим в рукояти, словно раскаленный уголь.

– Оу! – оценил сие действие пришелец. – Царица, я отдаю должное твоей утонченности и экстравагантности, но хочу тебе сказать, что мне все-все практически известно наперед. Знаю я и то, что вы, ваше величество, собрались тут отчебучить через пару-тройку месяцев. Не могу не отметить, что задумано, конечно, с фантазией и воистину с царским размахом, эдак бултых – и поплыли элегантно трупики вдоль по батюшке по Хапи, вот ведь сразу видно утонченную натуру и царский размах – всех подлых тварей разом утопить. Я в восхищении.

Царица перестала отпихивать ногами и руками болтающееся тело болтавшего невесть что пришельца, и замерла округлив глаза.

– Я явился сюда для тебя вестником времен и в мои планы сие деяние не входит. Даже, напротив, я собираюсь в этом деле…

Однако намерения его так и остались неозвученными, ибо царица молниеносно обхватила, качнувшегося в этот момент к окну, вестника времен, левой рукой за шею, и, с неожиданной, для юной девы, силой рванула на себя, откинувшись назад, явно намереваясь насадить неожиданного вестника времени сердцем на нож.

Видимо, от предвкушения сего удовольствия, девица издала какое-то сладострастное урчание.

Вестник, судорожно дрыгнувшись, влетел в окно, перевернулся через голову, избегнув тычка ножом, и очутился сидящим на полу в царской опочивальне.

Он с безмерным удивлением, то ли от того, что его, вот так, запросто, чуть было, не зарезали, то ли то того, что удалось сего избежать, обернулся на царицу и очень вовремя, ибо утонченная, по натуре, царица, уже прыгала, оскалившись, на него, с подоконника, с ножом.

Однако любоваться прекрасным зрелищем было некогда. Он подскочил, словно с муравейника, и, с трудом увернувшись от удара, нацеленного в горло, и, несмотря на стрессовую ситуацию, с удивлением отметил, что юная стройная царица почти с него ростом.

Впрочем, удивлялся он совсем недолго, ибо рослая девица одним выпадом не ограничилась, а разошлась не на шутку, нанося колющие, режущие и маховые удары с таким мастерством, будто только этому и посвящала досуг; и не иначе, как только чудом, можно объяснить то, что странник, или, как его там еще, не был задет.

– Опомнитесь, Ваше, – кричал вестник, стараясь произнести слово «ваше» с большой буквы, – Величество! Вспомните же о царском достоинстве!

Вестник времени очень вовремя шмыгнул за колонну, а царица азартно расставив руки, пыталась достать его, то с одной, то с другой стороны.

Некоторое время они бегали вокруг, и пришельцу уже казалось, что за ним гоняются две царицы, так как, в какую бы сторону он не совался, везде наталкивался на блеск черных глаз, сверкавших из густой копны живописно растрепавшихся волос, делавших легендарную царицу весьма похожей на самую настоящую ведьму, и выставленный нож, который так и норовил впиться то в глаз, то в горло, то в живот.

– Ну, успокойтесь же! Ой, черт! Да что же ты творишь-то, в самом деле! Что ж вы бешенная такая, я вас, древнюю легенду, представлял совсем иною.

Вестник, пробежав пару-тройку кругов вокруг колонны, чуть не напоролся брюхом на кинжал и, отпрыгнув спиной назад, споткнулся об столик с туалетными принадлежностями и кувыркнулся через голову в компании баночек, флакончиков, и вазочек и все с изрядным звоном. По царской опочивальне тут же пронеслась волна благоуханий, словно сразу распустились сотни цветов, а царица с радостным рычаньем кинулась на полуночного гостя, но он успел-таки ухватить ее за руки и, совершенно неожиданно для себя самого, ногой перекинул ее величество через голову и вскочил на ноги.

Однако повернувшись, он вновь наткнулся на стоящую, как ни в чем не бывало царицу с сияющим взглядом.

Видимо такая занятная игра ей, царице, очень нравилась, и она начинала входить во вкус. Теперь она спрятала обе руки за спину и, раскачиваясь, как кобра, приближалась к нему, демонстрируя из-за спины черное лезвие то слева, то справа, словно играя жалом. Так еще и улыбалась, царственная сволочь!

– Ну, ведите же Вы себя прилично! Ешь твою мать! Ваше величество, мое терпение кончается. – вестник, уворачиваясь, отступал, натыкаясь на светильники и предметы обихода, производя звон, лязг и грохот, но экстравагантная царица преследовала его по пятам, двигаясь с удивительной ловкостью и змеиной грацией, загнала к царскому ложу. Поняв, что сейчас его, вот-вот, самым, что ни на есть обычным способом, зарежут, без всяких там задних мыслей и сомнений, действительно древняя девица ножом владела виртуозно (нет, ну в самом деле, куда там, на хрен, нашим всем десантникам), вестник ухватил царицу за обе руки, что само по себе уже страшное святотатство. (Нельзя хватать своими лапами богиню!).

– Да не шпион я, успокойся же ты, что за безобразно не адекватное, царица! – в сердцах выкрикнул он, опасливо косясь на раскачивающийся перед ним кинжал. – Да не шпион я, да, успокойся ты!

Конец ознакомительного фрагмента.