Джулия Лонг - Скандальный поцелуй Страница 13

На его лице появилось выражение торжества.

– Возможно, вы удивитесь, но это борзая, мисс Брайтли. Элегантные, гордые животные. Всегда стремятся быть первыми. И из них получаются отличные друзья, если завоевать их доверие.

Пожалуй, он куда проницательнее, чем ей казалось. Синтия покосилась на лорда Милторпа, попытавшись представить себя его женой, лежащей рядом с ним в постели. Наверняка он будет храпеть. Она поспешно отогнала мысль о том, чтобы спать с ним до конца своей жизни, и сосредоточилась на текущем моменте.

Пальцы лорда Милторпа беспокойно сжались – словно пытались обхватить несуществующее ружье. Очевидно, разговор о собаках навевал на него тоску по охоте – подобно тому, как пьяница тоскует по фляге с вином.

– Должна сказать, сэр, – произнесла Синтия, – что оба сравнения льстят мне. Я даже не знаю, что выбрать.

– Напротив, эти сравнения не отдают вам должного, мисс Брайтли. Но это лучшее, что я способен придумать, учитывая наше краткое знакомство.

Синтия улыбнулась, растроганная мыслью, что лорд Милторп провел весь вечер, думая о породах собак. Конечно же, он хотел доставить ей удовольствие. Пожалуй, любой мужчина может стать обаятельным при надлежащем поощрении.

Лорд Милторп заметил ее улыбку, и все его тело, казалось, выпрямилось и расцвело.

Разумеется, он никогда не будет ни красивым, ни молодым. Или хотя бы интересным.

Но он будет добрым.

– Что скажете, Редмонд?! – окликнул он Майлса с добродушной уверенностью, которая обычно проистекает от безраздельного внимания очаровательной спутницы.

Майлс тотчас остановился и повернулся к ним с вежливой улыбкой, демонстрируя полный рот зубов, идеально ровных и – черт бы его побрал! – безупречно белых.

– Что я скажу, Милторп? Вас интересует мое мнение? У меня всегда найдется, что сказать. Спрашивайте.

– Скажите, Редмонд, какая порода собак подойдет мисс Брайтли? Я сузил выбор до спаниеля и борзой.

– Хм… Собака для мисс Брайтли?

Впервые за весь день Майлс посмотрел прямо на нее, и Синтия невольно напряглась. Последовала продолжительная пауза. Наконец Майлс расправил плечи, сцепил руки за спиной и перевел взгляд на маркиза.

– Ну, я бы сказал следующее, Милторп. Спаниели охотятся на всякую мелочь – птиц и тому подобное – и выпускают добычу из зубов, придушив. Это небольшие животные, жмущиеся к земле, чтобы пробираться через кустарники и подлесок. Тогда как борзые… О, борзые – это утонченные создания, натасканные на преследование более крупной дичи. Вам нравится загонять добычу, Милторп?

– Конечно, старина. Мне нравится все, связанное с охотой. Правда, пока у меня нет собственных борзых, но Кастли написал мне, что у него есть несколько щенков. Надеюсь, мне удастся съездить к нему в Шропшир и выбрать одного из них для себя.

– Собака никогда не бывает лишней, – произнес Майлс с самым серьезным видом.

Синтия нахмурилась, а лорд Милторп с жаром воскликнул:

– Конечно, никогда!

– Что касается борзых, – продолжил Майлс, – то они более… честолюбивы. Преследование требует определенной хватки, не так ли? И в отличие от спаниелей они не довольствуются всякой мелочью, а ведут более сложную игру, рассчитанную на более крупную добычу. – Майлс выразительно взглянул на Синтию, и этот его взгляд являлся совершенно очевидным намеком на их недавний разговор. – Причем они делают это открыто, у всех на виду. Известно также, что борзыми часто увлекаются аристократы и знатные персоны.

Снова одарив Синтию взглядом, Майлс резко повернулся и двинулся дальше, напоследок бросив через плечо:

– Определенно мисс Брайтли больше подходит борзая.

Синтия пожалела, что ей нечем запустить ему в спину.

– Пожалуй, я предпочла бы спаниеля, – заявила она, повернувшись к лорду Милторпу.

– Обе породы великолепны, – дипломатично отозвался тот, глядя вслед Майлсу с несколько озадаченным видом.

– А я предпочла бы шпица, – жизнерадостно сообщила обернувшаяся леди Джорджина; она-то пребывала в блаженном неведении относительно завуалированных намеков Майлса. – Они такие милые!

– Но я слышал, что шпицы кусаются, леди Джорджина, – заметил Майлс. – Мне не хотелось бы, чтобы вас покусали.

Смешок леди Джорджины был более восторженным, чем следовало, – ведь Майлс ничего забавного не сказал.

«Неужели и я была такой простушкой?» – спрашивала себя Синтия. Нет, вряд ли. Она никогда не могла позволить себе подобной роскоши. А ведь они с Джорджиной – почти ровесницы.

Тут Майлс заметил паутину, натянутую между кустами. Он остановился, чтобы полюбоваться тончайшей сетью, раскинутой пауком, и Синтия с Милторпом присоединились к нему. Сзади послышался голос Вайолет.

– Прекрати, Джонатан! – взвизгнула она; очевидно, брат немилосердно поддразнивал ее.

– У меня в комнате живет паук, – выпалила вдруг Синтия.

– Передайте ему мои наилучшие пожелания, когда вернетесь, – отозвался Майлс, не удостоив ее взглядом.

– А вы не знаете, что это за разновидность пауков?

– О, вне всякого сомнения, это паук-нянька. Она не причинит вам вреда. Ей всего лишь…

– Ей? Как мило!

Майлс пропустил ее реплику мимо ушей.

– Ей нужен приют. Лучше всего в уголке, у окна, где так хорошо ловятся летающие и ползающие насекомые. Пауки очень домовиты.

Синтия никогда не смотрела на пауков с такой точки зрения. Домовитость в ее представлении всегда была связана с выметанием пауков из всех углов.

– Будьте снисходительны к бедняжке. Она всего лишь пытается быть самой собой. И не говорите про нее горничным, – добавил Майлс.

Синтия взглянула на него с изумлением. Пытается быть самой собой?

Майлс отвел глаза и зашагал следом за Джорджиной, уже успевшей уйти вперед.

– Неплохой парень, хотя и любит читать лекции, – сказал лорд Милторп. – Вам действительно нравится охотиться, мисс Брайтли? Похоже, мистер Редмонд в этом уверен.

Синтия помедлила с ответом.

– Ну… я еще не пробовала загонять дичь, – сказала она, не погрешив против истины.

Лорд Милторп откинул голову, готовясь к напыщенной тираде.

– Возможно, в один прекрасный день вы познаете наслаждение гончей, несущейся по открытому пространству. Преследуя…

Маркиз умолк, так как в этот момент их догнала Вайолет.

– Синтия – замечательная охотница, – сказала она с серьезнейшим видом и покосилась на подругу.

– О, прекрасно! – просиял лорд Милторп. – Вижу, вы поскромничали, мисс Брайтли. В таком случае решено! Я поговорю с Майлсом, и мы устроим завтра состязания по стрельбе. Вы составите нам компанию, мисс Редмонд?

– Да, пожалуй, – произнесла Вайолет с задумчивым видом, не сулившим ничего хорошего для любого мероприятия.

Синтия потихоньку ущипнула ее, и Вайолет, округлив губы, воскликнула:

– Ах, ты не поняла!

Впереди Майлс просвещал леди Джорджину:

– …Как раз сезон для спаривания этих особей, откладывающих яйца в августе.

– Майлс постоянно говорит о спаривании и тому подобном, – сказала Вайолет, как бы извиняясь за брата. – Вероятно, спаривание – основное занятие насекомых и прочих животных.

– И туземных девушек, – пробормотала Синтия. – Если верить слухам.

Резко повернув голову, Майлс посмотрел прямо на нее. И смотрел так долго, что она снова вспомнила о поцелуе. Она даже представила его – причем так живо, что у нее щеки загорелись.

Наконец Майлс отвернулся, и Синтия с облегчением вздохнула. Внезапно ей показалось, что она чувствует влагу через чулок, и это означало, что шов на ее ботинке окончательно разошелся. Вся ее жизнь, казалось, держалась на старых потертых нитках.

Лорд Милторп отстал, разговорившись с двумя молодыми людьми – Джонатаном и Аргоси, – и все трое ужасно оживились. Можно было не сомневаться: они говорили о четвероногих существах и убийствах.

– В конце концов, – продолжила Вайолет, развивая свою мысль, – чем еще заниматься животным и насекомым, кроме еды, спаривания и убийств? Майлс может рассуждать об этом до бесконечности.

Услышав, как сестра описывает дело всей его жизни, Майлс бросил на нее через плечо иронический взгляд.

– В этом смысле они ничем не отличаются от людей, – заявила Синтия, слегка повысив голос. После разрыва ее помолвки брачные игры слишком уж тесно сплелись в ее сознании с убийством, чтобы казаться забавными.

Но ее реплика вызвала оживление среди собравшихся. Леди Уиндермир, считавшая себя обязанной опекать более молодых дам, несколько растерялась; она не знала, следовало ли ей пресекать подобные разговоры.

Недовольная тем, что ей приходится выносить суждение по этому поводу, она предпочла отстать. Повернувшись к слуге, спросила:

– В вашей корзинке, случайно, нет портвейна, любезный? Как насчет того, чтобы остановиться и открыть его прямо сейчас?

«Похоже, из леди Уиндермир такая же дуэнья, как из мещанки Бата[1]», – подумала Синтия. И этот факт весьма приободрил ее.