Диана Машкова - Обаятельная Вера Страница 13

Она взяла из его рук толстую папку и, с трудом отведя взгляд, стала листать страницы. Что за страшная магия?! Ничего подобного Вера раньше не ощущала. Да, она была счастлива когда-то с Ильнуром, но это состояние было радостным и спокойным. А сейчас присутствие Маркова заставляло ее трястись от ужаса и сходить с ума от желания.

Пытаясь скрыть свое состояние, Вера листала страницы меню, но не могла разобрать ни слова. Она подумала, что ее поведение похоже на действия обезглавленной курицы. Так иногда бывает: птице отрубают голову, а она еще какое-то время бегает по двору, суетится. Поведение профессора очень напоминало эту самую беготню.

– Выбрали? – поинтересовался Илья Владимирович пару минут спустя.

– Да, – кивнула она, судорожно припоминая название какого-нибудь распространенного блюда.

– Отлично, – он жестом подозвал официанта и посмотрел на Веру вопросительно.

– Греческий салат и вода без газа, – не проявила никакой изобретательности она.

– И мой заказ поторопите, – мельком взглянул Марков на склонившегося в полупоклоне сотрудника.

Во взгляде Ильи Владимировича читался уже не вопрос, а недоумение: пора было раскрыть предмет встречи. Но бедный язык Веры так прочно приклеился к небу, что она поняла: не сможет сейчас ничего объяснить! Ни рассказать о своей идее, ни задать единственно важный вопрос, ради которого она все это и затеяла.

– А почему вы уехали из Москвы? – только и сумела она спросить.

– Получил назначение, – взгляд Маркова стал серьезным, – а в вашем институте мне что, не рады?

– Рады, конечно! – горячо подтвердила Вера.

– В министерстве решили, что здесь я буду полезен.

– Вы вместе с семьей перебрались? – осмелела она.

– Дети уже взрослые, живут за границей, – Марков улыбнулся и добавил многозначительно: – Я один. Только официально пока не разведен.

– Я понимаю, – Вера Александровна отругала себя за бестактность и опустила глаза.

– А ваша семья? – поинтересовался Марков в ответ, сглаживая неловкость.

– У меня нет детей, – призналась она с сожалением, – а с мужем мы давно и официально в разводе.

Перешагнув через первый коммуникативный барьер, собеседники расслабились и стали общаться свободнее. Вера задавала вопросы, Илья отвечал. Он, в отличие от многих мужчин, любил поговорить. Об исследованиях, которым посвятил свою жизнь, о химии как невероятно интересной науке, о научных конференциях по всему миру, о том, что административная должность для него – вынужденная мера. «Но ничего не поделаешь, – добавил он, – если хочешь, чтобы от образования хоть что-то осталось, надо идти в управленцы. Иначе у тебя за спиной все разворуют».

– Умные люди среди рядовых не нужны, – продолжил разглагольствовать он на тему, – приветствуют только безропотных исполнителей, рабочих лошадок без собственных идей. Хотя именно в системе образования убийство талантов – самое тяжкое преступление. Мы воспитываем бесталанных студентов. Гениев некому поддержать! Да они просто не дойдут до студенческой скамьи: их погубят еще в школе – те самые недалекие учителя, которых мы тут выращиваем.

В словах, которые произносил Илья, было достаточно смысла: Вера и сама много раз размышляла об этом. Но сейчас в ее душе все равно поднялась буря протеста – слишком личную тему затронул Марков, причем безо всякого снисхождения к преподавателям института. А ведь и Вера тоже – «рабочая лошадка», и она тоже вынуждена пахать под гнетом системы. Но это не значит, что у нее нет никаких идей!

Она же видела, как за несколько лет менялись ее студенты, если ей удавалось вложить в них толику света, научить осознанному чтению и любви к литературе. Не все были готовы впитывать, это правда, но многие. И они уже не смогут остановиться в своем развитии – будут двигаться дальше: читать, постигать, размышлять.

– Так какое у вас было предложение? – без перехода спросил вдруг Илья.

– Мне, – Вера запнулась, – пришла в голову мысль... в общем, все новое – это хорошо забытое старое. Давайте откроем в институте студенческий театр!

– Что? – Илья Владимирович посмотрел на коллегу с недоумением.

– Это – отличная воспитательная работа, – принялась она горячо убеждать его, – и для актеров, и для зрителей! Я говорю о театре на языке оригинала, конечно! Практика языка опять же.

– М-м-м, – Вере показалось, что во взгляде Маркова читается «сумасшедшая».

– Представляете, – желая убедить его, она распалялась все больше, – как будет доволен ректор вашей идеей! Ему же нужно перед выборами прогнуться перед министерством. Только мы потом сменим вектор и поработаем на вашу кандидатуру...

– Интересно, – Илья улыбнулся, – я вашу мысль понял. Но вам-то к чему лишняя нагрузка? Придется возиться со студентами, репетировать. И все – бесплатно. Пропадать в институте с утра до ночи. А у вас наверняка есть и другая работа.

– Есть, – согласилась я, – даже две.

– Вот!

– Уйду из почасовиков, – веселая решимость неожиданно завладела Верой, – зато к каждому празднику у института будет свой спектакль. Ближе к выборам начнем агитировать. Правильно?

– Да, – ответил он просто.

– Мы вас поддержим, – Вера улыбнулась, – силой искусства.

– Хорошо, я подумаю, – кивнул Марков наконец, – пришлите по почте концепцию театра и примерный репертуар. План отбора актеров, предполагаемый график работы – в общем, все, из чего состоит театр!

– Сделаю, – необоснованной радости профессора не было предела.

Ужин закончился тем, что на выяснение отношений – главную цель встречи – Вере не хватило решимости. Илья Владимирович уже рассчитался, решительно остановив ее порыв поучаствовать в оплате счета, а Вера Александровна так и не осмелилась заговорить.

– Вас подвезти? – бросил Марков, когда они вышли на улицу.

– Нет, – Вера отказалась: слишком недружелюбно прозвучал вопрос, – прогуляюсь, погода хорошая.

– Как хотите, – он потянулся губами к ее щеке. Поцеловал, потом сжал в своей большой теплой руке узкую ладонь, и они распрощались.

Вера шла по вечерним улицам родного города с чувством, которое не могла бы объяснить даже себе. Было легко и тяжело, радостно и горько одновременно. Разговор, о котором она так долго думала, не состоялся. Ясность в отношениях, которая была нужна ей как воздух, – не тот уже возраст, чтобы идти на поводу у иллюзий, – не появилась. Что делать дальше?

Видимо, писать концепцию и создавать студенческий театр, ради которого придется забыть о дополнительных заработках. Что называется, назвался груздем... Зато будет хороший повод постоянно общаться с Ильей. Как знать, может быть, в частых разговорах и за наблюдениями она поймет наконец, кто он есть и как относится к ней самой! Усилий было не жаль. Только бы знать, что в конце туннеля брезжит надежда.