Даниэла Стил - Чарлз-стрит 44 Страница 13

— Какие у тебя планы на Рождество? — с сияющей улыбкой спросила Талия, словно общалась не с дочерью, а с племянницей, с которой виделась раз в году. Из вопроса следовало, что проводить с Франческой Рождество сама Талия не намерена. Как обычно. Чаще всего она уезжала кататься на горных лыжах в Швейцарию или же на остров Сент-Бартс в Карибском море, особенно если кто-нибудь приглашал ее на яхту, что случалось довольно часто. Жизнь Талии напоминала бесконечный отпуск с вояжами круглый год.

— Может, съезжу к отцу, — туманно отозвалась Франческа.

— Мне казалось, он уезжает кататься на лыжах в Аспен. — Мать слегка нахмурилась. — Если не ошибаюсь, так сказала Эйвери. Мы созванивались недавно.

— Значит, останусь дома. Не стоит закрывать галерею, так что мне будет чем заняться, а Тодд как раз переезжает.

— Очень жаль. Вам следовало пожениться. Может, тогда не разбежались бы так скоропалительно.

— Если отношениям пришел конец, бумажкой с печатями их не восстановишь, — бесстрастно возразила Франческа.

— И то верно. — Мать обаятельно улыбнулась. — А я вечно в кого-нибудь влюблялась, — добавила она, и Франческа не стала напоминать, что последняя влюбленность Талии давно в прошлом. — Может, на Сент-Бартсе кого-нибудь встречу, — мечтательно продолжала Талия, и ее лицо осветилось надеждой. Она ни на минуту не переставала надеяться на новую любовь и брак. Годы без замужества она считала пустой тратой времени. Охотница в ней всегда была начеку.

Франческа сменила тему, рассказала о первой выбранной квартирантке, и мать недовольно нахмурилась.

— Даже если она состоит в организации герлскаутов и выглядит, как Крошка Бо-Пип, это меня не убеждает. По-моему, ты все-таки делаешь глупость, впуская в дом посторонних. Ты же понятия не имеешь, кто они такие и что с собой притащат.

— Мама, если я хочу сохранить дом, у меня нет выбора.

— Лучше бы ты подыскала себе квартиру.

— Мне не нужна квартира. Я люблю свой дом.

— В таком доме невозможно жить без мужчины. Это просто небезопасно.

— А может, я найду жильца-мужчину, — осторожно возразила Франческа, вспоминая, сколько потенциальных кандидатов уже расспросила и насколько неподходящими они оказались — разумеется, об этом в разговоре с матерью и заикаться не стоило.

— Тебе нужен муж, Франческа, — попыталась вразумить ее Талия и рассмеялась: — Как и мне.

И в том, и в другом Франческа не могла с ней согласиться, но промолчала. Мать часто отпускала подобные замечания, ловиться на такую приманку не следовало. В этом просто не было смысла.

— Так когда ты уезжаешь на Сент-Бартс, мама? — спросила Франческа, надеясь вернуться к нейтральным темам.

— За два дня до Рождества. Дождаться не могу. Я так устала от здешней зимы! А потом — кататься на лыжах в Швейцарию. Тебе тоже не мешало бы развеяться.

Мать жила на другой планете, в мире вечеринок и поездок, и даже не представляла себе, как много работает Франческа. Все, что имела Франческа, она заработала своим трудом, начав с нуля. Отец оплатил ее обучение, но в дальнейшем она ни от кого не зависела. Мать и не думала делиться с ней состоянием, доставшимся от бывших мужей, считая, что в каком-то смысле заработала его.

Как всегда, обед в обществе матери оставил у Франчески чувство эмоциональной опустошенности. Их разговоры были поверхностными, им недоставало глубины и смысла. Хорошо еще, что встречи с отцом ее неизменно радовали.

На той неделе он заглянул в галерею и купил для Эйвери маленькую картину, уверенный, что приобретение придется его жене по душе. Франческа сделала ему скидку, как партнеру, поэтому картина досталась ему чуть ли не даром, но он признался, что это полотно выбрал бы в любом случае. Он поразился, узнав, что Франческа часто бывает на выставках и ярмарках искусств в других городах, ищет новые, еще неизвестные широкой публике имена, проводит часы в мастерских, вместе с художниками изучая их работы. В галерею Франчески попадали только достойные картины. Генри был почти убежден, что один или двое нынешних подопечных его дочери со временем смогут снискать громкую славу. Франческа объяснила, что картины художника, одну из которых купил Генри, пользуются устойчивым спросом, на День благодарения она как раз продала несколько, размерами побольше. Правда, Генри считал, что цены в галерее слишком занижены, хотя и выгодны для покупателей. Тем временем Франческа заявила, что готовность потратить деньги у людей чаще всего появляется перед праздниками. Радужное настроение отца объяснялось тем, что он сам только что продал одну из своих лучших работ. Часть вырученной суммы он сразу отложил на новый «рейнджровер» для Эйвери: ей всегда хотелось иметь такую машину, но, несмотря на финансовые успехи, она по-прежнему ездила на старенькой «тойоте» и, хотя Генри уверял, что это небезопасно, отказывалась сменить ее. Он по секрету сообщил Франческе, что хочет сделать жене сюрприз и перед отъездом в Аспен преподнести ей на Рождество машину.

Запирая галерею ближе к вечеру в сочельник, Франческа вдруг замерла, пораженная мыслью: ее родителям нет дела до того, как она проведет Рождество. У них, как всегда, свои планы. Рядом с Тоддом праздники преображались, но не в этом году. Сейчас свои планы появились и у него — в отличие от Франчески. Конечно, она могла бы позвонить друзьям, навестить их или знакомых художников, но настроение к этому не располагало. Два приглашения в гости она уже отклонила. В этом году ей хотелось побыть одной, точнее, наедине со своей меланхолией. Переезд Тодда неумолимо приближался, по прибытии домой Франческу встретил штабель коробок в холле. Значит, он все-таки уезжает. Франческа была готова к этому, но все равно загрустила. Не поддаться унынию на ее месте не сумел бы никто.

Сочельник она провела у экрана, смотрела один фильм за другим и жевала ужин из китайского ресторана. Ставить и наряжать елку она раздумала и не жалела об этом. Ей хотелось, чтобы праздники пролетели как можно быстрее. После Нового года начнется совершенно другая жизнь. Опять одинокая.

На Рождество родители позвонили ей, Тодда она видела мельком — он куда-то убегал. Тодд помахал ей, улыбаясь, но не переставая говорить по мобильнику. Франческа отметила, что он в костюме, и задумалась: куда он идет и с кем? Теперь ей даже не верилось, что совсем недавно они жили вместе и думали, что у них есть что-то общее.

Днем она долго гуляла по Уэст-Виллидж, улыбалась парам, которые вывели на прогулку детей. Навстречу то и дело попадались радостно взбудораженные люди, нагруженные коробками в подарочной упаковке, а один раз Франческа увидела, как из машины выбрался Санта-Клаус в красном бархатном костюме, надел колпак, нацепил бороду и заспешил поздравлять кого-то. Странно было оставаться одной в такой день, но Франческа ничего не имела против, и это ее забавляло. Одиночество гораздо проще вынести, чем необходимость притворяться, будто она счастлива. Ей представилась мать на яхте в Карибском море, с надеждой ждущая своего очередного мужчину, отец и Эйвери в Аспене, и Франческа вдруг поняла, что даже рада возможности наконец-то побыть одной. Тем вечером она улеглась спать пораньше и вздохнула с облегчением: праздники заканчивались.