Наталия Рощина - Плач палача Страница 13

– Смотрю на тебя и в который раз убеждаюсь, что не так уж плоха моя одинокая жизнь. У меня нет такого изматывающего темпа. Мои мысли легки, голову не распирает от волнения по поводу мужа, детей, родителей. Я принадлежу только себе и, знаешь, все чаще вижу в этом преимущества.

– А я привыкла к своей жизни и другой не представляю. Ну как же я без своих девочек, без мужа? Забота о родителях – непростое занятие, но когда-то они нас ставили на ноги. Наша очередь отплатить им за все.

– Наверное, я никогда не пойму до конца всего этого. И не в детдоме росла, а словно сирота, – грустно заметила Аля. – Что ни получается, все к лучшему. Значит, я заслуживаю такой жизни. А одной все равно спокойнее.

– Алевтина, ты себя обманываешь, – то ли серьезно, то ли шутя говорила Але Соня – проработав много лет в одной лаборатории, она единственная могла позволить себе замечания в адрес подруги. – Разве можно вот так всю жизнь одной?

– Моя личная жизнь – это я сама. Почему, если это кого-то не устраивает, я должна что-то менять?

– Не верю я тебе. Ты тоже встретишь его – принца из своих романов. Слишком много читаешь, в реальность бы больше окуналась, – по-дружески журила подругу Соня. – Ты бы хоть описала свой идеал мужчины. Интересно, правда!

– У меня его нет и не было. Однажды показалось, что влюбилась, но быстро рассталась с иллюзиями. Значит, не мое было, о чем говорить? Столько лет одна – это не шутка. Тебе, замужней женщине, матери двух детей, меня не понять.

– Но ты ведь из плоти и крови?

– Трудно возразить.

– Значит, ты попадешься, как все мы. Влюбишься, растеряешься, потом соберешься и получишь свое… Я верю, что тебе повезет.

– Мне уже повезло: я пережила войну, я хозяйка своей судьбы.

– Я говорю о мужчине, – настойчиво переводила разговор Соня. – Нам нельзя без них. Это как воздух, которым мы дышим.

– Как видишь. Я еще не задохнулась.

– До поры до времени.

– Ну спасибо, подруга.

– Я ведь тебе только хорошего желаю, ты ведь знаешь. Что мы говорим о пустом. Пройдет совсем немного времени, и ты скажешь, что я была права. Я все равно верю, что ты скоро встретишь его!

– Дело твое, – улыбалась Алевтина, и улыбка у нее получалась, как всегда, виноватая. – Не знаю, почему я тебе позволяю говорить со мной об этом?

Предсказания Сони начали сбываться, когда в их лабораторию пришел новый начальник. Алевтина поняла, что настал ее черед. Она боялась признаться самой себе, что влюбилась в него с первого взгляда со всем жаром, на который было способно ее невостребованное, оттаявшее сердце. Алевтина спрашивала себя: чем он похож на героев романов, которые словно были ее параллельной жизнью? И отвечала – ничем. Невысокий, с невзрачными темно-русыми волосами, с походкой моряка и повадками особы, приближенной к императору, Антон Савельевич Гринев сразил ее. Одного мимолетного взгляда его карих глаз было достаточно, чтобы Аля ощущала себя на седьмом небе. Теперь она понимала смысл этого банального выражения – ниже никак, столько счастья! Она почувствовала себя семнадцатилетней девушкой, сбросив груз одиноких вечеров, распрямив плечи и загадочно улыбаясь. Нет, она даже тогда не позволяла себе быть такой счастливой и смелой. Как всегда, она была не требовательна и довольствовалась малым. Ей казалось, что достаточно просто любить, не получая ничего взамен. Остальное она придумывала, оставаясь наедине с собой. В ее фантазиях было столько красивой романтики, что в реальной жизни она не надеялась получить и половины. Это не огорчало ее. Слишком долго длилось одиночество, чтобы быстро принять возможность приблизить к себе даже любимого человека.

Словно нарочно, Антон Савельевич завел порядок, при котором журнал посещения теперь лежал не в коридоре на подоконнике, а на столе в его кабинете. Так что рабочий день начинался с приветственных слов, которыми он встречал вошедших. Утро для Алевтины начиналось со стресса. Она начинала волноваться, едва поднявшись с постели. Тщетно отвлекала себя по дороге к институту, а подходя к кабинету Гринева, чувствовала, что у нее становится сухо во рту и язык перестает повиноваться. Самым страшным для нее было показаться глупой дурочкой, которая не в состоянии даже нормально поздороваться. Она бодро входила в открытую дверь кабинета и, улыбаясь, произносила: «Доброе утро», получая в ответ неизменное: «Доброе, Алевтина Михайловна, теперь наверняка доброе». Она опускала глаза и, чувствуя, что краснеет, спешила выйти в коридор, где прижимала руку к груди. Сердце пускалось вскачь, Алевтина боялась, что грудь ее вздымается слишком высоко и часто. Ругая себя, она открывала дверь лаборатории и, надев халат, принималась поливать цветы. Это успокаивало. Алевтина улыбалась: расслабившись, она вспоминала пристальный взгляд карих глаз, озорно смеющихся ей каждый день. Она не пыталась задавать себе вопросы. С некоторых пор она предоставляла времени расставлять все по местам по собственному усмотрению.

Встретить Новый год было решено всей лабораторией. Алевтина не понимала, как это у нее получилось: она вдруг предложила собраться у нее. Раньше она не позволяла подругам, знакомым захаживать к ней в гости. Алевтина постоянно придумывала несуществующие поводы, чтобы избавиться от непрошеных гостей. Исключение составляла только Соня. К ней Алевтина прониклась доверием, немаловажной причиной этого было то, что Соня умела не докучать и всегда оставляла Алевтину раньше, чем та успевала устать от общения с ней. Одним словом, предложение Алевтины, естественно, вызвало недоумение. Отшельничала по полной программе столько лет, а тут – сама изъявила желание, отказываться причин не было.

Аля вскоре пришла в себя, осознав, что сотворила. В ее уют войдет десяток совершенно чужих этим стенам людей! Нет, этого нельзя допустить. Она вдруг испугалась, решив на следующий же день сказать, что передумала. Но утром, войдя в кабинет Гринева, как обычно, первой из сотрудников, услышала в ответ на свое приветствие непривычный текст:

– Доброе утро, Алевтина Михайловна. Знаете, а я очень рад, что мы соберемся у вас. Я имею в виду Новый год.

– Да? Я тоже рада, – выдавила из себя Алевтина, понимая, что путь к отступлению закрыт.

– Вы наверняка прекрасная хозяйка.

– Обычная, Антон Савельевич. Впрочем, через четыре дня вы сами в этом сможете убедиться.

– Договорились, – загадочно усмехнулся Гринев и опустил голову, показывая, что разговор окончен. Уже вслед выходящей Алевтине он произнес: – Для меня это будет первое знакомство в неофициальной обстановке с коллективом.

Алевтина остановилась в проеме двери, понимающе кивая головой, но Гринев добавил, продолжая что-то писать: