Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин Страница 13

И этот туда же со своим Интернетом, махнула рукой Людмила Петровна. Стара уж она этим штучкам обучаться. Хотя посмотреть на Владькин корабль было интересно. Может, правда, Сашку попросить? А Сашка легок на помине. В выходные приехал вроде веселый, сказал, что все в порядке, работу хорошую нашел. Правда, не на заводе, как мать хотела, там зарплата по-прежнему отстает от его потребностей, но и не в коммерции, слава богу. Научила жизнь-то! А инженером по обслуживанию жилого дома, где богатые люди живут. «Клубный дом» называется: квартиры по триста квадратных метров, а также гараж подземный, бассейн, ресторан, зимний сад с фонтаном, магазины, спортзал. Как у Владьки на корабле, развеселилась Людмила Петровна, слушая старшего сына. Хоть в автономное плавание их отправляй. А Сашка, получается, вроде капитана, без него этот «Титаник» сядет на мель, все жильцы в лифтах позастревают. Еще Сашка привез немного денег и научил мать пользоваться Интернетом – она все записала в тетрадку. При Сашке попробовала: вроде получается. Только он смеялся над ее страхом и тем, что она никак не могла заставить изворотливую «мышку» подвести курсор к нужному месту. «Мышь» не слушалась, и стрелка металась, как дурная, по всему экрану. А разве она виновата, что компьютеры у них в школе были, но только денег на Интернет не выделили. А дома ей не до этих игрушек, знай успевай вертеться по хозяйству да еще матери помогать.

В воскресенье вечером, проводив сына, Людмила Петровна, поплевав на всякий случай через левое плечо, приступила к самостоятельному изучению Мировой паутины – старинным проверенным методом тыка. И у нее получилось! Теперь она, изобиходив с утра материнский дом и сделав все, что нужно, в огороде, бежала домой, как запойный пьяница к винному магазину. А как Владьку ругала, что в Интернете своем сидит с утра до ночи, взял бы книжку в руки, оболтус! Теперь для нее открылся новый огромный мир, точнее, готов был открыться, но она пока робко стояла на пороге, заглядывая в приоткрытую дверь и постоянно сверяясь с полученной от сына инструкцией.

Людмила Петровна узнала, например, что у того же Краева есть – подумать только! – собственный сайт и он все свои соображения, которые ей при встрече изложил вкратце, здесь подробно комментирует для желающих. И совершенно потрясло ее то, что любой человек, живи он хоть в Кейптауне, хоть на Мадагаскаре, если вдруг взбредет ему в голову, сможет запросто прочитать в Интернете про их Большой Шишим. Черт с ним, с бизнес-планом свинофермы, азартно стуча одним пальцем по клавишам, думала Людмила Петровна. Зато наберешь в окошечке «Ракетный крейсер «Адмирал Кузнецов» – и словно с сыном повидалась. Можно даже по Североморску будто бы погулять, узнать, какая там погода, и полюбоваться на набережную, думая, надеясь, что на эту же картинку смотрит сейчас с палубы своего корабля матрос Владислав Мумриков. Аж дух захватывало от собственных возможностей!

Вчера, например, Людмила Петровна полночи не спала, отважно запросив у всезнающего компьютера «виды океанского побережья». Она и сама всегда удивлялась: как так вышло, что никогда не виденный ею океан занимал в ее жизни столько места. Она любила маму, сыновей, работу. Село свое любила, как положено, потому что, где родился, там и пригодился. Еще весну любила до самозабвения, каждый раз глупо и безосновательно ожидая начала какой-то новой жизни для себя, как и для природы. И не оттого, что старая жизнь ее не устраивала, а просто… И вдруг океан, который снился и был даже не мечтой и не целью, а далеким воплощением счастья, что звучит, разумеется, глупо. Но Людмила Петровна об этом никому не говорила. А океан просто был.

Но утром встала, как положено, в шесть. На сегодня у нее была намечена большая работа. Уезжая, Сашка спросил, не могли бы его знакомые пожить пару недель в доме его прабабки, все равно пустой стоит. А люди хотят пожить в деревне вдали от цивилизации, подышать свежим воздухом и денег немного заплатят. Ну и отказать неудобно, он уже сказал им, что в доме много лет никто не живет. Насчет удаленности от цивилизации Людмила Петровна слегка обиделась, этим горожанам любое место, куда нельзя добраться на метро, уже кажется экзотикой и дикой природой. А воздух – да, это точно. И друзьям отказывать нельзя, если можешь помочь. Ну и деньги пригодятся.

Дом, о котором говорил Сашка, принадлежал деду и бабке Людмилы Петровны, Анне Алексеевне и Николаю Кондратьевичу Солдатовым. В нем никто не жил с конца восьмидесятых годов, когда умерла бабушка. Что делать с опустевшим и осиротевшим домом, никто не знал. Продавать – так покупателей не находилось. Да и память в чужие руки отдавать не хотелось. Кончилось тем, что закрыли окна ставнями, заперли на засов дверь, перекрестили от лихих людей и оставили стоять. Два раза в год, обычно ранней весной, до начала посадок, и поздней осенью, под первый снег, Людмила Петровна приходила в дом, здоровалась с иконами и фотографиями. Два больших овальных фотопортрета в самодельных деревянных, крашенных зеленой краской рамках – молодые и серьезные Анна Алексеевна и Николай Кондратьевич смотрели внимательно и, казалось, укоризненно: явилась, дескать, не очень-то и поспешала. Ну да все равно – здравствуй, внучка.

Людмила Петровна, приходя в дом, всегда рассматривала многочисленные фотографии, висевшие на стене в простых самодельных рамках. Маленькие, не очень качественные, потрескавшиеся от времени, они хранили память о людях, которых давно уже нет, и память едва сохранила их имена и кто кем кому приходится: дядья, сваты, двоюродные братья и сестры. Вот мама Людмилы Петровны и отец: торжественные и смущенные, ставят подписи в загсе. Вот Людмила Петровна, точнее Людмилка-первоклашка, толстощекая, смешная, с большими бантами и косами. А вот кто-то в морском бушлате, значит, Владька не первый в их родне моряк. Жаль, не успела она у бабушки спросить, кто это, да и не интересовалась тогда выгоревшими карточками, а мама теперь вряд ли вспомнит.

Потом вытрясала половички, мыла окна, терла тряпкой крашеный дощатый пол, собирала бабушкины подзоры и кружевные салфетки, чтобы отнести домой в стирку. Пыли не было, откуда ей взяться, если дом стоял теперь на самой окраине, вплотную подступил лес, недаром и улица называлась Лесная, а рядом такие же брошенные дома, так что даже дым из печей экологию не нарушает. И вот что интересно: таких домов, как солдатовский, в селе было много, жизнь идет, молодые жить в дедовских домах не хотят. Что-то покупали дачники, сносили, перестраивали до неузнаваемости. Остальные ветшали, сдаваясь на милость времени и погодных перемен. А этот стоял крепко, как заговоренный. То ли оттого, что построил его на совесть Людмилин дед, то ли умирали те дома потому, что их не любили. А солдатовский дом жил, рассматривая уже третий век своими вовсе и не подслеповатыми окошками в потемневших резных наличниках.