Галия Мавлютова - Два солнца Страница 13

Лена часто видела разные публикации в Интернете, как современные мужья избивают жен, а те все терпят из-за денег или из-за страха одиночества. Но никогда не примеряла ситуацию на себя. Всегда так бывает, если что-то совершается плохое, так это с другими, дескать, со мной подобного случиться не может. Я лучше, выше, стройнее и хитрее других, меня никто пальцем не тронет, этакую принцессу крови в двадцать шестом поколении. И вообще, Лена не думала о плохом, она упивалась своим счастьем. В мире много агрессии. И пусть. Меня это не касается. Ко мне ничего не пристанет. Но пристало, не обошло. Лена никому не рассказала о происшествии. Свадьба расстроилась без видимой причины. Корпорацию окутали сплетни. Сотрудники гадали, что же произошло, но попадали пальцем в небо. Первой о случившемся узнала Настя, она сразу прискакала, громко топая каблуками, явилась, чтобы утешить. Лучше бы стороной обошла отдел планирования.

– Ленка, ты знаешь, что я узнала? – спросила подруга, устраивая блюдо с пирогами в центре стола. Лена спокойно смотрела на пышную и румяную сдобу. Она больше не злилась, рассматривая вкусную еду, она стала равнодушной. Лена Истомина больше не хотела есть. Она не хотела жить. Думать. Дышать. У нее отсутствовали желания.

– И что ты узнала? – бесстрастным тоном поинтересовалась Лена.

– Олег Загорулько играет в казино! Давно играет, он опытный лудоман, заядлый. А когда случилась авария, он в ту ночь проигрался в пух и прах. И вообще, он когда-то метил на твое место. У него же кредит большой, проценты огромные, долги, а вместо него тебя назначили, – сказала Настя и отложила кусок пирога. Не доела такую вкуснятину, видимо, у Насти тоже пропал аппетит. Пироги мигом сморщились, утратив съедобный вид, словно почувствовали, что их отвергают.

– В психологии есть специальный термин – тоннельное сознание. У всех игроков происходит недопустимое сужение жизненного пространства. Для них ничего не существует. Есть только рулетка, карты, фишки. Лен, ты только не переживай, не расстраивайся, – сказала Настя, катая тарелку по столу.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – произнесла Лена. Она уже почти ненавидела подругу. И без Настиных пояснений Лена знала про «тоннельное сознание», оно бывает у многих, даже у трудоголиков. У Истоминой была «пятерка» по психологии.

– Рассказываю, чтобы ты не мучилась. Ленка, кажется, ты потеряла свое лицо, – сказала Настя.

– Мое лицо при мне, и я не расстраиваюсь. Человек не должен расстраиваться в принципе, – так же бесстрастно отозвалась Лена.

То, о чем рассказывала Настя, не имело большого значения. Однажды он пришел к ней возбужденный и сияющий. Олег рассыпал на кровати деньги, много денег. И сказал, что ему крупно повезло. Он выиграл. Наконец-то выиграл. И так будет всегда. У него был безумный отрешенный взгляд, отстраненное лицо. Лена вспоминала Олега, его глаза, подрагивающие руки, пальцы, он делился с ней своими переживаниями и будоражил собственное воображение. Он жил в мире иллюзий. И это была его настоящая жизнь. Лена успокаивала его, гладила волосы, руки, целовала родные губы.

– Ты – везунчик, любимый мой, – сказала она, приникая к нему всем телом. И он обрушил на нее свои эмоции. В ту ночь Олег любил Лену страстно и безумно, будто поставил на карту все свое будущее. Истомина отнеслась к его увлечению спокойно, без рефлексий. Скоро у них будет семья, все лишнее вымоется из головы и сердца Олега. Лена была уверена в себе, в своих силах. Ее хватит надолго, на всю жизнь. Только любовью можно нейтрализовать досвадебные пороки. Любовь способна изменить человека до неузнаваемости. А в свою любовь Лена верила истово, искренне. Страсть к игре – то единственное и сокровенное, во что посвятил Лену Олег. Все остальное он скрыл от невесты, а она не удосужилась проникнуть к нему в душу. Да и как можно заглянуть в чужую душу без позволения?

– Почему человек не имеет права на расстройство? – спросила Настя, вглядываясь в глаза Лены, но та уже спрятала их под густыми ресницами.

– Расстроиться – значит сломаться. А человек – не трактор, не конструктор. И не машина. Его нельзя сломать. Человек может огорчиться, не более того, – сказала Лена и взяла кусочек пирога. Откусила, пожевала что-то безвкусное и пресное. Говорят, от стресса утрачиваются вкусовые качества.

– Ты, Ленка, сильная, – с восхищением выдохнула Настя, – ты ешь, ешь, а то на тебе совсем лица нет. Похудела, бледная, даже смотреть жалко.

После соболезнующих слов Лена тупо и равнодушно доела все пироги и залпом выпила большую чашку чая, но сытости не почувствовала. Она давно жила в состоянии отупения. Дни тащились волоком, будто кто-то придерживал часовые стрелки назло Истоминой. Иногда казалось, что рабочая неделя никогда не закончится. Олег продолжал работать в корпорации, но Лена больше не видела его, она нигде не сталкивалась с ним. Будто умер человек. Кроме Насти, она ни с кем не разговаривала.

Незаметно на работе все устроилось. Лене пришлось заняться сложным проектом. Отделу планирования поручили организацию проведения конференции директоров корпорации. Работы было много. Организационная часть отнимала все время, но Лена радовалась этому обстоятельству. Девушка старалась не думать о произошедшем событии, разделившем ее короткую жизнь на две части. Раньше Лена не предполагала, что душа способна кровоточить. Но Истомина не сдавалась. Она решила для себя, что так и станет жить – с одной половинкой здоровой души. Живут же люди с одной почкой до глубокой старости. Время медленно запускало в оборот свои песчинки, постепенно неделя сменялась другой, третьей, так прошел июнь, белые ночи пошли на спад, стали наливаться густой теменью. Июль на исходе, скоро уже август. А в сентябре отпуск. Лена никуда не хотела ехать, трудно было представить, как она перемещает свое тело в такси, чтобы добраться до Пулково, потом садится в самолет, куда-то летит. Она даже глаза зажмуривала от страха. Придется провести отпуск в родительской квартире. О поездке на дачу не могло быть и речи. Однажды Лену догнала неугомонная Настя. Истомина неторопливо шла по аллее размеренным прогулочным шагом.

– Ленка, а ты опять ворон считаешь! – крикнула Настя нарочито весело и нежно обняла подругу. Но сочувственный жест подействовал оскорбляюще, Лена скривилась, словно съела что-то кислое, противное.

– Настя, ты меня напугала, – вежливо отстранилась Лена.

– А ты что-то не торопишься домой, Ленуськин, время-то позднее для вечерних прогулок, – заметила Настя, пытаясь заглянуть в глаза Истоминой.

– Да родители с дачи приехали, – невольно вырвалось у Лены.