Ева Модиньяни - Джулия. Сияние жизни Страница 13

Франко Вассалли, однако, уже знал, какой ему готовят сюрприз, и решил нанести удар первым.

– Мы собрались здесь, чтобы подвести итоги полугодия, – начал он небрежной скороговоркой, хотя прекрасно знал, что тайная цель сегодняшней встречи – расправа с ним, нынешним президентом компании. – Думаю, нет необходимости подробно останавливаться на всех пунктах финансового отчета, достаточно сказать, что под моим руководством «Интерканал» не только перестал быть убыточным, но уже приносит солидный доход. В этом году, например, чистая прибыль составила тридцать миллиардов лир.

Сделав небольшую паузу, Вассалли улыбнулся своей неотразимой улыбкой и продолжал:

– Я надеялся услышать если не аплодисменты, то, по крайней мере, похвалу в свой адрес. Да, я считаю исключительно своей заслугой превращение убыточной, отягощенной долгами телестудии в процветающую телекомпанию. Теперь она лакомый пирог, и кое-кому хочется откусить от этого пирога кусок побольше и пожирнее. Казалось, после напряженной работы можно перевести дух и обдумать следующие шаги, но у моего друга Бертрана иное мнение. С помощью Алана Грея он намерен отстранить меня от руководства.

Франко говорил ровным суховатым голосом, будто продолжал отчитываться перед присутствующими о проделанной работе, однако его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Бертран покраснел и метнул в президента взгляд, полный ненависти.

– Ты ведешь себя как единоличный хозяин! – не владея собой, воскликнул он. – Ты не ставишь нас в известность о своих действиях. Прибыль – тридцать миллиардов, а кто видел эти деньги? Где обещанные дивиденды? Твои преобразования не вызывают у меня восторга, но ты плевать хотел на мое мнение! Хватит, я не намерен больше быть немым свидетелем твоих махинаций. Я обрел дар речи, и тебе придется со мной считаться!

Когда Франко Вассалли согласился возглавить «Интерканал», он поставил Алану Грею условие, что будет осуществлять преобразования самостоятельно. За это он согласился взять в компаньоны Жоржа Бертрана и обещал, что через два года добьется процветания. Студия встала на ноги уже через год, правда это стоило немалых жертв: пришлось разорвать несколько обременительных контрактов, уволить половину сотрудников и внести изменения в сетку телевещания. Число зрителей подскочило до двадцати миллионов семей, а это дало возможность поднять тарифы на рекламу, которая приносила теперь на тридцать процентов больше прибыли. Но Франко Вассалли считал, что это не предел. У него были большие планы на будущее, и он не хотел, чтобы ему мешали.

– Ты прав, твое мнение меня мало интересует, – ответил он своему французскому компаньону. – Я создаю самую крупную телевизионную компанию в Италии, и этот проект требует огромных затрат. Аренда спутников и зданий для телестудий влетает нам в кругленькую сумму, но все окупается рекламой. Если бы ты был более дальновидным, то понял бы, что игра стоит свеч. Но у тебя нет терпения, ты хочешь сразу получать дивиденды. Посмотри, как растет наша популярность! Мы заключили контракты с Англией, Францией, Италией, Бельгией и Германией, и это только начало. Так неужели ты думаешь, что я уступлю тебе место на капитанском мостике и позволю управлять этим кораблем, идущим по проложенному мною курсу?

Франко посмотрел вниз, словно рассчитывая на поддержку своего верного пса, но Волк крепко спал, прислонившись головой к ножке стола.

– А ты, Алан, – обратился он к издателю, – поступаешь еще хуже. Поддерживая Бертрана, ты роешь яму самому себе.

Вступая в бой, Франко понимал, что силы не равны: у его компаньонов на двоих было пятьдесят пять процентов акций против его сорока пяти.

– Мне очень жаль, Франко, – подал наконец голос Алан Грей. – Я ничего не имею лично против тебя, но сейчас я на стороне Бертрана.

Франко не удивил такой ответ. Он знал, что дела в издательстве Грея идут хуже некуда: умный, интеллигентный, образованный англичанин был полностью лишен деловых качеств. Сейчас ему позарез нужны были деньги, и Бертран, выкупая у него часть акций, спасал его от краха.

– Я могу предложить тебе шесть миллионов фунтов стерлингов, – сказал Франко Вассалли.

– Это двенадцать миллиардов лир! – ужаснулся Андреа Конти.

Жорж Бертран предлагал три миллиона фунтов стерлингов за восемь процентов акций, которые вкупе с его сорока процентами обеспечили бы ему главенствующее положение в «Интерканале».

Зная об этом, Франко удвоил цену. – Ты блефуешь, – крикнул Бертран, – у тебя нет ни лиры наличных.

– Через два дня ты получишь шесть миллионов, – не обратив внимания на реплику Бертрана, продолжал, обращаясь к англичанину, Франко. – Или, если тебя это устроит, двенадцать миллиардов лир.

– Не верь ему, Алан, – срываясь с места, крикнул банкир, – нет у него ни единой лиры!

– Это правда, – совершенно спокойно подтвердил Вассалли, – но правда также и то, что я всегда выполняю обещания. Итак, я обещаю тебе, Алан Грей, ты получишь всю сумму сполна.

– К понедельнику деньги будут? – уточнил англичанин.

– Будут, – твердо сказал Франко.

Издатель довольно улыбнулся.

– Я верю тебе, Франко. – И, повернувшись к Бертрану, произнес: – Прости, Бертран, но я предпочитаю принять предложение Франко, ведь он, а не ты возродил дело.

Жорж Бертран еще пытался уговаривать Грея, но партия была разыграна, и ему ничего не оставалось, как признать свое поражение.

Открылась дверь, и обычно невозмутимая Магда, на этот раз бледная и взволнованная, торопливо направилась через зал заседаний к своему патрону.

– Я должна вам кое-что сказать, – зашептала она ему на ухо.

Франко Вассалли посмотрел на нее удивленно.

– Так говорите, к чему такая таинственность?

– Это касается лично вас, – растерянно объяснила секретарша.

– Все, что касается меня, касается и моих компаньонов, – твердо и громко заявил Франко Вассалли.

Магда глубоко вздохнула и с отчаянием в голосе произнесла:

– Вашу мать похитили.

Глава 11

Кофе остывал, но Джулия, сидя за кухонным столом, рассеянно листала «Коррьере делла сера». Амбра, хлопоча по хозяйству, бросала на нее время от времени беспокойные взгляды, не узнавая старой подруги. За свою жизнь Джулия немало хлебнула горя, но ее не сломили ни измена мужа после рождения Джорджо, ни самоубийство матери, ни даже обнаруженная у нее опухоль. Сейчас же, спустившись к завтраку, она выглядела опустошенной и обессиленной.

– Подогреть тебе кофе? – чтобы хоть как-то отвлечь Джулию от мрачных мыслей, заботливо спросила Амбра.

Ответом ей было какое-то невразумительное бормотание.