Энн Сандр - Не обмани себя Страница 13

– Уже поздно. Мы едем ко мне домой!

Еще во время ланча Роббинс заглянул в соответствующий отдел, конфиденциально переговорил с представителями Федерального управления, вручил им расписку в том, что принимает ответственность на себя, – и Конни перешла в полное его распоряжение. Молодой прокурор дал себе слово не спускать с упрямицы глаз все двадцать четыре часа в сутки.

– Но еще и восьми нет. Времени у нас хоть отбавляй!

– Если мы возвратимся в здание суда, то непременно подцепим «хвост». А нам совсем не нужно, чтобы кто-то проведал, где ты ночуешь, – терпеливо объяснил Ник. – Наш план тем и хорош: никому и в голову не придет, что я увез тебя к себе домой.

– Конечно нет! – Девушка натянуто улыбнулась. – Никому и в голову не придет, что благовоспитанный джентльмен, вроде тебя, станет якшаться с такими, как я.

– Дело не в этом, Конни. – Нет?

– Никому не придет в голову, что здравомыслящий прокурор окажется непроходимым идиотом и поставит себя в потенциально компрометирующее положение в отношении важной свидетельницы.

Потенциально компрометирующее? Конни блаженно размышляла над этой фразой по пути к тому кварталу Хьюстона, где бывшая официантка никогда не бывала. Неужели Ника тоже влечет к ней? Неужели он решил, что, ночуя с Конни под одной крышей, сблизится с ней?

«БМВ» затормозил перед воротами кованого железа, и – о чудо! – створки плавно разошлись в стороны. Седан торжественно объехал вокруг раскидистого дуба и остановился перед особняком с лепными украшениями над входом и окнами...

Роббинс ввел гостью в холл, и девушка задохнулась от изумления. Все здесь дышало изяществом и утонченностью. Для того чтобы воздать должное этому дому, у нее явно не хватало слов. Широкая деревянная лестница вела на второй этаж. В хрустальных вазах красовались букеты цветов. Мягкий свет люстры отражался от натертого до блеска пола и антикварной мебели.

– Как здесь... красиво...

– Насколько себя помню, этот дом всегда принадлежал нашей семье. Два года назад я откупил его у матушки вместе с меблировкой. У нее есть другой дом, побольше этого. – Ник задорно улыбнулся. – Что, нравится?

– Здесь такая чистота! Я же видела твой офис, Ник: там хлама выше крыши!

– Здесь прибирается домработница. Дважды в неделю. Пойдем наверх. Я покажу тебе твою спальню.

Они поднялись по лестнице и дошли до самого конца коридора. Ник толкнул рукой дверь, и взгляду Конни открылась просторная комната с письменным столом, двумя креслами, туалетным столиком и гардеробом. Тут же возвышалась огромная кровать с пологом на четырех столбиках, покрытая кружевным белым покрывалом с гофрированными оборочками.

– Ну как, сойдет?

– Добавь холодильник и плиту, и я могла бы здесь жить! – Девушка шагнула к кровати и робко погладила накрахмаленное кружево. – Это просто чудо, Ник!

– Ты сама чудо!

Не ослышалась ли она?.. Конни стремительно развернулась, но Ник уже направлялся к двери.

– Что?..

– Если тебе что-нибудь понадобится...

– Уже понадобилось! Чемодан я оставила в своей машине. В сумочке у меня найдется смена белья – но и только.

– В ванной висит махровый халат, – сообщил Ник, махнув рукой в нужном направлении. – Но вот женских ночных сорочек у меня нет.

– Я бы обошлась одной из твоих старых рубашек.

– Хорошо. Сейчас принесу.

Он ушел, а гостья робко присела на краешек обтянутого парчой кресла с резными ножками. Разглядывая великолепную спальню, девушка с горечью осознавала, сколь эфемерны ее мечты. Какой самообман – вообразить, будто между нею и Ником может быть что-то общее. Они выходцы из разных слоев общества. Все равно что с разных планет. Она родилась в нищете и грязи. Он – в мире гармонии и совершенства.

В дверь негромко постучали. Это возвратился Ник, неся белоснежную хлопчатобумажную рубашку с монограммой.

– Эта подойдет? Я выбрал ненакрахмаленную.

Конни, рассчитывавшая на потрепанную футболку, несмело приняла предложенную замену из его рук.

– Лучшего и желать нельзя!..

Пальцы молодых людей соприкоснулись, и девушка почувствовала, как опасная дрожь охватила руку и распространяется по всему телу. Разумнее всего было бы просто поблагодарить и пожелать доброй ночи, но Конни не желала вести себя разумно. Ей необходимо было знать, ощутил ли Ник вспыхнувший между ними электрический разряд. Но как задать столь щекотливый вопрос?

Конни заглянула в его темные глаза.

– Почему ты стал прокурором? – Она обвела рукой комнату. – Я кое-что смыслю в юриспруденции и знаю: прокуроры, по большей части, выполняют работу малоприятную и малопрестижную. Вот будь ты преуспевающим адвокатом, вроде Стэнли Корффа, ты бы восседал в роскошном кабинете в окружении трех секретарш.

– Я стал юристом не ради денег, – признался Роббинс. – Мне хотелось что-то изменить в этой жизни к лучшему.

– И мне этого хочется! – Конни приободрилась. Что, если у них и впрямь есть нечто общее?

– Когда я вошел в штат прокурора Федерального судебного округа, я подумал что мои старания не пропадут втуне. Я надеялся добиться того, чтобы виновные всегда получали по заслугам, а ни в чем не повинные обретали свободу. Но на деле все оказывается иначе. Посмотри на Саверо. Этот тип – убийца, но у него достаточно денег, чтобы нанять в защитники Корффа, и вот он уже отыграл пересмотр дела!

– По крайней мере, судья не оправдал мерзавца...

– Приговор следовало оставить в силе! Саверо должен оставаться за решеткой безо всякой надежды на помилование! – Неожиданно Роб-бинс сменил тему: – У тебя есть все, что нужно, Конни?

– Кажется, да.

– Завтра надо встать пораньше. Чтобы попасть в офис к восьми, мы должны выехать отсюда без двадцати семь.

– Спокойной ночи, Ник. – Конни прикрыла дверь.

Лежа в благоухающей ванне, девушка сосредоточенно подсчитывала царапины и синяки, приходя к выводу, что отделалась очень даже легко, если не считать шишки на лбу и особенно болезненного ушиба коленки. Насухо растеревшись полотенцем, Конни набросила на себя рубашку Ника. Рубашка доходила девушке почти до колен. Мягкая ткань приятно ласкала кожу. А смутный запах мужского лосьона напоминал о Нике...

Конни забралась под одеяло и попыталась читать, но аромат лосьона разливался в воздухе, возбуждая ее, не давая сосредоточиться. А стоило выключить ночник – и вовсе начало казаться, что Ник тут, в спальне, делит с нею ложе.

Улыбаясь, Конни заснула глубоким сном новорожденного младенца.

– Конни! – послышался далекий голос. – Конни, ты встала?

Девушка в ужасе открыла глаза: кошмары далекого детства снова подчинили ее себе. Сколько раз просыпалась она от грубого мужского окрика, зная, что сейчас от нее потребуют нечто ужасное, то, с чем она никогда не смирится по доброй воле.