Руфь Уолкер - Мара Страница 13

Неприятности начались с того момента, как они покинули многолюдный квартал Нашвилла, где держали демонстрационный зал, и отправились колесить по Теннесси, Огайо и другим штатам. Сначала полетел автофургон с препаратами, но это было бы еще полбеды, да тут, как назло, встал фургон-клетка, в котором путешествовал Большой Бенни — огромный русский бурый медведь неопределенного возраста и неизвестного происхождения. Пришлось ждать семь дней, пока деревенский гараж получит из Лексингтона запчасти. Но самым большим ударом стала внезапная смерть старины Большого Бенни. Он умер в одну ночь, непонятно от чего, может, просто от преклонного возраста. Так они остались без живой рекламы.

Летняя жара, поначалу вполне умеренная, сделалась невыносимой, и приходилось очень часто делать остановки, во время которых Горас надеялся, впрочем, поправить свои финансовые проблемы. Его «Эликсир-шоу» осваивало в этом году новые территории, и маршрут ему был совершенно неизвестен. Выяснилось, что при каждой стоянке нужно давать на лапу представителям власти, чтобы получить у них то или иное разрешение.

Освоение неизведанных районов стало нелегким делом и по другим причинам. Год назад Горас сдуру нанял нового шофера. Тот оказался вором-карманником и охотно промышлял этим на стоянках, чем немало подпортил их довольно удачно начавшуюся поездку. Из-за водителя шоу потерпело провал в таких городках Огайо, как Кэритаун, Хайленд и Лизбург, где преступника поджидали полицейские с уже готовыми ордерами на арест. И возвращаться в центральный Огайо было теперь совершенно бессмысленно.

Черт подери!..

Берти, жена Гораса, столько раз предупреждала мужа, что у их водителя чересчур хитрая физиономия. Господь свидетель, Горас всегда старался, чтобы шоу было делом честным. В конце концов, эликсир действительно оказывал иногда тот эффект, который они рекламировали. Хотя, конечно, во многом его успех был обусловлен высоким содержанием в нем спирта, что в условиях «сухого закона» было для многих как нельзя более кстати. Но теперь возникли серьезные проблемы, в основном из-за того, что опять нужно было набирать труппу.

Последняя приличная артистка, пышущая жизнью, безмерно сексуальная Бонни Бэнкс, сбежала недавно с их механиком, которого тоже теперь очень не хватало. Единственным его недостатком был звериный аппетит, но с работой он справлялся прекрасно: умудрялся держать машины в таком состоянии, что они почти не ломались, да и роль лирического героя в представлении удавалась ему отнюдь не плохо.

Теперь же в их спектакле осталось только три акта — шоу с волшебным фонарем, боевые пляски краснокожего индейца и лирические песни в исполнении Берти.

С возрастом голос Берти не становился лучше, и иногда он срывался даже на не очень высоких нотах в песнях «Когда моя малышка глядит на меня» и «Кто ел „наполеоны“ с Жозефиной, когда был на войне сам Бонапарт?».

Правда, самому Горасу, несмотря на постоянные гонения и запреты властей, еще удавалось пока разыгрывать роль целителя, который несет людям свой волшебный, излечивающий от всех болезней эликсир.

Он никогда сам себя врачом не называл, хотя и представлялся народу как доктор Перкинс, но в последнее время почувствовал, что волей-неволей ему придется сменить «профессию». Много лет подряд колесили они с Берти по дорогам и зарабатывали весьма неплохие деньжата, но люди становились все образованнее, они смотрели теперь кино и слушали радио, и его прежние шоу уже не проходили так хорошо, как раньше. На самом последнем представлении присутствовало меньше трех десятков зрителей — и только семь из них купили эликсир.

Поэтому-то им просто позарез была нужна новая программа! Шоу с волшебным фонарем, песни и танцы Краснокожего, индейские или египетские пляски какой-нибудь смуглой девчонки — вот чем можно было заманить зрителей. Иначе они уже не соглашались слушать его бредни о волшебном всеисцеляющем эликсире.

Эликсир, как ни странно, действительно неплохо помогал от запоров и расстройства желудка. На вкус это была потрясающая гадость — впрочем, возможно, именно в этом состояла его лечебная сила. Будучи весьма крепким зельем — Горас старался, чтобы в нем было не менее двадцати двух градусов алкоголя, — эликсир стал почему-то особенно популярным среди непьющих жен фермеров. Так у Гораса появилось немало покупателей в центральном Огайо и западной Пенсильвании, и все было бы отлично, если бы не этот подонок водитель.

А теперь еще смоталась Бонни Бэнкс… Голос у нее, правда, не отличался особенной красотой, но она была хороша собой и великолепно подходила на роль героини в шоу. В добавление ко всем неприятностям Краснокожий — именно он варил эликсир — заявил, что ему нужны новые травы. А достать их можно было только у подножия холмов в Кентукки — путешествие, которое они едва ли смогут сейчас себе позволить.

Горас был высоким плотным мужчиной с темно-карими глазами, которые его жена называла бездонными, когда пребывала в хорошем настроении, и коровьими, пребывая в плохом. Его густые усы уже посеребрила седина, а внушительного размера брюшко Горас носил с самодовольством богатого банкира. Глядя на его сизо-красный нос, люди частенько думали, что он сильно закладывает за воротник, но это было не так: стаканчик пива или вина — максимум, что он мог себе позволить. У него были пристрастия, но другие: например, он был не прочь перекинуться в картишки или поиграть в кости.

Горас прогуливался, сбивая тростью головки лабазника и тигровых лилий и получая от этого неизъяснимое удовольствие. Когда он, Горас Перкинс, выступал с монологами в цирке «Колесон Брос», у него никогда не было проблем с деньгами. Но потом он совершил роковую ошибку — сбежал с Берти. Вскоре выяснилось, что она замужем за одним из владельцев знаменитого цирка, и с тех пор ему не хотели давать работу ни на одной приличной арене.

Долгое время он зарабатывал на жизнь тем, что изображал на ярмарке здоровенную бабу. Именно в тот период своего творчества он и познакомился в баре «Мемфис» с Краснокожим. Индеец показал ему как-то бутылочку с зельем, приготовленным по старинному рецепту их племени, — снадобьем, которое, он клялся, может вылечить абсолютно любого от абсолютно любой болезни. Гораса замучила в то время какая-то гадкая сыпь, он решил испробовать волшебную силу эликсира на себе и залпом опрокинул стаканчик этой гадости. Когда на следующее утро Перкинс обнаружил, что хворь как рукой сняло, он понял, что напал на золотую жилу. Он радовался не только тому, что сможет теперь добывать себе пропитание — его сердце восторженно колотилось при мысли, что он наконец-то утрет нос этим самодовольным молокососам, которые еще пешком под стол ходили, когда он уже выступал на арене.