Татьяна Алюшина - В огне аргентинского танго Страница 13

– Спасибо за танец, – улыбнулся он.

– Тебе тоже спасибо, – улыбнулась она в ответ.

– Лизок, это было шикарно, ты потрясающая девушка! – чуть сдвинув Глеба локтем, протиснулся поближе к ней его друг Леша и тоже, ухватив ее ладошку, поцеловал. – А танцуешь просто отпадно!

– Спасибо, я в курсе, – рассмеялась Лиза, вынимая ручку из его ладони.

– Манечка, – обратился к жене друга Протасов, – мы украдем у тебя Потапова? Хотим пойти куда-нибудь посидеть чисто мужским коллективом.

– Да берите! – рассмеялась Маняша. – Только верните в целости и сохранности.

– Обещаю! – приложил руку к сердцу Глеб. – В целости так точно, а насчет сохранности, это как пойдет. Ну все, девочки, пока! Рад был увидеться, – обратился он к Лизе и неожиданно наклонился и поцеловал в щеку, как обжег. – Еще раз спасибо за танец, Лизок. Мы с тобой зажгли!

– Это точно, – ошарашенно подтвердила Лиза.

И вернувшись поздним вечером домой, прошла в комнату, сняла со стены картину – приз за их первый танец – и убрала в самый дальний угол кладовки. Насовсем.

В следующий раз она увидела его через полгода.

На похоронах его дочери.

Он был черный от горя и никого не замечал рядом. Лиза даже не подошла выразить соболезнования, предположив, что Ольге будет неприятно ее видеть, а Глебу так и вообще незачем. И на поминки она не поехала. Расспрашивала потом Кирилла, как там у Протасова дела, предлагала помощь какую-нибудь, она знала действительно хороших и достойных психологов и могла помочь к ним попасть. Но Кирилл уверял, что не надо.

Он же и рассказал ей, что Глеб практически перестал встречаться с друзьями, вроде как купил где-то дом с участком и переехал туда жить, и вроде как один, без Ольги. Или Ольга туда просто приезжает, но не живет постоянно? Про жену Глеба Лиза старалась вопросов не задавать.

– Как в деревне? – удивлялась искренне Лиза. – Он же талантливый инженер-механик, руководитель, какое сельское хозяйство?

– А вот так! – мрачнел Кирилл. – Ушел он с работы!

Чуть больше двух лет прошло после смерти его дочери, а он так и живет в деревне. Теперь вот выяснилось, в Тамбовской области. Видимо, в этой местности «товарищей» нашел для своей тоски.

«Что там между вами случилось…» – усмехнулась про себя Лиза, посмотрев в напряженный затылок братца, ведущего машину.

С ними случилось Аргентинское танго, и ничего больше.

И то в другой жизни.

Каким он теперь стал? И Лиза почувствовала, как у нее засосало под ложечкой от предчувствия неприятностей.

Ох, не надо бы им встречаться, вот к бабке не ходи – не надо!

Места здесь и на самом деле оказались великолепные!

Свернув с основной трассы, они проехали какой-то маленький городишко, потом потянулись поля и луга с темной, мокрой землей, с проплешинами кое-где не стаявшего до конца снега, перемежающиеся небольшими рощицами и подлесками. Васнецовские величественные, густые леса маячили где-то далеко на горизонте, показывая лишь свои богатырские бока.

Затем неожиданно выскочила излучина реки с крутыми берегами, заросшими ивняком, от которой они повернули влево и снова через поля. Миновали краем большое село с высокой колоколенкой церкви, видной издалека, проехали, как через почетный караул, сквозь молодой лесок, выстроившийся по обеим сторонам дороги. А за ним открылась потрясающая панорама – на плоской возвышенности стояло несколько домов: один большой, двухэтажный, с мансардой на третьем, явно хозяйский, видный из-за высокого серьезного деревянного забора, и несколько крыш одноэтажных построек в разных углах впечатляющего размерами участка. Еще виднелась какая-то длинная одноэтажная постройка типа коровника, что ли, но далеко от домов, за другим забором, ближе к покатому спуску с возвышенности.

Вперед простиралось дикое поле, которое «врезалось» большим клином в лес, обступавший его с двух сторон. Слева от участка, или как его назвать… хозяйства – так, наверное, правильнее… слева шел пологий спуск, где-то с километр, через луг, и заканчивался он речушкой, вполне себе бойкой и явно глубокой, заросшей по берегам деревьями и кустарниками. А справа проходила дорога, по которой они ехали, между самой возвышенностью и большим лугом, упиравшимся в еще один лес, но далеко, еле виднеющийся, в который и «ныряла» дорога, потеряв по ходу, где-то метров через триста, дорожное полотно и превращаясь в грунтовку.

В сгущающихся все больше и больше сумерках казалось, что окружающая природа словно растворяется, мерцает, парит и затихает, готовясь к переходу в ночь. И этот эффект только усиливал красоту пейзажа.

– Ну вот и приехали, – бодренько сообщил Кирилл. – Вон, Лиза, смотри, хозяйство протасовское. И как отыскал только этот хутор в лесах тамбовских, каждый раз смотрю и поражаюсь! Сюда без машины и не доберешься, разве что пешком, от остановки автобуса на трассе у села, но это километров десять, не меньше.

Вот уж воистину: как отыскал?

– А до села сколько? – полюбопытствовала Лиза.

– Семь километров. Это же хутор, – пояснял Кирилл, отчего-то вдруг переполнившись энтузиазмом и приподнятым настроением. – Раньше здесь было хозяйство зажиточного купца, после революции купца, разумеется, раскулачили и в Сибирь отправили, но дома не пожгли, а отдали под сельскую школу. Потом новую школу построили уже в самом селе, чтобы детям было поближе. Из хутора сделали больницу, но через несколько лет она сгорела, и долгие годы стояло все бесхозным пепелищем. В девяностых какой-то местный деятель, резко разбогатевший, выкупил этот участок у колхоза. Причем не только сам хутор, но и земли вокруг, и построил этот дом, баню шикарную, домик для гостей, хозяйственные постройки, сараи там всякие, гаражи: все капитальное, навороченное, модное по тем временам. И вон видишь длинное такое здание, – указал он вперед, – это конюшня. Думал мужик лошадей разводить и бизнес сделать. Да только грохнули его, как и полагается в те годы. Ну и все это добро долго стояло бесхозным, особо желающих забираться в глушь, в леса тамбовские, не находилось. К тому же, если ты заметила, это «конечная станция», дорога у хутора и заканчивается. Нет, она идет дальше, вон, видишь, да только это уже грунтовка, а дорожное покрытие только до ворот и есть, – и он указал рукой вперед на развилку.

Забирая чуть правее, вперед уходила дорога, заасфальтированная еще метров двести, дальше дорожное покрытие заканчивалось и начиналась колея, уходящая в лес. Кирилл же повернул на развилке налево, и машина медленно стала подниматься вверх по добротной асфальтированной дороге, ведущей к воротам хозяйства.

– Тому, кто ищет тишины, самое то, – продолжил бодрое повествование Кирилл. – Потом хутор этот купили какие-то иностранцы, собирались экспериментальное хозяйство устраивать, но через два года разорились в российской-то действительности, и снова хутор долго не могли продать. Лет семь назад его купили последние хозяева и устроили тут конеферму. Разводили породистых лошадей, продавали и конный туризм здесь организовали, вроде даже процветали, но в кризис сильно попали, и постепенно бизнес сошел на нет. Вот у них Протасов и купил все это добро с землями и полями.