Аннигилятор (ЛП) - "РуНикс" Страница 13

— Наркотик смертелен. Я не знаю, какую дозу они тебе дали, но я не хочу рисковать. У тебя есть два варианта, — тихо сказал он ей, его темный голос заставил ее на мгновение сосредоточиться. — Либо я выведу наркотик из твоего организма, пока ты едва в сознании, либо лишу тебя сознания и дам ему вымыться самому. Это дольше и рискованнее.

Она не хотела оставаться там дольше. Она снова покачала головой, отталкиваясь от его руки, и он, вероятно, понял.

— Наркотик будет вызывать у тебя бред по мере усиления действия. Ты не будешь в полном сознании.

— Я доверяю тебе, — прохрипела она, когда по ее телу пробежала волна жара, заставив ее забиться в судорогах.

— Именно это и предопределило твою судьбу все эти годы назад.

Она знала это. Она доверила ему что-то важное, и с тех пор он никогда не позволял ей сбежать.

Ощущение его рук в перчатках на ее бедрах заставило ее задыхаться, это ощущение усилилось из-за того, что было в ее организме, и кромешной темноты комнаты. Из-за отсутствия зрения она остро ощущала, где находятся его руки и насколько они велики на ее конечностях.

Она почувствовала, как он раздвигает ее ноги, как тепло проникает в стык ее бедер, но не влажность. Она почувствовала, как его плечи, широкие, широкие плечи, раздвинулись и прижали ее, когда его дыхание упало на ее киску. Грудь вздымалась, она сжала простыни на боку, когда его рот впервые за время их первого поцелуя коснулся ее рта.

Влажность покрыла ее, когда он щелкнул ее клитор кончиком языка, а затем плоский язык взял верх, мастерство его рта заставило ее извергаться так, как она никогда раньше не испытывала, заставляя ее чувствовать такие острые ощущения, что это было не приятно, а почти больно. Она плакала, когда он делал это, тяжесть в ее конечностях нарастала с каждой секундой.

И тут, впервые за многие годы, она почувствовала, что кончает сразу же, быстрее, чем могла бы предположить. Возможно, это был наркотик, возможно, это был он, возможно, это было сочетание того и другого. Она не знала, и ей было все равно. Она просто кончила, и это было… неполноценно. Это было больно, без единой капли удовольствия.

Но на минуту это сняло напряжение.

— Твое доверие, flamma, — это самый сильный наркотик, вызывающий привыкание.

Тихие слова проникли в ее затуманенный разум, и она посмотрела вниз, туда, откуда доносился его голос, но ничего не увидела, словно невидимый человек прикасался к ней. Человек-Тень. Ее человек.

— Я не дам тебе больше этого, — сказала она ему в долю секунды ясности и почувствовала его зубы на внутренней стороне своего бедра.

— Ты дашь. Каждый атом в твоем теле поет для меня.

Его слова напомнили ей о ноте, и ее бедра сжались вокруг его плеч в ответ.

— Реакции моего тела ничего не значат.

После того, как его использовали и злоупотребляли им на протяжении многих лет, она не доверяла ему. Она даже не любила его. Фаза ненависти к себе, которую она испытывала к своему телу в начале, давно прошла; теперь это было просто онемение.

Что-то теплое прижалось к ее клитору, заставив ее вздохнуть.

— Даже бессмысленные, они все мои.

Она хотела опровергнуть его слова, но на нее нахлынула очередная волна тумана. Она плакала, всхлипывая, потому что он требовал ее, не требуя ее, он хотел ее, не желая ее, а ей нужно было больше, ей нужен был он, а он не давал ей этого. Она плакала и сопротивлялась, когда боль в ее теле усиливалась, а он оставался, пока она не сдалась. Его рот разрывался, заставляя ее кончать снова, снова и снова, до такой степени, что она потеряла сознание, или ей показалось, что потеряла. Большую часть времени она пролежала в отключке, но ее тело продолжало реагировать, продолжало кончать, оставляя ее изнывающей от желания и сытой, но пустой и неполной, сжимающейся от жажды, которую она чувствовала в своей душе, и которую никогда не утолить.

И все же он оставался с ней.

Глава 7

Человек-Тень

Оргазм за оргазмом, сенсорная перегрузка для него, все изменила.

С тех пор как он потерял память, его сенсорные рецепторы работали неправильно. Он никогда не мог реагировать ни на зрение, ни на звук, даже если регистрировал их. Но увидеть ее было все равно, что найти самые насыщенные оттенки своих любимых цветов, которые запечатлелись на его сетчатке глаза, а на языке ощущался вкус чего-то сладкого. Люди говорили, что это странное ощущение из-за его глаз, но он знал, что дело не в этом. Просто его восприятие вещей было другим. Но именно ее голос он не мог объяснить. Когда он впервые услышал ее голос, звук вызвал вибрацию на его коже, как от удара вилкой по чему-то, пронесся по его телу с такой неслыханной яркостью и оставил сладкий привкус на языке. Он снова искал ее, чтобы убедиться, было ли это случайностью или реальностью.

Его тело все еще гудело от вибрации ее слов, ее криков, ее придушенных стонов, его рот был наполнен ее соками и сладким вкусом, к которому он привыкал с каждой секундой. Это было реально. И что бы это ни было, это было его. Ему было все равно, оказывает ли она такой эффект на любого другого человека. Он уничтожит их всех, пока не останется только он один, если это произойдет.

Ее измученное тело дернулось в дреме, и он провел пальцем по ее аппетитному рту. Пышные губы подались под его прикосновением, и ему стало интересно, какова она на вкус. Он никогда не целовал никого в губы, да и желания такого не возникало. Зачем ему чужой рот так близко от его собственного и их жидкости в его теле? Это не имело смысла. Трахаясь, он мог понять. Это была биологическая потребность, но поцелуи — нет. Оральный секс — тоже, и это была одна из причин, почему он никогда не пробовал киску. Но он был хорошо осведомлен о способах получения удовольствия, и с ее вкусом, закрепившимся в нем, он сомневался, что попробует еще раз что-то другое, только ее.

Он собирался стать для нее последним, а она для него — первой во многих отношениях.

Он надавил пяткой ладони на свой член, пирсинг напрягся, так как он продолжал пульсировать, твердый за те часы, что он выжимал восхитительные оргазмы из ее киски. Его язык, тот самый язык, вокруг которого ее киска спазмировала всю ночь, был набухшим от ощущений.

О, он собирался трахнуть ее, трахнуть сильно. Однажды он возьмет ее вот так, решил он. Может быть, проникнет в нее, пока она спит, заставит ее довериться ему настолько, что ее тело будет интуитивно реагировать на него даже во сне. И утром, проснувшись от боли, она не будет помнить, как это было, но будет чувствовать его в каждом дюйме своей нежной, восхитительной киски. Он собирался проверить ее доверие, забрать каждую маленькую унцию, на которую она была способна, пока ее тело, ее разум, ее гребаная душа не поверят в то, насколько она важна.

Она была им.

Она была причиной.

Она увидела его таким, какой он есть, и растаяла для него. Она ненавидела его, но доверяла ему. То, что началось как интрига, превратилось в увлечение, медленно переросло в навязчивую идею, кульминацией которой стала одержимость, настолько глубокая, что без нее он был неполноценен.

И однажды, очень скоро, она будет полностью принадлежать ему.

Но не сейчас. Сейчас наркотик был достаточно плох, чтобы испортить ее организм. Ей не нужен был он, чтобы усугубить это.

Накрыв ее одеялом в гостиничном номере над клубом, который он знал как свои пять пальцев благодаря собственному прошлому, он двинулся вперед, чтобы видеть в кромешной тьме благодаря своим очкам ночного видения. Темнота была для нее, чтобы укрыть ее от камер и отключить их прослушивание. Поскольку комната была заперта и затемнена, никто не осмелился бы войти, если бы не хотел столкнуться с ним лицом к лицу.

И никто в этом мире в здравом уме не хотел встретиться с Человеком-Тенью в темноте.

Прикоснувшись к ее щеке рукой в перчатке, его рот и подбородок были влажными от ее прикосновения, ее вкус запечатлелся на его языке и в его памяти, и он позволил нейронам в своем мозгу зарегистрировать прилив чувств.