"Больная. Любовный роман" (СИ) - Котова Анастасия Страница 13

– Посмотрим потом, что с твоим женихом будет. Но Людмила Афанасьевна его точно накажет.

9

– Сергей, ты что творишь?! – Людмила под белы рученьки вывела Сергея на улицу и накинулась на него. – Мы о чем с тобой договаривались, забыл?!

Сергей никак не реагировал на упреки тетки.

– Я делаю то, что должен делать, – после недолгой паузы произнес он. – Я что, должен был на нее молиться? Ты бы видела, какая она! Сиськи, задница… да даже п…зда у нее намного соблазнительнее остального! Я в жизни не видывал настолько красивой и соблазнительной девочки!

– Зачем было делать это в туалете?! – взвыла женщина.

– А где я еще должен был это делать? – фыркнул Сергей. – Ты же запретила ее забирать. Тем более, в отделении никого не было. Вот я и воспользовался удобным моментом.

– Ну ты и нахал…

– Такой уж я есть, простите. Выживают наглейшие.

– Значит так… – Людмиле пришлось собрать остатки сил и привести свои нервы в спокойствие, хотя она продолжала ходить из стороны в сторону, словно ужаленная, – я вынуждена тебе запретить посещения. Ты сюда больше не придешь. Я выпишу Галю, она одна поедет домой. А тебя чтобы я больше не видела.

Сергей усмехнулся.

– Ты уверена, что можешь мне что-то запрещать? – он принялся хрустеть костяшками пальцев. – Мы же все здесь в одной лодке. И плюс… что-то я не уверен, что после моего ухода об этой истории никто не узнает. И ты сама хороша: отпустила больную к чужому человеку, а это подсудное дело. Я вернусь сюда еще не раз, и ты это отлично знаешь.

– Что ты сделал с ее матерью?

Сергей размял пальцы и опустил руки.

– Дал ей денег.

– И все?

– Да. А что я, по-твоему, должен был сделать? Убить? Не такое уж я чудовище, чтобы убивать ни в чем неповинных людей. Мы с ней потолковали, и я дал ей денег. Она заявила мне, что врачи давно ее уговаривают выдать Настю замуж. Сама она еле живая. И… почему бы и нет? Я отлично на эту роль подхожу. У меня есть все, чтобы обеспечить для нее полноценную жизнь.

– Не думала, что моим племянником будет человек с неадекватной психикой, – вдохнула Людмила.

– А в чем я неадекват, скажи? Не только бы я переспал с ней в больничном туалете. Есть сотни историй, как медбратья и санитары в психушках насиловали женщин с психиатрическими диагнозами. И им за это ничего не было. Таким людям никто никогда не поверит. А виноват только я один. Где логика, Люсь?

– Логика в том, что ты изнасиловал пациентку! – Людмила была тверда в своих убеждениях. – И ты до сих пор думаешь, что тебе сойдет это с рук?!

– Люсенька, я не насиловал ее. Спроси у нее сама. Когда я ее прижал к стенке, она не смогла дать мне отпор. Я сейчас не говорю, что она сама этого хотела, нет. Я признаю свою вину. Виноваты здесь все. Настя просто передо мной не устояла. Я знаю, что у меня корона на голове, но я признаю, что я сделал это. Я буду приходить сюда еще и еще, пока мы с ней не будем вместе. И ты не сможешь этому помешать. Мы все причастны, и от этого никуда не деться.

– Тебе мама не говорила, что тайное становится явным?

Сергей усмехнулся.

– Говорила. Но это все равно ничего не меняет. Настя будет моей, понятно? Ты же не хочешь, чтобы я ночевал на пороге твоей больницы, верно? А я буду. Пока ты меня снова не впустишь. Я очень противный и наглый. Мое от меня не уйдет.

10

– Анисимова, к врачу!

Прошло, наверное, пару часов, когда Сергея увели под белы рученьки. Меня оставили в палате. Больные разошлись по своим комнатам, и я осталась наедине со своими мыслями. Происходящее не радовало. Этого и следовало ожидать. Единственное, что мне не давало покоя, что мама обо всем узнает. Хотя она по-прежнему не брала трубку…

Я приподнялась с постели, держась за спинку кровати. Низ живота продолжал болеть. Похоже, Сергей мне что-то повредил. Я кое-как вышла из палаты, держась за дверной косяк, и побрела по длинному коридору.

На улице стояла хмурь, и в отделении царил приятный полумрак. Небо снова заволокло тучами, и дождь мог пойти в любой момент, обрушившись ливнем на головы несчастных прохожих.

Я остановилась перед окном. Мой взгляд упал на асфальтированную площадку, заставленную автомобилями. Когда-то здесь ходила моя мама с тяжелыми пакетами и большой дамской сумкой, покачиваясь с боку на бок. Я не знаю, чувствовала ли она, насколько тяжела ее ноша. Мама всегда говорила, что не оставит меня здесь, одну, что будет нести свой крест до конца.

Мне стало очень больно и обидно. Мама не простит моего проступка.

Я собрала все свои силы в кулак и решительно постучала в ординаторскую. Людмила Афанасьевна закрывала двери на ключ, чтобы больные не мешали ей работать. Коридор в это время опустел. Елена Владимировна сидела в сестринской и продолжила что-то писать в толстую тетрадь, не обращая ни на кого внимание.

Через минуту Людмила Афанасьевна открыла двери.

– Заходи. – Она пропустила меня внутрь и снова заперла дверь на ключ.

В кабинете царила тишина. Тихо работал включенный компьютер. В небольшой комнате стояли два рабочих стола, один из которых был пуст. У стены выстроены шкафы, заполненные карточками больных. На диване валялись разбросанные, распечатанные на принтере, документы. Людмила Афанасьевна подошла и расшторила окна, впуская в помещение уличный свет. Светлее от этого не стало.

– Присаживайся. – Она показала кивком головы на диван.

Я убрала бумажки в сторону и аккуратно села.

– У тебя что-то болит? Мне Елена Владимировна сказала, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.

– Ну… есть такое. Я просто ушиблась.

– Мы попозже об этом поговорим. Ты уж прости, что так все вышло… – Людмила Афанасьевна сняла очки и устало их протерла. Потом снова их надела и внимательно на меня посмотрела. Я с удивлением на нее взглянула. – Расскажи, что произошло. Твой кавалер, – она произнесла это с неприязнью, – даже толком не объяснил, что случилось. Он только сказал, что у вас все было по обоюдному согласию.

– Это действительно так. Я не защищаю его никоим образом, но никакого насилия не было. Он просто… толкнул меня в туалет, и я… я не смогла дать ему отпор. Я знаю, что поступила очень глупо, но вы ведь понимаете, что он творит… верно? – я бросила взгляд на Людмилу Афанасьевну.

Она тяжело вздохнула.

– И что дальше?

– Мне не нравится, что он меня посещает. Он совершенно чужой для меня человек! Он приходит и говорит, что любит меня. У меня мама, меня дома ждет парень. Мне не нужен сорокалетний мужчина. Вы бы не могли ему это объяснить? Я хочу, чтобы он больше ко мне не приходил. Вы врач, вы вправе ему запретить.

Людмила Афанасьевна со стоном сняла очки.

– Все не так просто, как ты думаешь… но я попробую с ним поговорить. Ты лучше скажи, что у тебя болит. Мы с тобой начали на эту тему и как-то замяли ее. Я обещаю, что сделаю все необходимое, чтобы последствия прошли для тебя наилучшим образом.

Я так и не поняла, о чем она.

– У меня ужасно болит низ живота. Понимаете… – я замялась, – мне даже стыдно об этом говорить, но… до всего этого я была еще девочкой. Я чувствую, что мне что-то повредили. Вы видели его, а, Людмила Афанасьевна? Он же два метра ростом! Это еще одна причина, по которой я не стала защищаться. И… прибор у него… соответствующий, – говорить на подобные темы для меня было стыдно и позорно. Я старалась подобрать более культурные слова, не опускаясь до банальной пошлости.

– У него просто проблемы со здоровьем, – произнесла как бы невзначай Людмила Афанасьевна, пожимая плечами. – Ладно. Я приглашу гинеколога, пусть он тебя осмотрит. А там… поживем-увидим. Ты постарайся успокоиться, хорошо? Тебе сейчас не нужно волноваться, ты только пошла на поправку. Ты скажи мне вот что… ты еще общаешься со своей мамой?