Измена вопреки (СИ) - Лара Грей Страница 13

Да, воды хотелось.

Я облизывала губы, прикусывала.

— Разве он лучше меня? — голос — острое лезвие и тогда, молодой мне, он казался скрежетом по металлу. Я не могла связно объяснить, что вообще не должно было быть того разговора, той ситуации и тайны. Которая мешала, вскрывала шрамы и от этого делала только больнее.

— Никто не лучше. Вы разные. Но люблю я его… — тогда мне моё оправдание казалось таким искренним и честным. Сейчас же я понимала, что всё зря. Похороны чувств, не моих, да, слишком многого стоили.

— За что? За то, что стал первым? За песни его, в которых он никогда не предаст? За что, Аксинья? — и это имя, которым он меня всегда называл тоже с привкусом прошлого. Тогда оно просто мне казалось вычурным, неправильным, но, называя меня Аксиньей, он подчёркивал, что относится ко мне иначе, чем все остальные, даже чем Матвей.

— Нет… Он просто тоже любит, понимаешь? — снова руки в складки платья, чтобы не прикасаться, чтобы не ощущать как тепло, чужое, неизвестное, проникает в тело.

— И будет его любовь долгой? — в голосе металл и холод, который тут же касается кожи, заставляя волоски едва заметно приподняться.

— Я не знаю… но догадываюсь, что ты просто зол… — такого не стоило говорить, потому что в почти чёрных глазах разгорается пламя, и я сглаживаю речь: — На меня, на него, на выбор, которого не было ни у кого…

— Выбор есть всегда. Я выбрал тебя.

— Но я — нет. Я люблю Матвея, пойми? Ничего и никогда не могло у нас с тобой получиться. Понимаешь? Это неправильная, слишком грязная связь была бы.

Я отворачиваюсь к окну. Тогда мне ещё важно было поступать правильно. Сейчас я жалела, что не согласилась, не приняла предложение. Нет. В душе сильно горела любовь к Матвею, но теперь там половина была болью. И вот зная эту боль, я бы, возможно, поменяла своё решение.

Но никто никогда об этом не узнает.

Никогда.

— Уедем вместе, Аксинья? — его голос подрагивал. И мне было больно от этого. Оттого что в день своей свадьбы я убивала чужую надежду.

— Я не хочу… — шёпотом, словно кроме нас в комнате мог кто-то ещё находиться. — Я не хочу давать надежду на то, что через пару месяцев, лет смогу изменить своё отношение к тебе или забыть Матвея…

Ответом мне был хлопок двери и сбежавший аромат лакрицы.

Я вынырнула из воспоминаний и посмотрела в глаза напротив. Тёмная ночь и крепкий кофе.

— Зачем ты приехал? — от холода в доме мой голос дрожал.

— К тебе приехал… — и снова в колыбель ладоней ложатся мои руки, и я не могу сдержать слёз, которые душат меня сильнее, чем удавка. Я приоткрываю рот, хватаю губами воздух и всё равно задыхаюсь.

— Вовремя приехал, не находишь? — с затаённым сарказмом спрашиваю я.

Усмешка на губах, которая не даёт мне поверить, что прошло столько лет, что разница в километрах, языках, отношениях имела место. Как будто день свадьбы.

— Вовремя… как раз в тот день, когда ты даже не обратила внимания на меня. Ты пронеслась мимо на парковке и даже не заметила. А я хотел догнать, но пошёл узнать в чём дело…

— Узнал?

— Узнал… — тоже с печалью говорит он и встаёт перед диваном на колени. Ему плевать, что несколько лет в доме никто не убирался, что я сегодня натащила мусора и стружки от дров.

Ему всегда было наплевать на то, что вокруг.

— А ты давно знала? — он поддевает руками плед и касается меня сквозь одежду. Я перестаю дышать.

— Я не знала… и не хотела бы знать… — ладони ложатся на мою талию, и я сдерживаю почти стон боли. Не стоит ко мне прикасаться. Не надо доводить мою боль до абсолюта. Нет. Ведь к измене Матвея тогда присоединяется ещё и мой неверный выбор.

К чёрту.

Но руки упрямо сжимают меня. Тянут на край дивана, чтобы в один момент я оказалась прижата к мужскому телу.

И тут нервы не выдерживают. Я хватаюсь пальцами за мужские плечи, сама притягиваю, сама утыкаюсь носом в шею и, задыхаясь криком, шепчу:

— Уезжай. Я не хочу тебя видеть…

Глава 16

Внедорожник стоял на дороге возле дома. Я подсматривала за ним в приоткрытую штору. Фары периодически зажигались как и свет в салоне. Тогда можно было разглядеть тёмную фигуру на водительском месте. В такие моменты я отпускала штору и стояла, не шевелясь, чтобы никто не понял, что я наблюдаю.

Мне было дико не по себе, что прошлое так спокойно шагнуло в мою жизнь. Я всё время пыталась стереть у себя из памяти несколько часов перед свадьбой, потому что они были неправильными. Слишком неуместными и ставящими под сомнение все мои чувства к супругу.

Но сомнений никаких никогда не было. У нас с Матвеем была та любовь, которая, наверно, с первого взгляда и с тех пор другие мужчины перестали для меня существовать. Тем более, такие…

В доме не было даже какой-нибудь просроченной заварки, поэтому я пила горячую воду из чайника, чтобы хоть как-то согреться. Получалось плохо. Надо будет первым делом вызвать ремонтника или научиться нормально топить камин. Хотя Матвей объяснял мне, что КПД у камина низкое, если говорить за живое тепло, то лучше печка кирпичная, но как бы дом более-менее современный, поэтому и грелся всегда газовым отоплением.

Я вернулась на диван и снова завернулась как гусеница в несколько пледов. Самое паршивое сейчас было, что я не знала, что делать. Ладно с разводом не стала тянуть, но вот остальное…

Это самая большая ошибка, что не съездила в магазин. Сейчас бы я на нервной почве испекла какой-нибудь пирог или сдобную ватрушку. А ещё мог быть яблочный компот и щепотка корицы в нём. Думаю, этому дому очень бы подошёл аромат яблок и корицы.

Даже просто мысли про блог и рецепты отвлекали меня от Матвея. Я словно нарочно пыталась выгнать все воспоминания, чтобы пережить эту ночь. И она тянулась неспешно, почти рождая во мне малодушное желание бросить всё, и сесть в машину. Но я смотрела на тлеющие угли в камине и не двигалась с места. К четырём утра я совсем замерзала и встала развести огонь. Щёлкнула кнопкой чайника и мельком бросила взгляд в кухонное окно. Внедорожник стоял на месте.

От камина стало теплее или просто горячая вода помогла, но сон подкрался на пушистых