Запретная одержимость - М. Джеймс Страница 13

Я начинаю открывать рот, чтобы возразить и настоять на том, что моя обычная повседневная жизнь на самом деле не является для меня работой, но Катерина бросает на меня взгляд, который говорит мне, что это будет пустой тратой времени. Катерину воспитывали для того, чтобы устраивать вечеринки, и мало что ей нравится больше.

— Обожаю Сашин день рождения, — объявляет Аника, протягивая руку за самой большой, покрытой глазурью булочкой с корицей из стопки, в то время как Катерина пронзает ее очередным взглядом.

— Сначала дай ей задуть свечу, — упрекает Катерина. — И она должна получить первую булочку.

— Все в порядке. — Я смеюсь, сидя рядом с Аникой, закрываю глаза и готовлюсь задуть свечу на свой день рождения.

— Загадай желание! — Кричит она рядом со мной, и мое сердце слегка замирает в груди, вспоминая прошлую ночь.

Что бы я пожелала? Лицо Макса мгновенно всплывает в моей голове, и я говорю себе не быть смешной. Желание на свече не заставит его захотеть меня, если он этого еще не сделал. Но эта мысль не покидает меня, когда я задуваю свечу и открываю глаза, чтобы увидеть смеющиеся лица Аники и Елены, с нетерпением ожидающих свои булочки с корицей, в то время как Катерина садится напротив меня рядом с Еленой и начинает их раскладывать.

— Сегодня вечером у нас вечеринка, — твердо говорит Катерина. — Я знаю, ты сказала, что не хочешь ее, но твой день рождения нужно отпраздновать. Рэйчел собирается прийти и присмотреть за девочками, чтобы ты могла насладиться своим днем, Саша.

Рейчел — дочь еще одного сотрудника, повара Андреевых Ханны. Она присматривает за детьми, когда я не в состоянии, если у меня выходной или если мы с Катериной в Бостоне по делам фонда Сирши. Ее тетя Патрис — домработница, нанятая после того, как прежняя домработница Ольга была убита в России. Аника и Елена были близки с Ольгой, как бабушка или старшая тетя. Катерина и Виктор изо всех сил старались продвигать по службе сотрудников, которых девочки уже знали вместо того, чтобы приводить в дом незнакомых людей.

Обе девочки оказались на удивление стойкими после тех ужасающих событий, но это не меняет того факта, что Катерина и Виктор оба делали все возможное, чтобы вернуть хоть какую-то нормальность в свою жизнь. Это и детский психолог, которого они обе посещают два раза в неделю в школе, проделали долгий путь к тому, чтобы убедиться, что у них нет длительной травмы от случившегося, не то, чтобы ее можно было полностью стереть. Елена поправилась лучше, несмотря на свою природную нервозность, поскольку была слишком мала, чтобы понимать многое из происходящего. Аника же, получила огнестрельное ранение, которое все еще заживает, и она поняла кое-что из того, что Алексей запланировал для всех нас, помимо простого страха быть похищенной и увидеть, как пострадают ее отец и мать. Она счастливее всего, когда она с Катериной или со мной, и это отчасти объясняет, почему я всегда так не решаюсь оставлять ее или ее сестру в чьих-либо руках. Но я знаю, что время от времени мне приходится брать выходной. И я полагаю, что мой день рождения — такая же веская причина, как и любая другая.

После завтрака Катерина выгоняет меня из кухни и гостиной. Я слышу, как она внизу здоровается с Рейчел, когда поднимаюсь в свою комнату, немного неуверенная в том, чем хочу заняться в свой свободный день. Я выпиваю вторую чашку кофе, которую принесла с собой, и заканчиваю тем, что устраиваюсь в кресле у окна, читая книгу, которую купила, когда была в городе в последний раз. Это тайна о семье в старом прибрежном доме, собравшейся, чтобы зачитать завещание их умершей матери, и я на некоторое время теряюсь в ней.

Незадолго до обеда я откладываю книгу в сторону, чувствуя, как в животе скручивается от беспокойства по поводу сегодняшней вечеринки. Я могу догадаться, кто там будет, все друзья, которых я знаю по связи с Катериной. Впрочем, это не ее вина, это лучшее, что она может сделать, когда у меня на самом деле нет своих друзей. Отчасти поэтому я с самого начала не хотела устраивать вечеринку по случаю дня рождения. Это просто напоминает мне, что, в отличие от большинства девушек, которым исполняется двадцать, у меня нет компании друзей, с которыми я могла бы гулять по городу, ходить по барам с поддельными удостоверениями личности, или в самый модный новый ресторан, или на танцы. Моя жизнь ненормальна, и мне кажется, что такой она никогда не была и никогда не будет.

— Тебе нужно чаще бывать в мире. Бери больше выходных. Ходи на свидания, заводи друзей, путешествуй. Я уверена, что твои работодатели позволили бы тебе.

— Я на самом деле не чувствую, что Катерина и Виктор мои работодатели. Они мои…

— Они не твоя семья, Саша. Они заботятся о тебе, но это с определенной целью, чтобы компенсировать то, что с тобой случилось, и потому что это помогает и им тоже. Тебе нужна жизнь вне их.

Как всегда, я слышу голос моего психотерапевта, гремящий у меня в голове, как ангел на моем плече. Это расстраивает, потому что, как бы сильно я ни хотела получить больше от еженедельных занятий, я чувствую, что меня подталкивают к чему-то, в чем я не уверена, что хочу.

Я могу признать, что моя жизнь ненормальна, что это даже не то, что люди моего возраста обычно считают желательным, но я действительно не знаю, как бы я функционировала в более “нормальном” контексте. Как бы я, человек, который рос в одной приемной семье за другой, у которого даже не было друзей, который едва достиг девятнадцати лет, был похищен, продан в рабство и изнасилован, который в прошлом году пережил еще одно травмирующее событие, пытаясь оправиться от первого, вписался к любой “нормальной” группе друзей моего возраста? Как бы я поддерживала разговор о парнях, если я не знаю, каково это встречаться, если не считать навязчивой влюбленности в мужчину почти на десять лет старше меня, как бы разговаривала о социальных сетях, макияже, моде или колледже? Я никогда не жила одна, не ходила на свидания и никуда не выезжала, кроме