Любовь без гарантий (сборник) - Агурбаш Ольга Страница 13

«Ну и зачем я, дурак, туда отправился?! Ладно бы один! А то с Ниной! Хотел, видите ли, расширить ее представления о возможностях секса. И что? Чего добился? Ей понравилось! И пойми теперь – хорошо это или плохо? Вот зачем, спрашивается, затеял весь этот балаган?!»

Самоедство захватило Максима настолько, что он на какое-то время выпал из привычного круга дел и обязанностей и тупо сидел перед включенным компьютером, бесцельно глядя куда-то сквозь него.

Нина тем временем тоже окунулась в глубь себя в поисках ответа на извечный вопрос: как жить дальше? То, что жизнь ее изменится, она не сомневалась. Но каким образом? И что ей делать с Левой? И каково ему сейчас? В каких он пребывает переживаниях? И как ей самой разобраться со своими собственными сомнениями? Ответов не находилось. Да и сами вопросы мелькали где-то на задворках сознания, лишь обозначая ее тревожные мысли, а отнюдь не ожидая решения. Да и какие решения могли быть приняты? Тело, вспоминая вчерашний опыт, томилось сладкими ощущениями… Мозг, взбудораженный увиденным, вновь и вновь рисовал ей соблазнительные картины…

Макс, находясь в своих переживаниях, тем не менее не отходил от Нины ни на шаг, то вздыхал, то кидался обнимать, то хватался за голову, изнемогая от противоречивого внутреннего монолога.

Целый день они просидели дома. И дела никакие вроде бы не сделали, и устали почему-то. То ли от безделья, то ли утомились от непривычных переживаний. Вечером выбрались в кино. Немного развеяться, отвлечься…

Не успела Нина в понедельник утром прийти на работу, как позвонил Лева. Он говорил взволнованным шепотом, видимо, тоже из офиса:

– Нина! Боже, какое счастье: я снова слышу твой голос!

– Лева, привет!

– Еле пережил воскресенье! Господи! Нина… Нина…

Она вздохнула. Он продолжал:

– Знаешь, то, что произошло… Ну в субботу, в этом клубе… Я до сих пор не могу в себя прийти… Мне надо увидеть тебя!

– Когда?

– Сегодня! Хочешь, я в обед приеду? Или вечером, после работы?

– Давай вечером. Только пораньше.

Он отпросился, приехал. Она выбежала, села к нему в машину и буквально утонула в потоке его любви, нежности, желания. Он ничего толком не говорил. Целовал, гладил, шептал признания, чуть ли не плакал от избытка чувств.

– Какой-то тупик, Лева… – в отчаянии произнесла она. – Тебе не кажется, что, с одной стороны, мы зашли слишком далеко, а с другой… Как бы далеко мы не уходили, мы все дальше углубляемся в тупик. Лично я не вижу выхода.

Что он мог на это ответить? Что он страдает? Мечтает о ней, хочет ее, скучает, тоскует? Что всей душой с ней, всегда, постоянно? Что ни за какие богатства мира не согласится расстаться с ней? Да она слышала это уже сотни раз! Все это прекрасно знала! Что еще он может сказать? Что будет жить по-прежнему, как жил? Ничего не меняя и не пытаясь изменить? Что предпочитает мучиться, чем действовать? Что ему не хватает смелости на какие-то решительные шаги? Что он не слишком уверен в правильности радикальных мер, в их целесообразности, в неизбежности перемен? Что ни в чем не уверен, кроме единственного: своего истинного чувства к Нине? А в остальном? Но сказать об этом вслух означало признать свою слабость, немощь, неспособность к серьезным поступкам… Мог ли он осознанно произнести такие слова? Конечно, нет! Поэтому прижимался губами к ее рукам, вискам, глазам. Поэтому лишь шептал ей хотя и привычные, но всегда волнующие нежности. Он-то, в отличие от Нины, которая все еще продолжала надеяться, прекрасно знал, что ничего не изменится. Ничего не обещал, не обнадеживал, не обманывал. Жил в своем полусчастливом-полумучительном состоянии, и все…

Когда Макс сделал Нине предложение, она, вместо радости и счастья, или хотя бы удовлетворения, что, мол, наконец-то, дождалась, почувствовала испуг. Для нее это оказалось настолько неожиданным, что она не сразу смогла понять саму себя.

Ну казалось бы – вот оно, счастье! Вот оно, к чему ты стремилась долгие годы: очаг, семья, замужество, статус супруги. Все удовольствия в одном флаконе! Но вместо упоительного и вполне очевидного крика радости «Ура! Мечты сбываются!», в ее мозгу закрутились вопросы: как? Зачем? А хочу ли я? Нужно ли мне это?

Максим, опешив от молчаливого ступора Нины, даже как будто обиделся в первый момент:

– Нин, ты что, не поняла? Я тебя замуж зову! Почему ты молчишь?

– Я не молчу… – промолвила Нина и отвернулась.

Видимо, в ее глазах, в позе, в той энергии, которая исходила от нее, Макс почувствовал смятение и страх. Что угодно готов был обнаружить он в ответ на свое предложение руки и сердца: восторг, изумление, всплеск эмоций, неверие, слезы счастья… Пусть даже удивление, недоумение от неожиданности… Пусть даже растерянность… Но страх?

У Нины тем временем в голове крутилась только одна мысль: как отказать, чтобы не обидеть? Какие найти слова, чтобы человеку не сделать больно. Ответ «да» не то чтобы не приходил ей в голову. В голову-то он, может, и приходил. А вот сердце молчало. А раз молчит сердце, значит, это явное «нет». Пауза неприлично затягивалась, ответа не находилось. Нежелание обидеть близкого человека перерастало в страх разрушить все те отношения, которые были созданы. Макс волновался, Нина отводила глаза.

Наконец она сказала:

– Дай мне время. Я подумаю…

Это был отказ. Макс прекрасно все понял. Не понял только, как такое возможно? Как на фоне полного благополучия, взаимного доверия и глубоких, как он считал, чувств можно сомневаться в замужестве?

У него вдруг резко заломило за грудиной. Так резко, как никогда в жизни.

Он даже подумал: не остановилось бы сердце… Буднично так подумал, без эмоций, без какой-либо тревоги. Будто констатировал факт: от такой боли может перестать биться сердце. И вдруг… вдруг так ему стало жалко себя… Так жалко! Он долгие дни и ночи мучился сомнениями, как сказать, что сказать. Он принял для себя непростое решение о браке с Ниной давно. Чуть ли не на пляже, чуть ли не в первые дни знакомства, и ему самому была странна и непривычна мысль о создании семьи. Он, будучи, что называется, заядлым холостяком, никогда всерьез о браке не помышлял. То ли ответственности боялся, то ли так любил самого себя, то ли свободой своей дорожил сверх меры. Непонятно. Он и сам себе-то не мог искренне признаться в истинной причине осознанной позиции холостяка.

Конечно, если быть уж до конца откровенным перед самим собой, то причину можно было вытащить на свет: это боль и страх!

Однажды в молодости у него была попытка создания семьи. С девушкой из институтской группы был бурный роман, который вполне логично и обоснованно привел молодых людей в ЗАГС. Заявление было подано, кольца куплены. Решили сделать родителям сюрприз, объявив им о своем решении буквально накануне.

В итоге невеста к назначенному часу в ЗАГСе не появилась. Как выяснилось позже, родители ее совершенно иначе видели замужество дочери, и все эти «полудетские игры», как они выразились, выглядели несерьезно, и ни о каком браке ни с каким однокурсником не могло быть и речи.

Невеста убивалась, рыдала, кричала Максу в трубку, что скорее руки на себя наложит, чем подчинится родительской воле, потому что любит его и только его, и всю жизнь его одного и будет любить… Однако не посмела ослушаться…

С тех пор сколько бы Макс ни влюблялся, идеи о бракосочетании в его голову не приходили вот уже лет двадцать…

А тут вдруг раз: просыпается с идеей, что хочет жить с этой женщиной под одной крышей, делить с ней, как это принято говорить, и радость, и горе, заботиться о ней, встречать старость, в конце концов!

А она почему-то пугается его предложения, отводит глаза и просит время подумать. Неужели ей не хочется замуж? Она, ни разу не состоявшая в браке, по мнению Максима, должна была стремиться к семье, мечтать о замужестве… Ан нет!

– Подумай, конечно, – слабым голосом произнес он.