Обновлённая любовь - Лорен Ашер Страница 13

Я делаю один длинный шаг назад и прячу руки за спину.

— Так в чем же смысл быть миллиардером, если у тебя нет людей, готовых по первому зову справиться с такими сложными задачами?

— А кто сказал, что у меня их нет?

— Тогда почему бы не позвать кого-нибудь, чтобы он помог нам с этим твоим гениальным планом?

Он прищуривается.

— Потому что если бы мой отец был еще жив, он бы надрал мне задницу, если бы я попросил помочь мне замешать бетон. Он научил меня этому, когда я был в возрасте Нико.

Его случайное упоминание об отце болью отозвалось в моей груди. Сколько раз я просила Джулиана открыться мне после смерти его отца? Десятки? Сотни? Он воздвиг вокруг себя стену, чтобы отгородиться от всех, включая меня.

Он нажимает на кнопку включения, и ругается, когда ничего не происходит.

— Нужна помощь?

Его спина напрягается.

— Я сам.

Мы погружаемся в комфортную тишину, пока он разбирается с механизмом. Я отвлекаюсь на звезды, отражающиеся от поверхности озера, пока Джулиан читает инструкцию на своем телефоне.

— ¡Chingada!31

Я резко оборачиваюсь в его сторону.

— Что случилось?

Он бросает кабель, как живую змею.

— Ничего.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не забыл проверить, включен ли он в розетку.

— Конечно, я проверил, — луна над нами освещает слабый румянец, ползущий по его шее.

Мысль о том, что Джулиан навязчиво проверяет все, кроме того, включен ли аппарат в розетку, заставляет меня согнуться и захохотать до боли в легких.

— Это последний раз, когда я делаю для тебя что-то приятное, — он еще что-то ворчит себе под нос.

— Прости! — мой голос звучит хрипло.

— Нет, не прощу.

— Ну прости меня? Пожалуйста? — я хлопаю ресницами.

Он сверкает глазами.

— Только если ты никому не расскажешь об этом. Особенно Рафе.

— Клянусь, — я рисую невидимый крестик в воздухе.

— Расскажешь кому-нибудь, и я покажу всем то видео с тобой и пакетированным вином.

Мои глаза расширяются.

— Ты сохранил ее?

— У шантажа нет срока годности.

Мысль о том, что он хранит наши забавные видеозаписи времен учебы в Стэнфорде, не должна вызывать у меня теплых чувств, особенно когда речь идет о Джулиане, однако мой желудок предательски переворачивается при этой мысли.

Я сохраняю спокойный голос, говоря:

— Не бойся. Твоя минутная некомпетентность в безопасности со мной.

Он в гневе уходит, прихватив с собой удлинитель и пообещав вернуться через минуту.

Без Джулиана, который мог бы отвлечь меня, я остаюсь один на один со своими беспорядочными эмоциями. Я тру слабую белую полоску на безымянном пальце, как пятно, желая, чтобы она исчезла вместе с болью о моих отношениях.

Бывших отношениях.

Для того чтобы жить дальше, мне нужно отпустить прошлое и все, что напоминает о разорванной помолвке, начиная с кольца.

Это все, о чем я мечтала, и даже больше, врала я, протягивая дрожащую руку съемочной группе, нанятой Кресвеллами для съемок нашей разрекламированной помолвки.

Многие женщины оценили бы такое кольцо, сказал Оливер, когда однажды после тренировки застал меня без него на пальце.

— Передумала? — глубокий голос Джулиана заставил меня обернуться.

— Ты уверен, что способность читать мысли не была добавлена во время твоего последнего обновления программного обеспечения?

В его взгляде нет привычной остроты.

— Ты всегда была слишком эмоциональной.

— Не все мы родились со способностью ничего не чувствовать.

— Я чувствую, — усмехается он.

— Например?

— Волнение, — он достает из кармана мое кольцо и улыбается так, как я видела только в двух других случаях: когда я пригласила Джулиана на выпускной бал в наказание за то, что он набрал больше баллов, чем я, на экзамене, и когда школьный полузащитник, который называл меня сучкой-ханжой, был замешан в скандале с жульничеством.

Я никогда не спрашивала Джулиана об этом, но подозревала, что он имеет какое-то отношение к тому, что тот футболист был пойман и навсегда исключен из команды до конца года.

— Ты в порядке? — спрашивает он тем же мягким голосом, который бережет для своей матери.

Мои ботинки скрипят, когда я качаюсь взад-вперед.

— А что, если это плохая идея?

— Ты планируешь снова сойтись с ним?

— Нет. Определенно нет.

— Хочешь его продать?

Я несколько секунд обдумываю этот вариант, а затем качаю головой.

— И передать эту негативную энергию кому-то другому? Нет.

— Я мог бы выкупить его у тебя.

Я поперхнулась.

— Что?

Он оценивает кольцо.

— Оно отвратительное, так что я бы не заплатил за него больше сотни.

— Баксов? Но оно стоит…

Он перебивает меня.

— Сто тысяч.

Мои глаза выпучиваются.

— Это огромные деньги.

Он пожимает плечами.

Мудак. В отличие от него, я все еще помню дни до того, как он стал миллиардером, когда заказать пиццу с дополнительными начинками в наших семьях считалось роскошью.

Он небрежно крутит кольцо на мизинце.

На моем лбу выступает пот.

— Но…

Выманить у него сто тысяч долларов — звучит заманчиво.

— Срок действия предложения истекает через три…

Минуточку. Почему он вообще хочет купить это кольцо?

— Два…

Какая разница? Соглашайся!

— Отлично! — кричу я.

— Ты согласна?

— Конечно.

— Отлично. С этим разобрались… — он бросает кольцо в бетономешалку. Бриллиант утопает в густой смеси, и машина вращается по кругу.

— Джулиан! — я вскакиваю, чтобы нажать красную кнопку аварийной остановки, но он оттаскивает меня, прежде чем у меня появляется хотя бы шанс. Весь воздух выбивается из моих легких, когда я врезаюсь в его тело.

Наши каски ударяются друг о друга, а моя падает и приземляется у наших ног, когда я пытаюсь освободиться. Он обхватывает меня другой рукой за талию и крепко сжимает, предотвращая любые попытки побега.

— Что ты делаешь? — шиплю я, как раненый зверь.

— Спасаю тебя от самой себя, — он оттаскивает меня подальше, не давая моим ногам коснуться земли.

— Ты серьезно? Какой смысл был предлагать заплатить столько денег за кольцо, которое ты собираешься выбросить? — кричу я, упираясь в стальную стену мышц, обхвативших мое тело.

— Стоит каждого пенни.

— Но… — мой ответ теряется где-то в хаосе моих мыслей.

— Тебе не нравилось это кольцо.

Я пячусь назад.

— Что?

— Держу пари, ты ненавидела его с того самого момента, как Оливер встал на одно колено и открыл эту банальную коробочку Cartier.

Сильная пощечина была бы менее удивительной, чем его комментарий.

Мой пульс учащается.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, как и он сам, оно было душным, несносным и олицетворяло все то, за что выступает он сам и его показушная семья, — слова Джулиана задели меня так