Люби меня навсегда - Саша Шу Страница 13

Он сидит, развалившись в большом кресле с подлокотниками, в тех же самых штанах, в которых он исполнял свой номер, но уже без рубашки, и я вижу, как алыми полосками растекаются по его груди следы от женских ногтей. Угольно-чёрные волосы с этой причёской под Элвиса, длинные ресницы, и мне кажется, что подведённые чёрным глаза. Холодный надменный взгляд и чувственные губы, скривившиеся в презрительной усмешке.

– Стой там, – властно говорит он, и я остаюсь на этом месте, пока он медленно и со вкусом рассматривает всю меня, словно облизывая кончиком языка каждый изгиб и каждую впадинку моего тела. Всё это время я остаюсь стоять неподвижно, не в силах даже отвести от него взгляд, не то что развернуться и уйти. И чувствую, как с каждой секундой это ожидание становится всё горячее и горячее, растекаясь по моему телу тёплым молоком со сладкой корицей, пока не замирает у меня между ног. И кажется, он это чувствует, лаская своим взглядом низ моего животика, где мягким зверьком уже ждёт моё пробудившееся желание.

– Я хочу, чтобы ты открыла мне грудь, – уже немного хрипло говорит он, и я, повинуясь ему, опускаю сначала одну бретельку своего корсета, а затем и вторую, и чувствую, как мои груди покачнулись, мягко пружиня, освобождённые от ненужного шёлка, а соски подобрались в две твёрдые коралловые бусинки на белом полотне кожи.

– А теперь подойди ближе, – шепчет он мне, и я вплотную приближаюсь к нему, ожидая, и желая, чтобы он впился своими губами в мою обнажённую плоть.

Но он просто продолжает так же полулежать в своём королевском кресле, пока я стою перед ним в полуспущенном корсете и ботфортах до середины бедра, и чувствую, как между ног у меня начинает собираться влажное теплое облачко.

– А ты ничего, – говорит он мне, и в его устах это звучит лучше всех комплиментов, которые я когда-либо слышала в свой адрес. Я, Полина Сонис, первая красавица столицы и мечта десятков тысяч мужчин страны!

И вот я стою перед каким-то второсортным жиголо в закрытом подпольном клубе, и жду его каждое отрывистое хриплое слово как долгожданную похвалу! И с удивлением ловлю себя на мысли, что всё это меня чертовски возбуждает. Как ничто и никто раньше. И единственное, о чём я сейчас могу думать – это не о скорой свадьбе, которая под угрозой из-за моей скорее всего неизлечимой болезни, а о том, чтобы почувствовать его влажные тёплые губы на своих набухших сосках, увидеть, как они спускаются, оставляя влажную липкую дорожку, всё ниже и ниже к моему пупку, засасывая его, и затем скрываются у меня между ног, где я уже начинаю истекать всеми своими вязкими соками, как лопнувший на солнце сладкий плод.

– А ты пахнешь гвоздикой и ванилью, – вдруг шепчет Элвис, и я вспоминаю, что успела надушиться сегодня перед выходом. Везде, – Да я смотрю, ты любишь Opium, – вдруг бормочет он, и я понимаю, что возможно, он пропитался насквозь духами и ароматами своих клиенток, которых у него, я уверена, десятки, если не сотни.

– Мне нравится твой запах, – говорит он, и я вижу, как напрягается его ширинка на штанах, словно в них оживает какая-то отдельная живущая по себе сила. – Твой запах, – ещё раз повторяет он, и расстёгивает молнию, освобождая из плена набухший фаллос, который выпрыгивает из штанов, покачиваясь толстенькой алой дубинкой. – Я хочу посмотреть, как ты ласкаешь себя, – приказывает он мне, и я послушно опускаю свою руку вниз, осторожно проводя пальцем по тонкому шву посередине корсета.

Тонкий прохладный шёлк уже пропитался мной насквозь, и я возбуждаюсь от одной только мысли, что он может войти в меня, прямо здесь, в этом клубе, накануне моей свадьбы. Или смерти. И мысли о моей болезни клубятся на задворках моего сознания серым прозрачным дымом, словно это всё происходит не со мной. Не здесь и не сейчас. А сейчас имеют значение только его сильные руки, которыми он ещё ни разу не дотронулся до меня, его низкий бархатный голос, от которого у меня переворачивается всё внутри, и его яркие жадные губы, которых я так сейчас жажду.

Я запускаю указательный палец за край тонкой ткани, и он проваливается во влажную тёплую плоть, утопая в моём медовом желании, которое я уже с трудом контролирую.

– Да, так, детка, глубже, – слышу я словно издалека его хриплый низкий шёпот, и проталкиваю палец в себя почти на всю длину, и чувствую, как тёплая волна возбуждения, сладкой истомы и нестерпимого желания окатывает меня с ног до головы, не давая устоять на высоких каблуках.

Я не могу удержать стон, слетающий с моих губ тёмным мотыльком, и уже ощущаю приближение неизбежного, как мой порочный искуситель отдаёт мне новый приказ:

– На колени!

И я послушно опускаюсь перед ним на мягкий ворс ковра: с обнаженной грудью и алыми брусничками сосков на ней, с мокрыми от липкой смазки пальцами и невыносимым желанием его рук, губ и ласк.

– Поцелуй его! – слышу я очередное приказание, и медленно приближаю своё лицо к его вставшему перпендикулярно напряжённому от желания члену.

Забыв про всех сегодняшних женщин из клуба, в исступлении засовывающих себе в рот длинные шланги стриптизёров, я сама, как последняя шлюха, облизываю языком его круглую блестящую головку, ощущая на нёбе солоноватый вкус морской воды. Слышу над собой его тихий всхлип, и чувствую, как его пенис заполняет весь мой рот собой, не давай вздохнуть. И одновременно я понимаю, как сама готова разорваться бушующим во мне океаном, и захлёбываюсь стоном наслаждения, запертого внутри меня.

Я чувствую, как слёзы горячей сладкой ртутью текут по моим щекам, и та же горячая сладкая ртуть струится у меня между ног, захватывая в плен всё моё тело, которое дрожит под вулканическими толчками бешеного оргазма. Мой рот наполняется спермой, слюной и смазкой, я уже не обращаю внимания, что моя маска зайки давно слетела у меня с лица, и я стою перед незнакомым стриптизёром на коленях, облизывая и заглатывая его леденец.

– Мать твою, да это же сама Полли Сонис! – вдруг слышу я голос Элвиса словно откуда-то издалека, и мгновенно прихожу в себя от звука щелчков фотокамеры на смартфоне.

Я в испуге поднимаю голову от его ширинки, и новые