Карина Тихонова - Блюз бродячих собак Страница 14

Окрыленная надеждой, я снова открыла бардачок и на несколько минут замерла в ослеплении. Теперь-то я точно знала, что чувствовал Эдмон Дантес, вскрыв сундучок с эмблемой древнего рода кардинала Спада.

Дрожь в коленях.

Я немного посидела, привыкая к нервному ознобу, потом протянула дрожащую руку, достала одну увесистую пачку долларов и благоговейно уложила ее на сиденье рядом с собой. Туда же перекочевали и остальные пачки денег.

Я немного полюбовалась на них. Зрелище было неотразимым. Пачек оказалось намного больше, чем мне казалось, когда они лежали в темной глубине бардачка. И вообще, новенькие доллары пахнут пленительней, чем любой парижский парфюм. Знаете почему?

Потому что имеют запах неограниченных возможностей.

Опорожнив бардачок, я пошарила внутри темной пасти маленького монстра.

Пусто.

Только теперь я заметила, что сижу в машине больше часа. За окном на город опускались поздние летние сумерки, густел воздух, скрывались грязные пляжные окрестности. Нужно было поторапливаться.

Я уже совершенно небрежно покидала пачки денег обратно в бардачок и пошарила за солнечным щитком со стороны пассажира. И правильно сделала.

На пол тяжело шмякнулась пачка документов.

Я подняла их с образцово вымытого коврика и полистала.

Что ж, все правильно. Со странички раскрытых прав на меня смотрел пропавший суперсамец. Судя по записи, он назывался Сергеем Витальевичем Никифоровым.

Уже что-то.

Я полистала новенький паспорт. То же имя, та же вылощенная внешность. Графа «семейное положение» чиста, как слеза ребенка. Хотя это еще ни о чем не говорит. Вполне возможно, он просто не перенес данные из старого документа.

А вот в графе «прописан» все на месте. Лялин переулок. Что-то знакомое, кажется, центр. Ладно, посмотрю по карте, благо, карта в бардачке имеется.

Я покопалась в тощей визитнице и выудила из нее небольшую пачку новеньких визиток «Никифоров и сын».

А чуть пониже жирными буквами: «Адвокатская контора».

И один-единственный номер телефона. Похоже, рабочий.

Сведений о доверителе я собрала не очень много, но вполне достаточно, чтобы вернуть его частную собственность по указанному адресу. Или по месту работы.

Впрочем, сегодня суббота. И даже не суббота, а вечер субботнего дня. Вряд ли служащие господина Никифорова в экстазе ворошат тома своих адвокатских дел в это время суток. Хотя все возможно.

Проверим.

Я приоткрыла дверь машины и стала ждать. Через десять минут на улице показалась девушка, говорившая по мобильнику. Я быстро выхватила из кармана единственную взятую с собой денежную бумажку достоинством в пятьдесят рублей.

— Девушка!

Барышня повела вокруг удивленными глазами.

— Я здесь!

Девушка нашла меня взглядом и остановилась, что-то договаривая в трубку. Я сверзилась с высокого кресла и пошла к ней.

— Простите, — начала я, мило улыбаясь, — вы не поможете мне позвонить?

Девушка закончила говорить и окинула меня недоверчивым взглядом.

— Я заплачу! — поторопилась уточнить я и протянула свои единственные деньги.

Девушка еще раз осмотрела мою роскошную тачку, стоявшую сзади. Взгляд из недоверчивого стал завистливым.

— Ваша? — спросила она, кивая на машину.

— Моя, — не удержалась я от хвастовства.

— Ничего машинка…

Я протянула ей визитку с номером телефона.

— Наберите, пожалуйста, — попросила я.

— А если ответят, что сказать?

— Тогда я поговорю сама. Да вы не беспокойтесь, мы можем в машину пересесть.

— Ничего, я вам доверяю, — великодушно ответила барышня. Действительно, какая идиотка убежит от роскошного джипа, сжимая в руке дешевый мобильник «Нокиа?»

— Спасибо.

Девушка набрала номер и приложила телефон к уху. Несколько минут мы молчали.

— Не берут, — наконец сказала она.

— Спасибо.

И я протянула своей благодетельнице пятидесятирублевку.

— Да ладно! — отмахнулась она. — Не говорили же…

— А набор?

— У меня оплата после первой минуты разговора.

— Спасибо вам огромное, — повторила я уныло и вернулась к машине.

Выхода нет. Придется гнать машину самой.

Конечно, не так все страшно. Как крутится руль, я знаю. Где расположена педаль газа, тормоза и сцепления, помню. Блок скоростей здесь немножко другой, чем у «шестерки», но на симпатичной черной ручке нарисовано ветвистое дерево, объясняющее схему переключения. Зачем немцы его нарисовали — ума не приложу! Очевидно, для горе-водителей, вроде меня. Или для водителей, страдающих рассеянным склерозом.

Я склонилась над ручкой. Так, скоростей не так уж и много, всего шесть. Шестая, очевидно, задняя. Попробовать, что ли?

Я выпрямилась на сиденье, облокотилась на спинку и глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.

Ничего. Сегодня суббота, дорога относительно свободна. Будешь держаться с самого краю, на скорости двадцать километров в час. Как-нибудь доковыляешь.

Для поднятия боевого духа я включила автомагнитолу. Салон наполнился хорошим стереозвуком. Прозвучали и растаяли элегантные ностальгические позывные «Радио-джаз», красивый вкрадчивый мужской голос прочел короткий стишок про любовь.

Ну, господи, благослови.

Я еще раз вздохнула, до отказа выжала сцепление и нерешительно потянула переключатель скоростей в сторону шестой задней скорости. Вправо и вниз. Так, во всяком случае, нарисовано. Если что не так — я не виновата.

Отпустила сцепление и легко тронула педаль газа. Машина едва заметно вздрогнула и отползла назад.

Получилось!

Окрыленная, я начала действовать смелей. Прибавила газ, выкатила из полупустого ряда машин, даже не посмотрев по сторонам. Но боги, как известно, хранят пьяниц и идиотов, поэтому мне повезло. Дорога была пустой.

Я снова произвела филигранную операцию по переключению скоростей и, установив ручку в положение «первая скорость», нажала на педаль газа.

Машина вздохнула, словно сожалея о моей малограмотности. Но послушалась и двинулась вперед.

— Ты моя хорошая! — сказала я вслух, переполненная благодарностью. — Ты моя умница!

Машина катила вперед, причем слушалась руля так же легко, как дрессированная собака слушается устных команд хозяина. Вести огромную тяжелую груду металла с классным дизайном и компьютерным мозгом оказалось на удивление просто.

Проблема в другом.

Мой приятель, возмечтавший обучить меня азам вождения, вскоре плюнул на свои потуги. Он заявил, что если бы он работал в цирке и в его обязанности входило научить этому обезьяну, то дело было бы уже сделано.