Марина Белкина - Пятизвёздочный жених Страница 14

Начальница неприязненно поджала тонкие губы, наивно подкрашенные бледно-розовой помадой чуть выше своего контура.

– Прочитала. Только это не текст, а поток сознания, девушка!

На самом деле Аполлинария прекрасно знала, как зовут Карину. Она принципиально звала всех стажерок, а также всех тех, кто ее особенно раздражал, девушками.

– Так плохо? – заискивающе улыбнулась Карина.

– Если мне что-то не нравится в тексте, я вношу редакторскую правку красной ручкой. Полюбуйтесь-ка на свое творение!

Она выложила на стол листок стажерского текста, весь испещренный красными чернилами. Я скосила глаза.

– А что это за семизначное число на полях?

– Какое еще число? Ах, это… Телефон одного магазина на диване. Там продавались симпатичные крышки для домашней консервации и уникальная банка бесплатно, два в одном…

Поверх Карининого потока сознания громоздился поток сознания Аполлинарии.

Мы с Надей переглянулись и прыснули.

– Девушки! Занимайтесь своими делами! – одернула нас редакторша. – Не мешайте мне увольнять человека!

– Вы меня не берете? – Карина шмыгнула носом.

– Вот только не надо мне здесь плакать! – испугалась Аполлинария. – Это вам не детский сад, а серьезная организация… Кто вы по гороскопу?

– Скорпион, – удивленно икнула Карина.

– Хороший знак, позитивный, – задумчиво проговорила Аполлинария. – Мой кот – тоже скорпион. Ладно, даю вам последний шанс. Перепишите этот текст еще раз. Если получится, я поговорю с Аркадием Георгиевичем.

Редакционная комната давно опустела. Все разошлись по домам, остались только мы с Кариной. Стажерка чахла над текстом, зевая и стеная, как голодный медведь.

– Маш, принести тебе кофейку? – неожиданно предложила она льстивым голосом.

– Ну, принеси, – удивилась я.

Сорвавшись с места, как спринтер, услышавший звук пистолета, Карина бросилась прочь. У клавиатуры осталась забытая ею книга. Я перегнулась через стол и вытянула шею. А что такого? Банальное журналистское любопытство… «Стервология, или Как добиться успеха». Ясно. Нынешние тинейджеры мечтают стать стервами. А я-то, старая дура, всегда считала это слово оскорбительным.

Услышав за дверью шаги, поспешила уткнуться в монитор своего компьютера.

– Вот, держи!

Запыхавшаяся Карина порывисто протянула мне бумажный стаканчик. Немного горячего кофе выплеснулось прямо на новые джинсы!

– Осторожнее! – взвыла я.

– Ой, Машуль, прости, пожалуйста!

Она всхлипнула, по щекам покатились слезы.

– Эй, ты чего? – опешила я. – Успокойся, это всего лишь штаны…

Но Карина уже тряслась, закрыв лицо руками. Видимо, этот кофе стал последней каплей.

Я потрепала ее по плечу:

– Ну, чего ты расклеилась? Хотя понятно: новый коллектив, нервы…

– Я так хочу работать на этой программе! – Карина закусила черную губу. – Но у меня никогда не выйдет приличного текста! Знаешь, однажды в школе я писала сочинение по «Горю от ума». Промучилась часа два, вытошнила полфразы: «Я полностью согласна с Белинским». Поставила запятую, промучилась еще два часа, зачеркнула запятую, поставила восклицательный знак и сдала тетрадку на проверку!

– То есть твое сочинение по «Горю от ума» состояло из одного предложения? «Я полностью согласна с Белинским»? – расхохоталась я. – Класс!

– Маш, помоги мне написать этот текст, а?

– Ладно, – вздохнула я, – распечатывай. Посмотрим, что можно сделать.

– Спасибо! Маш, ты очень добрая и отзывчивая. – Карина преданно смотрела мне в глаза.

Честно говоря, я никогда не грешила отзывчивостью, но была готова сидеть на работе хоть до утра, переписывая стажерский «поток сознания». Лишь бы не возвращаться к гордиеву узлу своих мыслей.

Всю ночь я продиралась сквозь дебри Карининого текста. Поспать удалось всего несколько часов, да и то скрючившись на диванчике в студии.

Утром я на автопилоте добралась до кофейного автомата и проснулась окончательно. От того, что там увидела. Густо подведенные черными стрелками глаза, розовое платье в пол с невероятным количеством стразов, «вавилон» на голове – Филипп Киркоров в масштабе один к шести!

– Мышка, это ты?!

– Нравится? – Она дернула головой, перекидывая через плечо буйный кудрявый хвост, немного отличавшийся по цвету от остальных волос.

– Да… м-м-м… в целом, да.

– Вот, решила воспользоваться твоим советом и поменять имидж.

– С чего бы это? На тусовку собралась? Постой, у тебя что же, парень завелся?

Мышка нервно крутила купюру, безуспешно пытаясь скормить ее привередливому автомату.

– Кто-то с программы? Или с того сайта знакомств?

– Пока не хочу говорить. Боюсь сглазить!

– Значит, прощай, голубой период, здравствуй, период розовый? А, мадам Пикассо?

– Да! И, надеюсь, он скоро сменится африканским. Ну, в смысле периодом африканской страсти!

Мы расхохотались.

Распрощавшись с Мышкой, я поспешила в редакционную комнату – взять кассеты для съемки. Затолкала их в сумку, сбрызнулась духами и вышла к лифтам.

В курилке на лестнице толпились люди. На фоне окна чернел знакомый силуэт.

– Привет, Карин! Ну, как текст? – спросила я, входя в сизое облако горького дыма.

– Плохо. Герыч его забраковал.

– И… тебя не берут?

– Журналистом – нет. Предложили вакансию администратора, вот думаю.

– Да, дела… И чем ему мой текст не понравился? Хотя тут уж, как говорится, на вкус и цвет… Если шеф становится красным, как рак, и орет, значит, текст плохой, – попыталась пошутить я.

Карина молчала, мрачно уставившись за окно.

– Да ладно тебе. Значит, не судьба. Не расстраивайся, пупсик!

Я честно пыталась ее утешить, хотя сравнение выбрала не самое удачное. С таким же успехом пупсиком можно было бы назвать и графа Дракулу.

– Слушай, Карин, я старалась тебе помочь, честно. И мне жаль, что ничего не вышло.

Она поджала губы.

– Да уж, понятно.

Интересно, что это ей понятно?! Малолетняя дурочка возомнила себя жертвой телевизионных интриг и думает, что провальный текст я для нее написала со злым умыслом? Хотела объяснить девчонке, что к чему, но тут к лифтам вышли Вова и Олежка, навьюченные кофрами с аппаратурой. Забыв про стажерку, я подскочила к ребятам.

– Радиопетлю взяли?

– Расслабься, будет тебе репортаж с петлей на шее, – сквозь зубы процедил Вова – когда на горизонте маячила работа, у него всегда портилось настроение. – Лифт этот до второго пришествия ждать… Пошли пешком! Маш, мы покурим внизу пять минут.

По опыту я знала, это их «покурим внизу пять минут» означает, что ближайший час я проведу, разыскивая оператора и техника по всей округе, как обезумевшая от горя мать – своих беспечных сорванцов, и мы всюду опоздаем! Стараясь не упускать ребят из виду, бросилась вниз по ступенькам и уже проскочила один лестничный пролет, как вдруг что-то заставило меня обернуться.