Маргарита Южина - Свадебный марш для ловеласа Страница 14

Вон оно что… – поднял брови Василий Васильевич. – В качестве невестки – да! Очень нравится.

Еще б меня кто спросил, – бросил Семен.

И меня, – как мог, поддержал брата Шурка. – А то… Ведь ни слова не скажут, а потом… Правда ж, Сень?

Анна уперла руки в бока:

А я знаю, что ты ответишь! Ты скажешь, что тебе Сонечка вовсе даже не понравилась, потому что ты любишь только меня и все! И никого больше! Вот так ты и ответишь, правда, мой драгоценный?

Шурка нервно сглотнул:

Ну конечно, чего спрашивать…

– Дядь Вася, а Ксюша вам понравилась? Такая хорошая девочка, правда ведь?

– У-у-у-у! – взревел Овчаров и быстро ушел к себе в спальню. Он не переносил, когда так неприкрыто за него принимали решения.

Он уже начал было засыпать, как почувствовал на своем плече горячую руку.

– Вот видишь, ты сам себе не рад, – материнским тоном проговорила Анна, усевшись к нему на постель. – Жениться тебе надо, Сеня. Сейчас бы Сонечка…

– Аня! – вскинулся Овчаров. – Дай мне отдохнуть! Возьми и займись чем-нибудь! Иди вон… С Шуркой детей делайте! Не надо мне вот тут сейчас…

– Не переживай ты так, – нисколько не смутилась Аня. – Сонечка вернется… Может быть, тебя простит, и у вас все будет хорошо.

– Шурка! – взревел Семен. – Да заберешь ты свою жену в конце-то концов?! Она мне уже всю плешь проела!

– Иди уже отсюда, мам, – появилась в дверях Янка. – Ты его уже достала… Я сама тут… Сень, так я чего говорю – жениться тебе надо, Сеня.

В морозный день к дому неторопливо двигалась Зинаида Борисовна. Идти ужасно не хотелось, она уже точно знала, что ее опять встретит запертая дверь и оскорбления зятя, но и толкаться у старшей дочери уже не было никакой совести. Вера вроде и рада была, но Зинаида Борисовна всегда привыкла быть хозяйкой, а в чужом доме это не совсем получалось. Да и чего говорить – Верочка вся в мать характером, ей сильно не покомандуешь. Вот и приходится голову клонить, и это на старости-то лет!

– Теть Зина! Ой, здравствуйте! – выскочила вдруг ей навстречу соседка с нижнего этажа, Люся. – А я вас жду-жду… Куда это вы запропали? Прямо никак вас обнаружить не удается!

– В гостях мы… У родственников, – еще больше насупилась женщина. – А чего это ты по нас истосковалась вся?

– И сама не могу объяснить, – пожала плечиком в цветастом халатике молодая женщина. – Прямо как-то мне неспокойно. Ни топота детских ножек, ни Сониных шагов… Вы не поверите – я уже и по Соне соскучилась!

– С чего бы это? – недоверчиво скривилась Зинаида Борисовна. – Вроде вы с Сонькой никогда в подругах не ходили.

– Зато мы в соседках ходили! И потом – когда вашей Соне дружить-то? – не умолкала соседка. – Я б вообще с удовольствием, а ей все некогда. А теперь вас нет, а этот… Он один у вас там, что ли? Пьет уже который день! И кран у него в ванной протекает! Вы хоть расскажите, что у вас творится? А то… Может быть, нам ЖЭК уже пора вызывать? Если кран побежит, я вам точно говорю, буду в суд подавать! Что там случилось? Теть Зина, давайте-ка к нам зайдем. Пойдемте-пойдемте!

– Так у тебя ж у самой гостей полным-полно! Я ж еще перед праздниками видела, как к тебе родня приехала!

– Ну и что? – фыркнула Люська. – Мы с вами сядем на кухне, чайку попьем да поболтаем… Я ж не чужая, соседка ваша… И пусть хоть кто-нибудь осмелится к нам войти! Пойдемте, а то… Я ж в суд подам, сами ж знаете…

Делать было нечего, Зинаида Борисовна знала – Люська женщина серьезная, просто так себя заливать никому не позволит. А платить за ее ремонт… Где ж денег взять?

И уже через десять минут соседки пили чай в уютной Люськиной кухне.

– Четвертый раз прихожу, а он не открывает, негодяй! – жаловалась на зятя Зинаида Борисовна. – И замки сменил!

– А вы в милицию! – возмущенно советовала Люська. – Это ж сколько можно терпеть такое негодяйство?

– По первости мы и бегали в милицию эту. А они чего – дела семейные, разбирайтесь сами! Да и чего ж, каждый день в милицию носиться? Они его раз забрали, да утром выпустили, а он же… Он же оттуда-то еще злее притащился! У нас тогда чуть Ксюшка заикаться не начала… Вот я и… хожу… Жду, вдруг одумается.

– Не дождетесь, – успокоила Люська. – Вы вот мне ответьте на такой важный вопрос – вы тайны хранить умеете?

– Тайны? – выпучила глаза Зинаида Борисовна. – Да кто ж его знает… Не хранила никогда. Нет, я сама не из болтливых, ты ж знаешь, но и правду тебе скажу: уж коль иголки будут втыкать под ногти или еще как мучить – молчать не стану. Сначала, как и положено, по матушке пройдусь, а уж потом… Все и выложу. Но только если пытать.

– Да никто пытать вас не будет, ну что вы такое говорите! – замахала на нее руками Люська. – Вы только сами никому не хвастайтесь… Короче, решили мы квартиру вам обратно вернуть. Но… Я спрашиваю, вы готовы к своему счастью?

– Говори, Люська, – нервно вытерла платком губы Зинаида Борисовна. – За такую-то квартирную тайну – пусть меня пытают, ничего не скажу!

– Сначала вы мне расскажите – где Соня?

– Сонька-то? А чего, для счастья-то Сонька нужна? Да я к тебе ее завтра же пришлю!

– И правильно, – кивала Люська. – Ей же тоже нужно знать, чтобы ничего не провалилось, а потом… В общем, слушайте.

И Люська рассказала, что именно они попытаются сделать.

Денис Романович сегодня пил. Да, так вышло. Но пил он не так чтобы уж очень, а просто поправлял здоровье. Как-то получилось, что в Новый год он слишком рьяно отпраздновал бой этих… как их… курантов, поэтому сейчас никак не мог прийти в норму. Вот и выпил с утра полбутылочки водки. Пошла как по маслу. И настроение откуда-то взялось бодрое, и даже захотелось подрыгать ногами под телевизионные передачи, да и вообще, жизнь понемногу стала налаживаться. Правда, немного обижало, что Сонька так и не соизволила прийти просить прощения, ну так придет еще, куда ж ей деться, она с девкой малолетней… Притащится, будет еще в ногах валяться. А то! Ну ведь совсем обнаглела девка-то! К ней уж мужики на дом ходить стали! И, главное, еще: «папаша»! Какой он ей папаша?! Муж он ей! Если б у того хахаля не была такая морда уверенная… Да росточком бы поменьше, да если б… Ну хоть поскрюченней был бы, вот тогда б ему Денис Романович показал! Он бы его прямо вот так об стену бы, об стену! И пусть бы тогда эта Сонька ревела б белугой! Ха! А ему б чего? Он бы…

Его сладкие грезы прервал звонок в дверь.

Дениса Романовича подбросило с дивана.

– Ага… Вернулась, стало быть, – перекосила его лицо довольная ухмылка. – Помоталась чуток, помыкалась, гордость свою потешила, а теперь и ко мне приползла… Сейчас! Иду я, не трезвонь!

Это была не Соня. На пороге стояла молоденькая девчушка в голубом атласном костюмчике, украшенном мишурой и блестками – Снегурочка.