Тори Файер - Встреча с прошлым Страница 14

— Она знает, — твердо проговорил Саймон. — Я рассказал ей. Но, не сразу! Подождал, пока Эдди исполнится несколько месяцев, а Эмили восстановит силы. Ты права, это чуть не разбило ей сердце, но она любила меня и поверила, что подобное никогда не повторится. — Он перевел дух. — Знаю, я недостоин прощения, но она простила.

— Саймон, как ты мог допустить?..

— Ты хочешь знать, как это произошло? — Саймон помрачнел. — Хорошо, расскажу тебе. Уложив детей спать, я отправился прогуляться и не представлял, что Дейзи следует за мной, пока не дошел до конца пляжа. Мы постояли там несколько минут, поболтали. Вдруг она начала вести себя странно, вроде как приставать ко мне. Сперва я ничего не понял. А когда она принялась расстегивать пуговицы своего пляжного костюма, у меня мелькнула безумная мысль, что она собирается устроить стриптиз. Я сказал, что возвращаюсь, но было поздно. Дейзи засмеялась тихим призывным смехом, как она умела, и скинула костюм. Под ним ничего не было… абсолютно ничего.

Уна вздохнула.

— Ох, Саймон…

— Мне нет извинений за то, что случилось потом. Я так и сказал Эмили. Для танца нужны двое, и я… станцевал. — Он обреченно махнул рукой. — Но мне хотелось поговорить не об этом. С той ночи я живу с чувством вины перед тобой. Тебя подставили, а Корделл так и не узнал правды.

— Все это прошлогодний снег, Саймон.

— Убегая, Дейзи велела мне сделать вид, что я был с тобой. Но ведь я мог бы поступить честно. Тогда я просто растерялся, к тому же Корделл потом здорово врезал мне, и я поплелся к себе дурак дураком. А утром уехал от стыда…

— Да, тяжелый случай…

Уна отвернулась к окну. Саймон остановился позади нее.

— Ты могла бы все рассказать ему на следующий день, но по тому, как Корделл обращается с тобой, я понял, что ты этого до сих пор не сделала. Почему, черт возьми, ты не сказала ему правду?

— Ради него, Саймон, — вздохнув, призналась Уна. — Он так любил Дейзи. Ее измена опустошила бы душу Корделла. Думаю, я пошла бы на все, лишь бы уберечь его от такого разочарования.

— Но Дейзи больше нет, и нет необходимости скрывать правду. Нужно сказать Корделлу. Если ты не хочешь, скажу я.

Уна в панике резко повернулась к нему.

— Нет! Ты не посмеешь!

— Но…

— Да, Дейзи умерла. Но память о ней — все, что осталось у Корделла. Ничто не должно опорочить ее! Понимаешь?

Саймон задумался, хотел возразить, но промолчал. Наконец он неохотно кивнул. Глаза его, устремленные на Уну, потемнели от сожаления и сострадания.

— Он был так привязан к тебе. И ты ведь любила его, не так ли?

— Вы, юристы, всегда докопаетесь до истины. Что мне тебе ответить… — Рыдания помешали ей говорить.

— О дорогая…

Саймон нежно обнял ее, пытаясь успокоить. Конечно, она любила Корделла и любит до сих пор. А он всегда будет относиться к ней как к женщине, которая путалась с женатым мужчиной, у которой нет моральных устоев, которой нельзя доверять. Боль душила Уну, вонзалась в сердце, словно раскаленная проволока.

— О Саймон, — шепнула она, — любовь — это мука…

Дверь внезапно распахнулась. На пороге стоял Корделл с искаженным от гнева лицом. Саймон оглянулся, все еще обнимая Уну.

— Корделл? Что?..

— Твоя жена послала за тобой, чтобы привести домой завтракать. Ты еще помнишь, что у тебя есть жена? — Глаза Корделла метали молнии. — Какого черта ты ждешь? — рявкнул он, так как Саймон колебался. — Проваливай отсюда!

В напряженной тишине снаружи вдруг раздался голос Эмили:

— Корделл, твой завтрак на столе. А ты нашел Саймона?

Корделл побагровел от еле сдерживаемой ярости и прошипел:

— Уходи! — Он мотнул головой в сторону открытой двери.

Побелев как мел, Саймон быстро сжал руку Уны, обошел Корделла и стремительно удалился.

— Корделл, иди, дорогой, все готово, — услышала Уна голос Эмили, которая, очевидно, вместе с Саймоном повернула к своему дому.

Теперь гнев Корделла обратился на Уну. Она сжалась, увидев, что он с угрожающим видом приближается к ней. Казалось, он готов вытрясти из нее душу. С усилием она заставила себя произнести почти игриво:

— Жаль, что тебя уже пригласили на завтрак, а то я предложила бы тебе чашечку кофе.

Проскользнув мимо Корделла, она прошла в спальню, захлопнула за собой дверь и, вся дрожа, опустилась на кровать. Какой злой рок привел Корделла именно в тот момент, когда Саймон обнял ее? Какие черные силы преследуют ее? Впрочем, какая разница! Едва ли она упала в глазах Корделла ниже, чем была. Ниже просто некуда.

Перемыв посуду после завтрака, Уна натянула купальник и побежала на пляж. Наплававшись вволю, она забралась на плот, заякоренный метрах в двадцати от берега. Когда дыхание выровнялось, она отжала волосы, стянутые на затылке, и легла на живот, опустив лицо на сцепленные пальцы. Тело ее колыхалось вместе с плотом, солнце припекало спину, и она погрузилась в блаженно-дремотное состояние. Удивительно, как движение воды и солнечное тепло снимают стресс. Сейчас ей казалось, что Корделл Паркер где-то далеко, за тысячу миль от нее.

Внезапно плот качнуло. Оглянувшись, Уна увидела высунувшуюся из воды голову. Нарушителем ее спокойствия был Корделл. Черт возьми! Неужели этот человек не может оставить ее в покое? Она снова положила голову на руки, чувствуя на себе его взгляд. Холодные брызги с его волос попали на ее раскаленную солнцем кожу.

Она ждала, что он начнет выговаривать ей «за новую попытку совратить» Саймона. Ведь только так он мог истолковать сцену на кухне.

Но Корделл молчал. Ей хотелось крикнуть, чтобы он сказал все, что ему надо, и убирался. Сердце стучало, как молот. Уна осторожно повернула голову и выглянула из-под руки. Корделл лежал на спине в двух футах от нее, заложив руки за голову, и, похоже, спал.

Во сне, подумала с отчаянием Уна, он еще более неотразим. О, как ей хотелось прикоснуться к нему, зарыться лицом в курчавые волосы на его груди, поцеловать мягкие коричневые соски, чтобы они затвердели, провести ладонью по плоскому животу…

— Прошу в гости.

Уна чуть не взвизгнула. Она так засмотрелась на голубые плавки, мокрая ткань которых выпукло обрисовывала то, что было положено скрывать, что не заметила, как Корделл открыл глаза. На лице его было знакомое выражение, от которого сердце ее то замирало, то билось так сильно, что каждый вздох отзывался болью.

— Я, собственно, не возражаю, правда-правда.

— Не возражаешь… против чего? — растерянно пробормотала Уна.

— Не возражаю, чтобы ты прикоснулась ко мне. Ты же этого хотела, не так ли? — цинично ухмыльнулся он.