Эрика Орлофф - Тайна древней рукописи Страница 14

— Пойду принесу вам полотенца. Вот это буря! — сказала Мириам, выглядывая на улицу. Огромные, от пола до потолка, окна гостиной заливало дождем. — Я хоть и люблю непогоду, но только тогда, когда я не снаружи.

Я взглянула на Августа и ощутила внутренний трепет: в мокрой футболке он выглядел еще более притягательным. «Как такое возможно?» Мириам вышла из комнаты, и собака последовала за ней. Август взглянул на меня жадными глазами.

— Знаешь, а твоя майка просвечивает, — прошептал он.

Я посмотрела вниз, в ту же секунду осознав, что надеть белое было большой ошибкой с моей стороны.

— Да, и я к тому же сейчас похожа на мокрую крысу.

— Нет, — тихо сказал он. — Ты выглядишь восхитительно.

У меня стучали зубы от холода, и я была уверена, что губы у меня посинели.

Вернувшись, Мириам принесла два больших махровых полотенца и две растянутых толстовки.

— Вот, возьмите. Ванная там. Можете переодеться в эти толстовки. У нас не было времени представиться друг другу. Меня зовут Мириам… Гарри сказал мне, что вы — Каллиопа и Август. — Мы пожали руки. — А этот огромный и ужасно дружелюбный щенок — Хони. — Собака гавкнула, как если бы понимала, что речь идет о ней.

Завернувшись в полотенце, я еще раз извинилась за лужу на ее полу.

— Я живу рядом с пляжем. Поверьте мне, песок и вода на полу — это мой образ жизни. Ну, и собачья шерсть.

Я промокнула полотенцем волосы и пошла в ванную, чтобы переодеться в сухое.

Когда я вышла, Август уже натягивал свитер.

— Может, горячего чаю? — предложила Мириам.

Я с благодарностью кивнула, и мы последовали за ней на кухню.

— Присаживайтесь… Не беспокойтесь о стульях, — сказала она. — Каждый предмет в этом доме предназначен для того, чтобы на нем сидели в мокрых купальниках или ходили по нему в шлепках. Жизнь здесь сильно отличается от городской.

Мы с Августом сели за большой дубовый стол, занимающий практически всю кухню. Пока мы рассматривали комнату, Мириам поставила чайник на плиту. У одной стены стояли антикварного вида шкафы, у некоторых были стеклянные дверцы. Внутри на полках были выставлены яркие тарелки и кубки, раковины и банки с маленькими стеклышками, которые все так любят собирать на пляже. Вообще, атмосфера комнаты значительно контрастировала с холодностью апартаментов сына Мириам.

Бывшая миссис Роуз неслышно подошла к столу и аккуратно расставила чашки, блюдца, банку с медом, сахарницу и небольшую коробку с разными видами чая. На ней были капри песочного цвета и белая вискозная футболка. Минимум украшений — только старинный медальон на шее. Светлые волосы, в которых появились седые пряди, доходили ей до плеч и слегка вились на концах.

— Каллиопа, ты ведь племянница Гарри?

— Да, мэм.

— Зови меня Мириам. Вы пьете чай с молоком? Или со сливками? У меня есть даже соевое молоко.

— Я пью просто с медом, спасибо, — сказала я.

— А я с сахаром, — ответил Август.

— Хорошо, — проговорила она, повернулась и зашла в небольшую кладовую. — Где-то у меня тут было припасено печенье. Куда же оно запропастилось? А, вот.

Она вышла с коробкой и, выложив печенье на фарфоровую тарелку с фиалковым узором, села за стол.

— Мы с Гарри очень быстро поговорили, он не успел мне ничего толком рассказать. Ваш приезд как-то связан с книгой, да?

Август кивнул.

— Да.

— С Часословом?

— Да, — тихо подтвердила я.

На ней совсем не было макияжа, но при этом скулы и изящная шея придавали ей молодой вид, а ведь мы насчитали ей семьдесят два года. Как только она заговорила о книге, ее глаза загорелись.

— Вы видели ее? — спросила она с надеждой в голосе, крепко сжимая в руках салфетку, лежавшую рядом с тарелкой.

Я кивнула.

Она откинула в сторону салфетку и прижала руки к груди.

— Я думала…

И тут она закрыла лицо руками и тихо расплакалась.

Август встал и положил руку ей на плечо.

— Мы не хотели вас расстроить. Ваш дворецкий посоветовал найти вас. Он сказал, что вас заинтересует судьба рукописи.

Она благодарно посмотрела на Августа.

— Нет, вы не поняли. Это слезы радости. Я десять лет ждала новостей о манускрипте, о том, что Часослов, книга А., в безопасности.

Мое сердце бешено стучало. Теперь я стала понимать, что чувствовали дядя Гарри и профессор Соколов. Действительно, это все больше начинало походить на детективную историю.

— Она в безопасности, — мягко ответила я. — Я видела ее. Мы оба видели.

Она улыбнулась:

— Думаю, вы считаете меня глупой. Это ведь книга. Всего лишь книга. Но А… он всегда поддерживал во мне веру в любовь.

7

Полночь приветствует мои мечты о ней.

Чайник засвистел, и, вытерев глаза, Мириам подошла к плите и налила в чашки кипяток. Когда она снова села, она прямо спросила:

— Предполагаю, вы отправились в такую непогоду, чтобы услышать историю рукописи?

Мы в унисон кивнули. Меня все больше увлекала эта история. И книга, и Август.

— Что ж, — глубоко вздохнув, сказала Мириам, помешивая чай, — вот и буря пришлась кстати. Можно как следует посидеть и поговорить.

Август отхлебнул чая и сказал:

— Спасибо. Мы действительно хотим узнать о книге. Так вы знали, что это палимпсест? Наверняка знали, раз упомянули об А.

— Я действительно знала. Хотя не сразу поняла.

— Вы ведь понимаете, что палимпсест — это настоящая редкость.

— Да, догадываюсь. Вас интересует, как рукопись попала ко мне в руки… Думаю, придется вернуться немного пораньше. Начну с моей свадьбы и медового месяца… И времени после.

— Мы видели ваши свадебные фотографии в Интернете, — сказала я.

Она печально улыбнулась.

— Я была такой наивной. Мой будущий супруг заприметил меня в знаменитом магазине «Уонамейкер'с». Этого магазина уже давно не существует. Но в те времена это был потрясающий торговый центр. Я работала в отделе шарфов и перчаток. И этот элегантный мужчина — он был старше меня — искал пару кожаных перчаток. Я до сих пор помню: ему нужно было мягкое шевро шоколадного цвета.

Она тихо рассмеялась.

— Думаю, как и любая девочка из бедной семьи и с большими мечтами, я была просто окрылена таким успехом. А Томас А. Роуз не был простым человеком. Он был потомком богатых аристократов. Сказочно богатых и ужасно жестоких. Я и не подозревала, во что ввязалась, куда я попала. Единственное, что я вдруг осознала, так это то, что я стала постоянно ходить то в театр, то на балет, одеваться в одежду от кутюр и посещать балы. Наша свадьба была признана событием года. Это подразумевало фальсификацию моей биографии, и мои родители оказались потомками знатного европейского рода. Сложно придумать что-нибудь более далекое от правды. Понимаете, мой отец был портным. Так, его безупречные костюмы и галантные манеры помогли нам провернуть этот обман. Хотя люди продолжали шептаться за моей спиной.