Натали Фокс - Ты будешь страдать, дорогая Страница 14

— Ты так считаешь? — Он язвительно улыбнулся, размешивая сахар в ее чашке. — Ну, это мы поглядим.

Джемма нахмурилась.

— Зачем, Фелипе? Ты думаешь, что заставляешь страдать меня, но ведь ты и себе причиняешь не меньшие страдания. Это своеобразное самоистязание. Меня отнюдь не восхищает подобное качество в мужчине.

— А меня отнюдь не восхищает в женщине холодный, расчетливый отказ, — резко парировал он, протягивая ей чашку с кофе.

Джемма взяла чашку и, облокотившись на раковину, поднесла ее к губам.

— У меня создалось впечатление, что отказ получила как раз я. Полагаю, когда ты вынашивал планы своей странной мести, тебе ни разу не пришло в голову, что именно я — потерпевшая сторона.

— Я надеялся, что ты позвонишь мне в Нью-Йорк…

— Ты опоздал. На целых семь дней опоздал!

— Твоя любовь оказалась не в силах вытерпеть даже семь дней? — язвительно бросил он. — Что ж это за любовь такая?

Джемма смотрела на него с мукой в глазах. Они ничего не смогут решить. Гордость его настолько уязвлена, что исправить положение не в силах никто. Джемма протяжно вздохнула.

— На следующий день я приезжала к твоему дому, — хриплым шепотом призналась она. — Ты уехал, вместе с Бьянкой. Что я должна была подумать?

— Вот как, ты приезжала, чтобы проверить меня?! Значит, ты мне не доверяла? — Взгляд его был полон отвращения, и Джемма отвернулась. Все было совсем не так, но переубеждать его — значит лишь зря терять время. — Я не обязан отчитываться перед тобой за любое свое действие — ни тогда, ни теперь! рявкнул он.

В ответ на этот выпад Джемма снова подняла на него глаза.

— Ожидать подобного от любовника южных кровей не приходится, так что, пожалуйста, не фантазируй, Фелипе.

— Я-то не фантазирую, радость моя, — отрывисто бросил он. — Это ты живешь будто в сказке. Ты что, думаешь, у меня не было причин поступить так, как я поступил? Ты думаешь, после всего, что между нами произошло, я позволил бы тебе просто так выскользнуть из моих рук?..

Джемма растерянно покачала головой.

— Одна неделя, Фелипе. У нас была всего одна неделя. Слишком мало, чтобы по-прежнему доверять…

— Но вполне достаточно, чтобы влюбиться, — возразил он. — Или же мы оба глубоко заблуждались, и все наши кувыркания, которые нам так здорово удавались, были вовсе не любовью, а тривиальным древним блудом! И это еще мягко сказано! — с горечью добавил он.

Боль пульсировала в венах Джеммы. Вот чем все закончилось. Когда-то они любили друг друга, страстно любили, однако теперь способны только снова и снова сыпать соль на все еще кровоточащие раны своих чувств. Но, даже понимая это, Джемма не смогла удержаться, чтобы не добавить свою порцию.

— А потом появилась Бьянка, — медленно проговорила она, обдав его ледяным взглядом.

Долгие месяцы Джемма боролась с мыслью о том, что он и Бьянка — любовники. То, что они двоюродные брат и сестра, нисколько не утешало Джемму — закон не везде запрещает подобные связи. Она же видела взгляд, которым Бьянка одарила Фелипе, и до сих пор прекрасно помнила враждебность девушки по отношению к себе. Бьянка хотела Фелипе, Бьянка ненавидела Джемму, Бьянка одержала победу.

Она чувствовала, что возражения не будет, да разве же она его ожидала на самом деле?

— Да, потом появилась Бьянка, — ровным тоном произнес он — Человек, который был частью моей жизни чертовою? долго, в отличие от тебя.

— Другими словами: «Убирайся, Джемма, ты согревала мою постель довольно долго…»

Быстрым движением он накрыл ей рот ладонью и больно сжал, как будто хотел стереть с ее губ сорвавшиеся слова.

— Ты говоришь как торговка, а поступаешь как шлюха.. — А ты, конечно, не оказываешь себе в удовольствии понаблюдать за всем этим…

В ответ он с силой прижался ртом к ее рту, доказывая тем самым ей самой, что в его последнем оскорблении есть доля правды. Она, похоже, действительно шлюха, если не способна справиться с вожделением, которое он в ней вызывает одним-единственным страстным поцелуем. Он ее ненавидит, жестоко ранит своими оскорблениями, но предательское желание, мгновенно вспыхнувшее в ней, держало Джемму в тисках:

С усилием и болью она еле оторвала от него губы, поскольку он впился в них зубами.

— Развлекаешься до приезда Бьянки? — съязвила она. — Совсем как в Лондоне.

— На этот раз ты права, — процедил он. — Только теперь тебе даже телефонного звонка не дождаться.

— Прекрасно обойдусь без подобных звонков! — в ярости выпалила она. — Холодных и бесстрастных — тебе под стать.

— Буду я изливать свои чувства чертову аппарату, — прохрипел он. — Тебя не было дома… Джемма выдавила язвительный смешок.

— Кажется, я понимаю! Меня не было дома — и у оскорбленного латиноамериканца горячая кровь вскипела от дурацкой обиды! У меня своя жизнь, Фелипе! Я зарабатываю на хлеб насущный. Так вот что тебе не подошло — тот факт, что я независимая женщина, которая не намерена сидеть, затаив дыхание, в ожидании твоего звонка? И ты еще смеешь заявлять на меня какие-то права, после того как сам исчез с Бьянкой?! — прокричала Джемма.

Она была сыта по горло. Игра постоянно шла в одни ворота.

Глаза Фелипе сверкнули грозным огнем.

— Мы не похожи друг на друга, но, думаю, нашли бы общий язык, если бы ты дала мне шанс. Ты считаешь себя свободной женщиной, но поступаешь как девица викторианской эпохи, лелеющая свою уязвленную гордость. Тебе достаточно было всего лишь снять трубку, но ты, черт возьми, даже этого не сделала. И этим все сказано, радость моя! Ты чертовски ясно дала понять, что интересовалась исключительно тем, что тебе давали ночью, и как только этот источник иссяк, ты утратила к нему всякий интерес.

— Я больше не хочу здесь оставаться! — завопила Джемма, резко отворачиваясь, чтобы собрать свои кисти. Пальцы ее вдруг стали неловкими, неуклюжими, а веки саднило от непролитых слез. — Я больше не хочу выносить все это — твою грязную брань, твое тиранство. Не хочу писать портрет Агустина. Хочу вернуться в Англию и навсегда забыть о твоем существовании.

— Не так-то это просто, верно?

— Я бы сказала — проще не бывает. Клиента нет на месте. Я не могу тратить свое драгоценное время в ожидании его возвращения.

— Я имел в виду, что это для нас не просто. Мы не в состоянии забыть о существовании друг друга… — Перемена в его тоне заставила ее развернуться и взглянуть на него.

При виде выражения глаз Фелипе ее сердце сжалось. Ярость в них на мгновение исчезла, уступив место чему-то еще более пугающему.

Джемма затрясла головой, пытаясь избавиться от этого взгляда, который запечатлелся в ее сознании и мучил ее все эти долгие месяцы с тех пор, как они страстно любили друг друга. Так он смотрел на нее, когда желал ее, когда хотел ее любить. Слова были не нужны: этот полный истомы взгляд говорил сам за себя. И она всегда отзывалась на него, и это чувство по-прежнему живет в ней. Даже сейчас, зная, что он намерен только мучить ее, она жаждала оказаться в его объятиях. В объятиях прошлого Фелипе, с тоской думала Джемма, а не этого человека, который доставляет ей боль.