Вера Копейко - Леший и Кикимора Страница 14

— Они могут держаться в воздухе сорок восемь секунд, дальность полета — сто четырнадцать метров. Эти цифры с чемпионатов мира по метанию бумеранга, — объясняла она. — Их делают из ольховой пятислойной фанеры, шлифуют, лакируют. Потом раскрашивают. Бывают бумеранги из дуба, липы, березы, бука. Полет — потрясающее зрелище. Вы сильно подбрасываете его — он описывает петлю и улетает вверх.

— Всякий бумеранг возвращается? — строго спросила Саша.

— Нет, но тот, который вам дорог, обязательно вернется, — не без хитрости ответила девушка. — Выбирайте. — Она обвела руками витрину.

Как удачно, продолжала радоваться Катерина Николаевна, что Саша увидит предмет, о котором она уже решила с ней поговорить. Конечно, девочка видела бумеранг на стене у нее в гостиной, но он для нее один из сувениров, которыми увешаны все стены.

Катерина Николаевна, оказывается, не отдавая себе отчета, все последние дни думала о главном — кем же ей обернуться, чтобы забрать подарок Лешего в «Грэйндже»?

Сашей, вот кем ей надо обернуться. Теперь ясно как день. Тем самым удастся выполнить две задачи — отправить ее на курсы английского в Британию, как обещала, и попросить привезти бумеранг. Только учиться она будет на частных курсах Шейлы Вард, а не при университете в Кембридже.

Из-за ширмы появился хозяин стенда, привлеченный толпой молодых людей. Он тоже был в широкополой австралийской шляпе, с высоты двухметрового роста ему хорошо видно, как тискают пять пар рук его экспонаты.

— В чем проблема? Чем помочь? — дружелюбно спросил он, вынимая на всякий случай мобильник из чехла, который болтался у него на кожаном шнурке на груди.

Катерина Николаевна присмотрелась, увидела, что это, и невольно отшатнулась.

— Вы… ее сами съели? — услышала она голос Саши, полный ужаса. Племянница увидела то же, что и она.

Роль чехла для мобильника исполняла шкурка лягушки, точнее сказать, ее чучело, воспроизводящее земноводное существо во всех подробностях. Но полое внутри. Лягушка беспомощно распростерлась на широкой груди с расстегнутым воротом расписной рубахи.

— Нет, ее съел абориген, — ответил привыкший к вниманию мужчина. Он сжал в кулаке шкурку. — Смотрите, как будто на пружине. Раз-два, раз-два. Мой сын бегает за мной, просит отдать. Но это мой талисман. — Он сжал и разжал шкурку.

— Какой страшный… ваш талисман. — Саша поморщилась и отступила. — Пошли отсюда. — Она махнула рукой, четверо племянников безмолвно подчинились.

Галия покачала головой — никогда не видела своих мальчиков такими покладистыми.

— Тоже мне Брижит Бардо, — фыркнул хозяин вслед всей компании. — Даже она в своей Франции никогда не запретит есть лягушек!

Катерина Николаевна любовалась Сашей, перехватывала взгляды мужчин, провожавшие девушку. Здесь, в Гостином дворе, она сама попала в новую для себя атмосферу. Она слишком много времени проводит в женском обществе, а здесь — мужское. Таких горящих глаз, устремленных на ружья, ножи, сумки, маскхалаты, не увидишь у женщин даже в очень дорогом магазине. Потому что женщина постоянно спрашивает себя: «Это украсит меня? Я стану лучше? Я понравлюсь?» А мужчины скупают книги, галстуки, сумки, чехлы, патроны, ножи, потому что они им нравятся. Они хотят ими обладать, владеть. Все, что здесь, не сомневаются они, принадлежит им.

Катерина Николаевна поискала глазами Сашу и увидела, что та уже болтает с синеглазой женщиной на стенде австрийской оружейной фирмы. Без всякого смущения переводит племянникам Галии ее ответы. Она услышала, как Саша бросила, будто старой знакомой:

— Впервые вижу синие глаза, как у вас, Джоанна, не у русских. Раньше я думала — такие глаза только у нас…

Племянники прощались с Сашей у метро, будто что-то теряли навсегда. Особенно искренним оказался младший, семилетний малыш. Он подпрыгнул и поцеловал Сашу в щеку.

А старший, которому шестнадцать, объяснил:

— Это за всех нас, — и погладил брата по голове.

Катерина Николаевна приняла окончательное решение.

7

— То, что вы мне предлагаете сделать, — как назвать? Кража? Грабеж? — спросила Саша, но по зеленовато-серым глазам племянницы было ясно — она готова сорваться с места прямо сейчас и лететь.

В Лондон. Потом сесть в поезд, ехать полтора часа до Уотфорда. Там живет подруга Катерины Николаевны Айрин Палмер. А оттуда — в поместье под названием «Грэйндж». В старинный дом, похожий на замок, в котором не меньше дюжины комнат, в какой-то из них на стене висит австралийский бумеранг, расписанный австралийским мастером-аборигеном. Надо найти комнату, стену, бумеранг. Потом незаметно снять и привезти сюда.

— Давай разберемся, что есть что, — предложила Катерина Николаевна. — Проанализируем каждое из произнесенных тобой слов с точки зрения смысла.

Она научилась это делать с легкостью не на филфаке, который окончила в свое время, а когда преподавала русский язык иностранцам в Институте имени Пушкина. Студенты были разные — сообразительные африканцы и забывчивые латиноамериканцы, тугодумные малайцы и предельно собранные китайцы. Всех Катерина Николаевна старалась научить не бездумно запоминать русские слова, а находить их смысл.

Она помнит, как удивила своих учениц из Индии, объяснив им, что «чай» — не только листья, на деньги от продажи которых родители послали девушек учиться в Москву. Это не только напиток, известный миру, но еще и вводное слово, которое русские классики любили вставлять в диалоги героев-простолюдинов. Оно означает «вероятно», «по-видимому». А значит, «чаять» — это вовсе не пить чай, а «ожидать, надеяться на что-то».

В общем-то с ней самой случилось то, о чем она могла сказать своим ученикам: паче чаяния она встретила Лешего. Снова. Неожиданно. И все в ее жизни изменилось…

— Я бы охарактеризовала первое понятие так, — начала Катерина Николаевна. — Кража — это похищение чужой собственности, совершаемое тайно. Ты согласна?

Саша секунду помедлила, потом кивнула.

— Грабеж? — тоном строгого педагога спросила она.

— Ты будешь… суровая учительница, — усмехнулась Катерина Николаевна. — Но я постараюсь не подпустить тебя к школе. — Она многозначительно подняла брови. — Спасу детей от мегеры. Итак, грабеж… — Катерина Николаевна поморщилась. — Это похищение чужой собственности, причем совершаемое открыто. Есть еще одно понятие из этого ряда…

— Какое? Почему я не знаю? — торопилась Саша.

— Да знаешь, знаешь. Это слово «разбой», — сказала Катерина Николаевна.

— А что он такое с филологической точки зрения?