Людмила Белякова - Быть единственной Страница 14

Девица что-то оживленно обсуждала с Володей, и они оба не сразу обратили внимание на хозяйку дома. Вадик довольно громко, нарочито, откашлялся. Собеседники замолкли на полуслове и обернулись в их сторону.

Девица, подняв глаза, секунду подслеповато моргая, всматривалась в сумрак у двери, а потом улыбнулась во весь свой большой рот и радостно сказала:

– Здравствуйте, Мария Степановна!

«Чему радуешься-то? Сейчас шугану вот тебя как следует… Хоть бы встала перед старшими, наглячка!»

Машу просто окатило ледяной волной ненависти к этой… Пришла, сидит!

– Вот, мама, познакомься – это Анастасия, моя хорошая подруга, – услышала Маша из-за спины чуть охрипший голос Вадика.

Девица все-таки встала и действительно оказалась высокой – почти с самого Вадима ростом. Маша, чувствуя, как наливаются свинцовой тяжестью ноги, сделала несколько шажков к столу. Девица протянула ей руку – как мужик мужику, – и Маше волей-неволей пришлось чуть-чуть пожать длинную белую кисть.

– Ой, какие у вас мозоли! – удивленно-почтительно произнесла Настя.

Резкая обида полоснула Машу по сердцу – уж она ее и упрекает! Что Маша простая баба, без образования, всю жизнь на черной работе…

«Гнушаешься рабочими мозолями, да?» У самой девицы рука была мягкая, влажная и нежная – это уж Маша заметила сразу, хоть и кратким было их рукопожатие.

– Да уж, – поджала губы Маша. – Погорбатилась я на этих!.. Одна, без мужа…

– Да, – вроде как сочувственно отозвалась гостья, – мне мальчики рассказывали, как тяжело вам приходилось.

«Мальчики»? Ах, так она, может, сразу на обоих губы раскатала?! Ну, по всему видно – сучка еще та! С двумя сразу гуляет! Не один, так другой! А? Во проститутка так проститутка – куда уж нашим, выселковским!»

В комнате повисло напряженное молчание. Маша стояла чуть отвернувшись, опустив глаза, не желая глядеть в лицо «невесте».

– Мам, давайте чаю попьем, а? А то мы все с работы, голодные… Я чайник поставлю? – предложил Вадик.

– Вы сидите, я сам, – предложил Володя и выскочил из комнаты.

«Вот, сбежал сынок, не захотел мать поддержать в трудную минуту! Оставил меня с… «этой», – еще больше обиделась Маша, но у стола села хотя бы потому, что ноги просто подкашивались от какого-то тяжкого внутреннего спазма, зажавшего еще и сердце, и скулы.

Гостья и Володя сели тоже.

– Вы что же, вместе с Вадиком работаете? – выдавила из себя Маша наконец, глянув в лицо девчонке-разлучнице.

– Не совсем, но почти, – охотно и так же радостно сообщила наглячка. – Я из Москвы приезжаю два раза в неделю. Наблюдаю, как на вашем предприятии автоматическую линию налаживают.

– Начальник, значит? – чуть презрительно произнесла Маша.

– Ну да. В какой-то степени. Контроль осуществляю, общий.

У Насти были большие серые глаза за стеклами очков и острый нос, наверное, чуть длинноватый. Она с видимым удовольствием разглядывала и Машу, и обстановку дома, непрестанно водя по сторонам своими лупилками.

– Думаете, у нас тут деревня? – чувствуя, что нащупала точку опоры, осведомилась Маша.

– Мам, не начинай, – процедил Вадим.

– А что? – повернулась к нему с улыбкой Настя. – Ну деревня и деревня – что в этом плохого? Здесь так все здорово… Дорожки, салфеточки… Была б моя воля – я бы весь год на даче жила, только она у нас «холодная». Ну и работать надо, конечно.

«Ага, так ты здесь, у меня, жить решила – раз дом хороший, добротный? На дороге сэкономить? Не выйдет! На пороге лягу, а не пущу! Не пущу!»

– И вы что ж, уже все без меня… решили? – с трудом произнесла Маша, чувствуя, как закипают внутри нее, плюясь раскаленными каплями на самые чувствительные места души, гнев и озлобление и на эту девку, и на сына, который готов бросить мать ради этой длинноносой.

– Да нет, – легко и беззаботно махнула Настя рукой, и Маша увидела на ее запястье золотую, поди, настоящую цепочку-браслет, такую же, как на тощей шее. – Ничего пока не решили.

– Мы решили, Настя, мы все решили, – тихо, но твердо, как гвозди вбивал, произнес Вадик.

– Ничего мы не решили, – опять махнула рукой «невеста». – Не преувеличивай.

– Та-а-к! – В комнату вошел, осторожно неся парующий чайник, Володя. – Вы бы хоть чашки достали пока. А то сидят тут, разговоры светские ведут. Вадьк, ты бы хоть посуду вынул.

Вадим быстро встал, чтобы взять из серванта чашки. Маша заметила краем глаза, что лицо у него расстроенное. И еще она было намерилась сказать младшему, что жирно для «этой» парадный сервиз тревожить, но это выглядело бы так, словно они уж вовсе нищие и жалеют для гостей хорошую посуду. Маша с трудом промолчала – даже встала, чтобы помочь накрыть на стол. Не ради «этой» – а для того, чтобы показать, кто в доме хозяйка.

Чаепитие с принесенным ребятами тортом прошло в невнятных, коротких замечаниях – видимо, застольной беседы без спиртного в Выселках не получалось по определению. Маша старалась ничего у гостьи не спрашивать, сильно опасаясь, что любой ответ выбьет у нее и без того раскалившиеся предохранители. К счастью, чаепитие быстро подошло к логическому завершению.

– А салфеток у вас в хозяйстве нет? – медовеньким голоском осведомилась Настя, оглядывая стол, куда было выставлено все Машино кулинарное богатство, включая три сорта варенья.

– Какие нежности при нашей бедности, – процедила Маша, сжимая спрятанные под столом кулаки – а то б отвесила этой девке по наглой роже.

– Мам, ты… как бы… – тихо проговорил Вадик.

– Ничего, – так же легко, будто ей до Маши и дела-то особенного не было, сказала Настя. – У нас платок есть для таких целей.

Она, ломаясь, как тульский пряник, вытерла свой ртище крошечным платочком и, спрятав его, глянула прямо Маше в глаза:

– Все, спасибо, Мария Степановна, за теплый прием и угощение. Нам пора.

«Нам?! Как это – «нам»?! Вадик что, с ней уедет? Прямо сейчас и уже… навсегда?»

Действительно, младший поспешно встал, встала и гостья. Она снова приторно улыбнулась:

– Всего хорошего. Не провожайте меня, Мария Степановна. Вовчик, ты с нами?

«Она и его с собой уведет?! Вот так просто – возьмет и уведет? Обоих?!»

– Да, сейчас оденусь, – скороговоркой ответил старший и поднялся.

– Да куда ж это вы на ночь глядя? – обрела дар речи Маша – надо же, эта кобыла только хвостом махнула, а они и горазды за ней бежать!

– Мы Настю проводим на станцию, – бесцветно ответил Вадик.

– А она что – маленькая, сама не доберется? Не ходите никуда!

– Мам, ну ты что – как девушку одну, ночью почти, отпустить?

Насти уже не было в комнате, и высказать сыну все, что накипело на душе за эти кошмарные сутки, Маше уже было невтерпеж.