Светлана Демидова - У каждого свое проклятье Страница 14

Нонне было очень плохо, но мысль о том, что Георгия при таких обстоятельствах могли запросто убить, заставила ее кое-как сползти с дивана. Тут же был обнаружен и Викулов. На полу. Абсолютно голый, тоже в растерзанном виде и в самой отвратительной позе. Конечно же он убит… Иначе с какой бы стати ему валяться в комнате Нонны, да еще и голым! Он человек приличный, немолодой уже. Ему хорошо за пятьдесят. Если бы могла, Нонна закричала бы изо всех сил, но во рту было слишком сухо. Уголки губ тут же треснули, и она почувствовала во рту вкус крови.

Что же делать? Не оставлять же труп разлагаться посреди ее комнаты… Надо бы позвонить в милицию… Но как же добраться до телефонного аппарата? Всего-то сделать один шаг, но, черт возьми, как это трудно… Да еще и этот… лежит тут поперек… А если ей все-таки удастся доползти до телефона и позвонить в милицию, то эти… менты… они могут подумать, что она его как раз… того… и убила… Нонна, испуганная собственными мыслями, чуть не упала обратно на подушку, с которой с таким трудом поднялась. А что, если… А вдруг действительно она? Напилась с горя до чертиков и шандарахнула чем-нибудь по голове Викулова, вместо предателя Епифанова… Но тогда почему Георгий голый? А может быть… Нет… не может… Что за ерунда лезет в голову… А собственно говоря, почему бы и нет? Может быть, Викулов полез к ней с любовью, а она его… Нет, она никогда перед ним не разделась бы… Бред какой-то…

Преодолевая острые приступы накатывающей тошноты, Нонна все-таки сползла с дивана, стараясь не задеть труп соседа. Стоять вертикально ей было чертовски трудно. Ее качало и здорово вело в строну. Сделав над собой нечеловеческое усилие, она сделала шаг, будто бы впервые в жизни, и тут же повалилась ничком на кресло. Потом с большим трудом перевернулась, сняла трубку и, без конца соскальзывая пальцами с кнопок аппарата, все-таки набрала номер сестры. Она сказала Маринке одно слово:

— Приезжай…

Тошнота накатила с еще большей силой. Нонна хотела уже бросить трубку, поскольку самое главное сказано, но сестра, очевидно, не узнала ее хриплого голоса, потому что отчаянно кричала:

— Куда приезжать?! Кто это?! Что за идиотские шутки?!

С трудом удерживая остатки ускользающего сознания, Нонна прохрипела в трубку:

— Это… я… Нонна… сестра…

Трубка выпала из ее ослабевших пальцев, глаза закатились, и молодая женщина упала под бочок трупу соседа. Марина еще долго кричала в трубку:

— Нонна! Нонна! Что случилось?! Ты слышишь меня, Нонка?! Да отзовись же ты, наконец!

Потом валяющаяся на кресле трубка тревожно запищала зуммером.

* * *

— Ну простите меня, Нонна Евгеньевна, если сможете, — в десятый раз говорил Викулов, обхватив голову обеими руками и раскачиваясь на кухонном табурете из стороны в сторону.

— Да пошли вы… — очередной раз бросила ему она и отвернулась к окну.

— Я действительно не знал, что этот богатырник оказывает такое действие!

Нонна презрительно фыркнула и сказала:

— Как это не знали? Вы же говорили, что можно не пить и не есть, а только жевать этот чертов богатырник! Ясно же, что наркотик!

— Да я сам его жевал, честное слово! Силы действительно богатырские прибавляются, а никаких наркотических приходов у меня не было! Поверьте!

— Ну и как же вы все это объясняете?

— Понимаете, мужики говорили, что, если сделать настойку этого растения на спирту и еще добавить туда несколько цветков майки таежной… майка — это травка такая с желтыми цветками, от этого напитка здорово растет… ну… половое влечение…

— Что вы и решили испытать на мне?! — криво усмехнулась Нонна.

— Да, скрывать не буду! Чего уж теперь! Вы всегда мне нравились… Более того, я все время думал о вас в экспедиции… Мечтал, как вернусь, как войду в квартиру, а вы выйдете в коридор, как… В общем, я понимал, что не герой вашего романа. Мне пятьдесят пять… Я старше вас на целых двадцать пять лет… Не красавец… На что мне было рассчитывать? А тут такой напиток соорудили… Он выстаиваться должен. Мы в экспедиции так и не приложились. А тут как раз срок подошел. Почему бы не попробовать, чтобы хоть один разок… с любимой женщиной, с которой больше никогда… Разве это такое уж страшное преступление? Я не знал, что нельзя так много. Я думал, чем больше, тем лучше…

Нонна молчала. Викулов тяжело вздохнул и спросил:

— А все-таки скажите, что вы испытали? Неужели нечто омерзительное?

— А вы? — вместо ответа спросила она.

— Честно говоря, впечатление незабываемое. Фантастическое наслаждение… Просто неземное…

— Ага, неземное… потустороннее… Наркотическое! Наверняка сродни героиновому! Смотрите не подсядьте, Георгий Николаевич!

— А вы… а вам, Нонна… простите, конечно, за этот вопрос… вам не хотелось бы повторить… нет-нет, не со мной… Конечно же с другим… В принципе не хотелось бы? Думаю, что и вы должны были испытать нечто феерическое.

— Я испытала феерическое послевкусие. Думала, конец мне пришел. А с живота синяки до сих пор не сошли… Один черт знает, что вы со мной делали!

— Я любил вас, Нонна… я и сейчас люблю… И если бы я только мог рассчитывать…

— Не можете! Особенно после того… что произошло…

— Да? То есть вы хотите сказать, что если бы не произошло, то вы могли бы, так сказать, снизойти…

Нонна с пристрастием оглядела соседа. Вообще-то он был ничего себе дядька: высокий, широкоплечий и не лысый. Она ужасно не любила лысых. Волосы Георгия Николаевича были почти совсем седы, но густы и красиво пострижены. Да и лицо, пожалуй, вполне приличное. Среднее такое лицо. Не молодое, но и не старческое. Нормальное. Не противное. Нонна никогда не воспринимала соседа как мужчину именно из-за большой разницы в возрасте. А теперь она даже припомнила, каким он лежал перед ее диваном… голым… Брррр! Какое отвратительное слово. Лучше сказать: обнаженным… Его тело было крепким и поджарым… В общем, если бы не Борис и не этот чертов богатырник…

Нонна пристально посмотрела в глаза соседа и с насмешкой сказала:

— Так вы без своего… богатырника… может быть, и вообще ничего не можете…

Викулов усмехнулся:

— А ты проверь.

— Мы на «ты»?

— Как хочешь, Нонна… или… как хотите… один черт…

— Знаете, Георгий… А ведь я вас… ну то есть именно вас — не помню… Мне виделся какой-то огненный человек… такой красный, пылающий… Так что вполне можно считать, что между мной и вами ничего не было. Я даже смущения перед вами не испытываю. Там… в том дурмане… были не вы…

— А я именно тебя помню, Нонна. Может быть, потому, что именно тебя и хотел.