Таррин Фишер - Никогда-никогда 2 (ЛП) Страница 14

Если они меня начнут расспрашивать, что им сказать? Я не помню, наших последних слов. Я не помню во что она была одета. У меня даже нет реальных объяснений почему у меня все ее вещи. Любой ответ будет ложью, потому что я ничего из этого не помню.

Что, если с ней что-то случилось, и я, на самом деле, виноват? Что, если я подвергся шоку, и поэтому не могу ничего вспомнить? Что, если я навредил ей, и таким образом мой мозг убеждает меня, что я этого не делал?

- Сайлас? Ты в порядке?

Мои глаза переключаются на Лэндона.

Мне нужно спрятать улики.

Упираюсь ладонями в землю и немедленно встаю. Развернувшись, бегу в направлении раздевалки.

- Сайлас! - кричит он мне вслед.

Я продолжаю бежать. Бегу, пока не достигаю здания и толкаю дверь так сильно, что она ударяется о стену. Бегу прямо к своему шкафчику и нахожу его открытым. Шарю руками внутри, но ничего не чувствую.

Нет.

Я касаюсь стен и пола в раздевалке, провожу руками по каждому сантиметру рядом со шкафчиком.

Он исчез.

Я запускаю руки в волосы и начинаю кружить по раздевалке, оглядывая все вокруг в надежде, что, возможно, оставил рюкзак на полу. Открываю шкафчик Лэндона и вытаскиваю из него все вещи. Его там нет. Открываю следующий шкафчик и проделываю то же самое. Затем следующий.

Ничего.

Рюкзака нигде нет.

Я либо схожу с ума, либо здесь кто-то был.

- Черт. Черт, черт, черт.

Когда все содержимое из шкафчиков находится на полу, перехожу к другой стене со шкафами и начинаю проделывать с ними то же самое. Я заглядываю в чужие рюкзаки. Я опустошаю сумки, наблюдая, как спортивная одежда падает на пол. Я нахожу все, что только возможно, от сотовых телефонов до денег и презервативов.

Но нет писем. Нет дневников. Нет фотографии.

- Нэш!

Я оборачиваюсь и вижу человека в дверном проеме, который смотрит на меня, словно не может понять кто я и что со мною происходит. Впрочем, как и я.

- Что, черт возьми, ты делаешь?

Я осматриваю на устроенный мной беспорядок. Выглядит словно торнадо прошелся по раздевалке.

И как выкрутиться?

Я только что разгромил здесь каждый шкафчик. И как мне следует это объяснить? Я ищу украденные доказательства, чтобы полиция не арестовала меня за исчезновение моей девушки?

- Кто-то…

Я сжимаю свой затылок. Видимо, это моя привычка – сжимать шею в стрессовой ситуации.

- Кто-то украл мой кошелек, - бормочу я.

 Тренер окидывает взглядом раздевалку, без единого намека гнева на лице. Он тычет пальцем на меня.

- Приберись здесь, Нэш! Сейчас же! А потом тащи свою задницу в мой кабинет!

Он уходит, оставив меня одного.

Я не теряю времени. Я рад, что оставил всю свою одежду на скамейке, а не в шкафчике с вещами, которые украли. Ключи все еще в кармане моих брюк.

Как только снимаю свою футбольную форму и надеваю обычную одежду, подхожу к двери, но двигаюсь не в сторону кабинетов. Я иду прямиком на стоянку.

Прямо к своей машине.

Я должен найти Чарли.

Сегодня.

В противном случае, я буду сидеть совершенно беспомощный в тюремной камере.

Глава 10

Чарли

Слышу, как снова открывается замок, и приподнимаюсь на кровати. От таблеток, что дала мне медсестра, я чувствую себя сонной. Не знаю, как долго я спала, но вряд ли достаточно долго, чтобы подошло время к другому приему пищи. Тем не менее, она входит с очередным подносом в руках. Я еще не голодна. Интересно, покончила ли я со спагетти? Я даже не могу вспомнить, что ела их.

Кажется, я больше сумасшедшая, чем думала. Но у меня нет воспоминаний. Сомневаюсь, что мне стоит ей об этом говорить, это кажется слишком личным. То, что я хочу сохранить для себя.

- Пора ужинать! - говорит она. Ставит поднос и поднимает крышку, чтобы показать тарелку риса с сосиской. Я смотрю с осторожностью, интересуясь, придется ли мне пить еще таблетки. Как будто читая мои мысли, она протягивает мне небольшой бумажный стаканчик.

- Вы все еще здесь, - отмечаю я в попытке потянуть время. От этих пилюль я чувствую себя хреново.

Она улыбается.

- Да. Возьми таблетки, так ты поешь быстрее, чем еда успеет остыть.

Она смотрит, как я засыпаю их в рот и запиваю водой.

- Если будешь вести себя как надо, то завтра сможешь пойти ненадолго в комнату отдыха. Я знаю, тебе, должно быть, не терпится вырваться из этой палаты.

Что значит «вести себя как надо»? До сих пор не было ничего плохого.

Я ем ужин пластиковой вилкой, пока она смотрит на меня. Наверное, я действительно опасный преступник, раз должна быть под наблюдением во время обеда.

- Я бы предпочла уборную комнате отдыха, - заявляю я ей.

- Сперва поешь. Я вернусь и свожу тебя в туалет и душ.

Я чувствую себя, словно заключенный, а не пациент.

- Почему я здесь? - спрашиваю я.

- Ты не помнишь?

- Спрашивала бы я, если бы помнила? – огрызаюсь я.

Она щурит глаза, когда я вытираю рот.

- Завершай ужин, - произносит она холодно.

От происходящей ситуации я моментально начинаю сердиться. Она диктует каждую секунду моей жизни, будто это ее жизнь.

Я швыряю тарелку через комнату. Она разбивается о стену с телевизором. Повсюду разлетаются рис и кусочки сосиски.

Это было хорошо. От этого мне стало лучше, чем просто хорошо. Я почувствовала себя собой.

Затем я смеюсь. Откидываю голову назад и смеюсь. Это глубокий смех, злой.

Боже! Вот почему я здесь. Сумасшееедшая.

Вижу, как сжимаются ее челюсти. Я разозлила ее. Прекрасно. Встаю и бегу к осколку разбитой тарелки. Не знаю, что со мной происходит, но от этого мне хорошо. Мне становится лучше, когда я защищаюсь.

Она пытается схватить меня, но я выскальзываю из ее рук. Я хватаю острый кусок фарфора. В какой психиатрической больнице дают фарфоровые тарелки? Это бомба замедленного действия. Направляя в ее сторону осколок, я делаю шаг вперед.

- Скажи мне, что происходит.

Она не двигается. На самом деле, выглядит даже довольно спокойно.

Именно в этот момент, дверь позади меня, вероятно, открывается, потому что следующее, что я чувствую – укол в шею, и я падаю на землю.

Глава 11

Сайлас

Я останавливаюсь на обочине. И сильно сжимаю руль, стараясь успокоиться.

Все пропало. И я не знаю кто все забрал. Возможно, прямо сейчас кто-то читает наши письма. Они узнают все, что мы записали для себя, и в зависимости от того, кто это сделал, меня могут признать невменяемым.