Барбара Картланд - Поверженные барьеры Страница 14

«Чего мне еще желать?» — спросила себя Карлотта, потому что внутренний голос предупреждал, что этого недостаточно.

— Поговорите со мной, — сказала она быстро Норману. — Расскажите, что вы делали?

— Весь день я был в Мелчестере и добрался до Лондона только в половине одиннадцатого.

— Как дела на фабрике? — спросила Карлотта, как будто речь шла о любимом животном.

— Новая фабрика почти готова, — ответил он. — Мы работаем день и ночь.

— Вы довольны результатами? — безразлично спросила она.

— До этого еще далеко. Может быть, когда станки начнут работать и мы будем выпускать самолеты.

Он говорил небрежно, но у него в глазах появилась искра интереса.

«Как он любит свою работу, — подумала Карлотта. — Я хотела бы чувствовать то же самое».

Она вздохнула, и Норман быстро сказал:

— Вас что-нибудь беспокоит?

Карлотта кивнула.

— Да, — сказала она, — меня беспокоит моя персона.

— Но почему? — спросил он.

— Мне кажется, что я плыву по волнам, — сказала она. — Вы всегда планируете заранее, работаете для будущего, смотрите вперед, стараетесь, боретесь, полны честолюбия и, более того, у вас есть шанс получить удовлетворение. Я же не знаю, чего хочу, и, как ребенок, не буду счастлива, пока этого не получу.

— А сцена? — спросил он.

— Я могла бы оставить ее хоть завтра и не заметить, что это произошло, — ответила Карлотта. — Я люблю жизнь театра — до определенной степени — и артистов, они добрые, щедрые души, но они так меняются по другую сторону рампы. Но если я брошу сцену, чем еще мне заняться? Магда не хочет брать меня в свое дело и никогда этого не хотела. Я была бы совершенно бесполезна, у меня нет художественного вкуса и других способностей, чтобы заинтересовать людей. Там для меня ничего нет. Может быть, все это потому, что я только наполовину англичанка.

— Я думаю, должна быть другая причина, — сказал Норман.

— Какая же? — спросила Карлотта.

— Вам нужен свой собственный дом, — ответил он.

Она вздрогнула при этих словах, почувствовав, что он смотрит на нее, и перевела свой взгляд на танцующих. Ее охватило чувство смятения. Норман собирался сделать ей предложение, а она не знала, что ответить. Как вспышка перед ней промелькнули все те преимущества, которые он мог предложить ей. Она не могла притворяться, даже перед собой, что ей не хотелось бы иметь титул. Она знала, что двери общества открылись бы перед ней, что она могла бы удовлетворить свою любовь к роскоши, свое желание путешествовать, щедрость, которую она всегда хотела проявлять, все это могло бы принадлежать ей! Но тот же самый предостерегающий голос в ней добавил: «Но только с Норманом в придачу». Она знала, что он собирается снова заговорить, что через минуту она должна будет принять решение, одно или другое.

Она взяла бокал и поднесла к губам. Она знала, что рука ее дрожит и что ей страшно.

Глава девятая

Скай растянулась на вереске, окаймлявшем озеро. Два спаниеля, сопровождавшие ее на прогулке, утолив жажду, легли у ее ног. Она гуляла почти два часа и чувствовала приятную усталость. Ноги немного болели, поскольку почти не испытывали физической нагрузки за те три месяца, что она провела в Лондоне.

Был чудесный майский день. Голубое небо с несколькими белыми облаками, и на голубом — силуэты вздымающихся холмов, на которых виднелись пятна прошлогодних и новых зеленых зарослей вереска.

Маленькое озеро, у которого сидела Скай, образовалось в расселине высоко на холме. Вился дымок, прокладывая себе путь в долину к лососевой речке. На озере собралось много птиц, потому что сезон был засушливый. Рыбаки жаловались, но Скай наслаждалась солнцем. Она любила рыбачить, но в этом году дедушка отдал катер рыбакам на реке. Конечно, он мог бы использовать ренту, которую получал, и более практично, но следовал обычному положению дел в Гленхолме. Скай не могла припомнить, когда бы не было разговора о бедности и деньгах.

Вересковая пустошь была в плохом состоянии, и найти арендатора за прошлую осень не удалось. Лорд Брора был не прочь сдать в аренду вересковую пустошь, потому что сам он был слишком стар, чтобы охотиться с собаками и даже верхом на пони. Но он любил рыбную ловлю и теперь сердито жаловался, что ему пришлось принять очень выгодное предложение и что он успел порыбачить только в начале сезона. Поэтому, когда Скай приехала навестить его, она застала деда в плохом настроении. На этот раз он был особенно недоволен правительством, увеличившим подоходный налог, что поставило его в стесненные обстоятельства. Каждый раз, садясь за стол, он начинал громко возмущаться, радуясь, что есть кому его послушать.

Скай очень редко сочувствовала ему.

— Ты должен заплатить, дедушка. Почему бы не заплатить и успокоиться? Сколько бы ты ни ворчал, это не поможет. В конце концов этот налог пойдет на перевооружение.

— Проклятая выдумка, — сказал старик. — Кто собирается воевать с Британской империей? Вот что я хочу знать.

Она понимала, что спор ни к чему не приведет. Скай пыталась переключить его внимание на себя или на дела в поместье, но это были неудачные темы. Поместье постоянно требовало денег, а сама она была объектом раздора по той причине, что предпочитала жить в Лондоне, а не проводить весь год в замке.

Этим утром после необычайно бурного завтрака она с радостью убежала в горы.

Чистый воздух принес ей чувство свободы и возвращения домой, что она всегда ощущала в Гленхолме. Собаки проявили дикий восторг при ее возвращении. Ей не пришлось звать их, отправляясь на прогулку, потому что они уже были у ее ног, боясь хоть на мгновение выпустить ее из вида.

Она обогнула дом, пошла через вересковую пустошь, которая начиналась отсюда, затем, повернув на запад, спустилась вниз по тропинке к небольшому озеру. Это было любимым местом для пикников, которое она помнила еще с детских лет. Ей было жарко, а озеро, затененное деревьями и вереском, звало и обещало прохладу.

Понадобилось несколько секунд, чтобы сбросить башмачки, стянуть через голову короткий зеленый джемпер и расстегнуть юбку. Обнаженная, она медленно вошла в воду. Скай задохнулась от холода, когда вода сомкнулась вокруг колен, а затем достигла талии. Она поплыла.

Солнце сверкало на мягкой торфяной воде, слепило глаза, она полузакрыла их так, что казалось, будто она плывет в золотом тумане. Ее тело, почти окоченевшее от холода, напоминало мрамор, но она знала, что согреется как только выйдет из воды.

Она переплыла озеро туда и обратно, затем выскочила из воды и побежала к тому месту, где спаниели стояли на страже возле ее одежды. Они радостно залаяли при ее приближении, и она отряхнула воду, как это делали они.