Ирина Быстрова - Всему свое время Страница 14

Ирка осыпала меня комплиментами, как хорошо я выгляжу, какая у меня фигура и какая я счастливая, что мне не нужно замысловатых диет и изнурительных спортивных занятий, чтобы поддерживать форму. Зря она так прибедняется, она тоже прекрасно сохранилась (впрочем, «сохранилась» – наверное, это слово больше подходит для бабушек от шестидесяти, для Ирки его использовать еще рановато). Я отмахивалась от комплиментов, потому как – на что они мне? Я думала, для Пети я хороша по-любому, потому что – жена ему и мать его детям, а соблазнять других мне ни к чему. В юности, конечно, многие увивались за мной, но все это теперь годится только для воспоминаний.

Хотя… Я поднялась со стула и побрела в коридор. Там на стене висит большое зеркало, перед которым любит крутиться Леночка. Я подошла и уставилась на свое отражение. Ревность – больное Петино место, вдруг подумала я. Может, стоит нажать на него? И завести себе любовника. Ведь могу это сделать. Вполне могу.

Мне не нужны Иркины комплименты, чтобы понять, что я еще очень даже. Я и сама это знаю. Давно замечала, что выгляжу и свежее, и привлекательнее многих женщин моего возраста. Но завести любовника? Как это делают? Не выбегают же на улицу, чтоб подцепить кого-нибудь? Мы же не в Париже (девчонку-то эту Петя туда свозил, а мне удалось побывать только в Болгарии один раз, о Париже и мечтать не смела). Скорее всего, находят друг друга на каких-нибудь вечеринках, решила я, сближаются и там уже…

А ведь точно, это самое простое. Я сколько раз тоже так могла, только мне это было не надо. На последнем дне рождения Петиного приятеля Романа не знала, куда деваться от настойчивых ухаживаний Роминого двоюродного брата. Мужик он был ничего: высокий, статный и говорливый. Всего-то нужно было не шарахаться от него по углам, а приветить, так сказать, авансировать его. Потом это уж дело мужчины – находить место для встреч.

Я зажмурилась и попыталась представить себе Роминого родственника и себя в постели. Как он целует меня, обнимает, гладит… ну и все остальное. Уфф! Противно-то как! За всю жизнь у меня было всего двое мужчин: давно в институте Олег, который, собственно, и лишил меня невинности, да Петя. Не могу представить себе близких отношений с другим мужчиной, думаю, меня и стошнить может. Чужая кожа, запах, волосы… Нет, это будет точно грех из грехов – связаться с мужчиной, не испытывая никаких чувств к нему, лишь для того, чтоб насолить Пете. А потом ничем не отмыться от этой грязи, от стыда сгорать перед самой собой. Да и прятаться по углам, боясь быть разоблаченной, – не для меня это.

Врать я никогда не умела. Пробовала, как и все, особенно в детстве, но меня сразу выводили на чистую воду. Мама смеялась и говорила, что от вранья у меня левый глаз косить начинает. Он похуже видит и, возможно, в минуты особого напряжения не выдерживает и выдает меня. И получается, что правым глазом я упираюсь в собеседника и, произнося слова лжи, таращу его до предела, а левый в то же самое время норовит отказаться от этой лжи, стесняется ее и устраняется. А вместе – картинка та еще. Я с тех пор, как узнала об этом, перестала и пытаться лгать. Поэтому стоит мне только завести любовника, как Петя узнает об этом на следующий же день. А, впрочем, не для того ли и собиралась я заиметь любовника, чтоб Петя узнал и вздрогнул? Чего ж тогда бояться?

Что-то я запуталась. Это все оттого, что редко приходилось задумываться о таких вещах. Все больше о том, что купить, что приготовить – дело до серьезных размышлений не доходило. Да и поводов не было. Я досадливо махнула рукой на свое отражение в зеркале и вернулась на кухню. Зажгла маленький свет, включила чайник. Сейчас, чтоб успокоиться, заварю себе мяты. Хотя вроде бы и не сильно я взвинчена. Даже странно.

Я достала из шкафчика банку с сушеной мятой, открыла, зачерпнула ложкой пахучей измельченной травы и высыпала в заварочный чайник. Села на стул дожидаться, когда вскипит вода.

Пустые это все мысли. Секс, ревность, любовник… Сейчас не это главное. Главное – что дальше делать?

Зря я позвонила Ирке. Давала ведь себе слово – не лезть к ней со своими проблемами. Ирка такая молодчина – все всегда решает сама, от нее ни словечка жалобы не услышишь. Уже только когда беда остается позади, она может рассказать, как туго ей пришлось, да и то пересыпая свой рассказ приколами.

Это был импульс. Неконтролируемый. Иногда такое случается со мной. Как будто перемыкает где-то, и я совершаю странные вещи, которым нет подчас никакого объяснения. Сегодня-то как раз объяснение есть. В такие минуты, как сейчас у меня, важно знать, что ты не одна. Что есть кто-нибудь, кому можно выплакаться. Не с целью даже получить какой-то совет, просто – выплеснуться.

Что касается советов, то ясно, чего ждать от Ирки. «Гони его к чертовой матери!» – и все. Если скажет: «Терпи!» – значит, лукавит, не то говорит, что думает. Это же Ирка.

А как гнать? Раздался громкий щелчок. Я вздрогнула. Чайник. Вскипел. Я встала и налила кипятку в заварочник. Поставила чайник на место, подошла к окну. На улице начинался дождь. Летняя жара уже спала. Скоро осень. Сентябрь. Школа.

Как гнать, когда у меня дети? Не представляю себе, как будут они разрываться между отцом и матерью. Сейчас у обоих такой ранимый возраст, хотя какая разница, сколько лет детям, переживающим разрыв родителей? Для этого любой возраст кажется мне ранимым. Мой родной дядя оставил жену, дождавшись, когда дети вырастут и сами обзаведутся семьями. Однако это не помешало им ненавидеть его всеми фибрами души и открыто демонстрировать свою неприязнь каждый раз, когда он навещал их. Дети всегда на стороне того из родителей, кто пострадал при разрыве. Ему дети и сочувствуют, сколько бы лет им ни было. А Петя втоптал меня в грязь. Деткам больно будет узнать, каков на самом деле их отец. Нужно будет уберечь их как-то от всего этого… Ну ладно, не уберечь – это невозможно! – но хотя бы сделать все, чтобы они пережили это помягче.

Что ЭТО? Развод? Нет, нет. Я почувствовала, как внутри все сжалось. Нет, так не годится. Если нацелен на разводы, то и в замужество соваться нечего. Брак – та же работа, работа по благоустройству своей жизни и жизни близких тебе людей. В нем всегда есть проблемы, и с ними нужно научиться справляться так, чтобы причинить всем окружающим как можно меньше боли. А развод – это боль.

Я не буду провоцировать развод. Ради детей. Мы, взрослые, можем делать со своей жизнью все, что пожелаем, но дети, которых мы заставили появиться на свет… да, да, заставили – они же об этом нас не просили… в общем, дети тут ни при чем. Они не должны страдать ни при каких условиях. Буду держать в неведении так долго, как смогу. А с Петей надо поговорить. Сказать, что знаю, что он должен задуматься о наших отношениях и о детях. Пусть бросает эту девушку, пока не поздно. Не поздно… Уже два года они вместе… Кусок жизни. Немалый. Внезапно перед моими глазами возникло ее лицо, когда она так грустно протянула: «Здорово», – в ответ на мой рассказ о том, что мы женаты с института. Ужасно странно, но мне стало жалко ее до слез. «Нет, – ожесточенно подумала я, – Петя втянул нас обеих в эту историю, Пете и отвечать».