Дженнифер Пробст - Брачная ловушка Страница 14

Город Бергамо, обнесенный стенами, чудился Майклу сокровищем, надежно упрятанным в сердце могучей крепости. Уютно примостившийся у подножия Альп, разделенный на верхнюю и нижнюю часть, Бергамо идеально сочетал в себе черты Старого и Нового Света. Наслаждаясь гладким ходом спортивной машины, Майкл проехал из Citta Bassa в Citta Alta, [11]и городская суета сменилась мирной, почти сельской тишиной. Ощущение покоя и тихой радости охватило Майкла и становилось все сильнее по мере приближения к родному дому.

Он уловил густой аромат сандала и невольно шевельнулся на сиденье. Мэгги была соткана из чувственных контрастов. Охотничий инстинкт, живший в Майкле, изнывал от желания проникнуть вглубь ее натуры, понять, чем она живет и дышит.

Ошеломление, которое отразилось на ее лице, когда Майкл поведал о своей тайне, поразило его в самое сердце. Он никому прежде не рассказывал о своих бесплодных поисках женщины, которая стала бы для него единственной и неповторимой. В конце концов, большинство мужчин посмеялись бы над ним, а женщины, по всей вероятности, захотели бы принять брошенный вызов и взять штурмом его сердце. Мэгги ухитрилась так его взбесить, что признание само сорвалось с его уст прежде, чем он успел одуматься. И все же по лицу ее было ясно, что метания Майкла ей знакомы, а это красноречивее слов говорило о ее собственных сокровенных мечтаниях.

Майкл доехал до вершины холма и, затормозив перед внушительной терракотовой виллой, заглушил двигатель.

— У нас есть еще минута, прежде чем они выбегут нам навстречу.

— Красивый дом, но я не таким представляла себе жилище миллионера.

Майкл поглядел ее глазами на безыскусные очертания родного дома и вздохнул:

— Мама не хочет переезжать. Я хотел построить для нее замок, достойный всех ее свершений, но она только посмеялась надо мной. Сказала, что нипочем не покинет землю, которая принадлежала ее предкам, и дом, в котором жил отец.

— Твоя мама мне уже нравится.

— Она даже отказалась от прислуги. Слышать не желает ни о каких горничных или кухарках. Я договорился с одной женщиной, чтобы, когда мама уходит к мессе, она тайно пробиралась в дом и устраивала там генеральную уборку. — Майкл тряхнул головой. — Ладно, все это мелочи. Ты готова?

Лицо Мэгги оставалось совершенно бесстрастным… и все же в ее изумрудно-зеленых глазах промелькнула едва заметная искорка неуверенности. Майкл сжал ее руку, и пальцы их переплелись. Судорожный вздох вырвался у Мэгги, и звук этот отдался в его ушах сладчайшей музыкой, от которой его бросило в жар. Господи, с какой же готовностью она откликается на его прикосновения! Искра, проскочившая между ними, дразняще намекала на невыразимое блаженство, которое Майкл страстно мечтал испытать, хотя и сознавал, что ему это не суждено. Ярко-розовые ногти Мэгги впились в его ладонь, и он большим пальцем намеренно надавил на чувствительную точку — в том месте, где на запястье Мэгги бился тонкой жилкой пульс. Так и есть! Этим прикосновением он завел ее с пол-оборота. Мэгги, впрочем, не дрогнула и лишь бесшабашно тряхнула головой.

— Ну, — сказала она, — вперед!

Мэгги выбралась из машины в тот самый миг, когда дверь дома распахнулась настежь и на мощеную дорожку опрометью выбежали сестры Майкла.

Не сговариваясь, они разом бросились обнимать брата. Задохнувшись от радости, Майкл заключил их в ответные крепкие объятия, и в ушах у него зазвенело от их восторженного, знакомого до боли щебета. Майкл по очереди поцеловал сестер в макушки и, чуть отстранившись, окинул их внимательным взглядом:

— С тех пор как мы не виделись, вы стали еще краше!

Перед ним стояли две поразительно схожие красавицы — густые черные волосы, черные глаза, чеканные черты лица. Соблазнительные округлости Венеции когда-то побуждали Майкла устраивать ее воздыхателям настоящие допросы касательно их намерений, а независимый нрав Джульетты стал причиной многих его бессонных ночей. Эти две его сестры были упрямы и дерзки, однако в итоге всегда склонялись перед волей брата, как того требовал уклад семьи. Карина, которой исполнилось двадцать три, созрела позже других. Майкл тотчас заметил, что она все так же сутулится, стараясь мешковатой одеждой замаскировать высокий рост и вполне оформившуюся фигуру. И остро пожалел, что был далеко и не мог позаботиться о ней в этом нежном и уязвимом возрасте.

Услышав восклицание Майкла, Карина хихикнула, но две старшие сестры лишь выразительно закатили глаза.

— Вот таким образом ты обхаживал и свою невесту? — осведомилась Венеция. — Банальные комплименты, сладкие улыбочки — и все только ради того, чтобы заморочить голову? Тебя не было дома, считай, год, и тут бац — ты безо всякого предупреждения предъявляешь маме свою свеженькую жену!

Карина поглядывала то на сестер, то на Мэгги, в приступе беспокойства покусывая нижнюю губу.

— Думай, что говоришь, Венеция! — властно одернул Майкл. — Быть может, моя жена куда лучше тебя понимает, что я стараюсь ради семьи.

Мэгги отошла от машины, покачивая бедрами в древнем как мир ритме, изобретенном еще Евой. Ее шелковистые волосы при каждом шаге колыхались за плечами, и она остановилась рядом с Майклом с таким видом, словно готова была во всем поддержать его.

— Я жена вашего брата, кстати, меня зовут Мэгги. И — нет, он обхаживал меня не с помощью комплиментов. Он завоевал мое сердце самым что ни на есть традиционным способом. — Мэгги сделала театральную паузу, и ее полные губы изогнулись в откровенной усмешке. — Потрясающим сексом.

Мертвую тишину, которая воцарилась на дорожке, нарушало лишь беззаботное чириканье птиц. Майкл зажмурился, вне себя от ужаса. Он убьет эту женщину! Его старшие сестры уставились на Мэгги, открыв рот. Карина ахнула.

И с чего это ему взбрело в голову, будто он способен держать Мэгги в узде?

Венеция сдавленно хихикнула, во взгляде Джульетты промелькнуло восхищение, а у Карины был такой вид, словно она встретила героиню своей мечты.

Майкл был специалистом по выходу из кризисных ситуаций, и сейчас его мозг лихорадочно работал над достойным ответом, который исправит положение.

— Нет ничего дурного в том, чтобы завлечь мужчину сексом, — прозвучал от дверей дома знакомый голос, и на дорожку ступила хрупкая женская фигурка. — Гораздо важнее то, как поступишь потом. По крайней мере ты вышла за него замуж и прикрыла грех.

— Мама?

Все разом обернулись, глядя на приближавшуюся к ним невысокую женщину, которая опиралась на резную палку. С каждым ее шагом палка ритмично постукивала по плиткам дорожки, и от этого властного стука у Майкла по спине побежали мурашки. Ее длинные седые волосы были, как обычно, стянуты тяжелым узлом на затылке, оливково-смуглую кожу покрывала сеть морщинок, особенно густо залегших в уголках глаз. Эта женщина часто щурилась на солнце и часто смеялась. Она произвела на свет четверых детей, и все они, унаследовав отцовские гены, вымахали на голову выше матери, однако ее резкий оклик по-прежнему бросал в дрожь всякого, кто вызвал ее неудовольствие или просто попался ей под ноги. На ней были удобные легкие брюки, сандалии и простая белая блуза с наброшенной на плечи вязаной кофтой.