#властный редактор (СИ) - Силаева Ольга Страница 14

Я тяжело вздохнула.

— Хорошо. Но на объятия не надейся.

Кирилл помолчал.

— Мне было очень плохо вчера, — наконец сказал он. — И всё ещё штормит сегодня. Не каждый день срывается проект и бросает женщина, на который ты хотел жениться.

Я беззвучно охнула.

Так Марина была…

— Не очень-то добр ты был в своём разговоре с невестой, — проронила я.

— Она променяла меня и мои деньги на конкурентов и их деньги. Прости, если я не горел желанием запекать с ней вместе зефирки над камином.

— Должно быть, там было очень много денег.

— Вместе с эксклюзивом было, — кивнул он. — Умножь на три-четыре романа в год и на десять лет контракта, а потом продли, и ты поймёшь, что сумма нешуточная. Мы могли бы не расставаться, я мог бы принять этот её выбор и сделать хорошую мину при плохой игре… но я не люблю, когда меня кидают, ежонок. Надеюсь, ты этой ошибки не сделаешь.

— А вот теперь ты мне угрожаешь.

Кирилл потёр лоб.

— Да. Я полная сволочь на ночь глядя, правда?

Я невольно улыбнулась.

— Ещё какая.

Он коснулся ладонью моего плеча.

— Хватит третировать зеркало. Ты сонная и красивая. Идём спать, как нормальные ненавидящие друг друга супруги.

— Всю жизнь мечтала, — вздохнула я, следуя за ним.

Я не влюблюсь в него, тихо поклялась я себе. Не влюблюсь. Ни за что и никогда.

С этой мыслью я устроилась на своей половине кровати, поджав ноги и упрямо кутаясь в край одеяла. Спиной к половинке Кирилла, разумеется. Ещё чего.

И совсем не ожидала, когда он, выключив свет, вдруг опустился на одно колено перед моим лицом.

— О чём ты мечтаешь? — негромко спросил он. — Из того, что можно купить за деньги? Хотя за деньги можно купить всё, пожалуй.

— Угу. Особенно любовь и искреннюю дружбу.

— Ты удивишься.

Я тяжело вздохнула. На мне висел чёртов кредит и отсутствие жилья, и хотя сейчас это ушло на задний план, никуда оно не делось.

— Хочу никому не быть должной, — наконец проговорила я.

— Даже мне?

— Особенно тебе.

Кирилл хмыкнул.

— Ну, допустим. А серьёзно? Никогда не мечтала о волшебнике в голубом вертолёте?

Я невольно улыбнулась.

— Пятьсот эскимо мне не съесть. Разве что вазочку мангового сорбета. Настоящего, влажного, поблёскивающего. Маленькими шариками.

— Да ты переборчивый ежонок.

— Какой уж есть.

— Но ты же была ребёнком. Разворачивала подарки под ёлкой. Ворошила упаковку, развязывала ленты. Неужели ничего не запомнилось?

Я покачала головой.

— Вообще ни разу такого не было. В детстве не было денег. А потом как-то привыкли дарить конверты… ну, или пакетик с шампунями. Со Славкой… — я запнулась, — у нас был общий бюджет. Я накопила ему на планшет, но не додумалась завернуть в коробочку или положить под ёлку. Просто подарила так.

Я сделала себе мысленную пометку для следующего романа: эпилог, героиня ждёт второго ребёнка, и они втроём с мужем и маленьким сыном разворачивают подарки. Пахнет мандаринами и бенгальскими огнями, все трое смеются, словно сошли с открытки, и жизнь продолжается.

А читатель улыбается, закрывая книгу.

— Славка, — задумчиво произнёс Кирилл. — Ты даже по-человечески его не зовёшь.

Я прикусила губу. Ну да, он был прав, стоило назвать Славой… но привыкли же!

— Ладно. — Кирилл поднялся. — С тобой всё понятно, дитя природы. Чудес ждать ты не привыкла.

— Ничего, герои не обеднеют, — огрызнулась я. — Фантазия у меня богатая.

— И что же ты им подаришь? Мочалку в коробочке? Банальный бриллиант на цепочке? Может, ключи от машины?

Изумруд, подумала я. Старую изумрудную серёжку моей прабабушки с изящной камеей. Осталась лишь одна: вторую обменяли на хлеб в те страшные годы, когда смерть от голода была реальной. Но со второй молодая женщина не смогла расстаться, и передала её дочери. А та — своей. И в итоге маленькая подвеска ляжет на шею моей героини, и скажет о любви лучше любых слов.

Я сама была почти равнодушна к украшениям: куда больше я мечтала о путешествиях. Но лицо прабабушки всплыло перед глазами, и я вдруг поняла, что эту историю я хочу рассказать. Напишу о ней завтра утром.

— Найду что, — сказала я вслух.

— Ну-ну.

Я бросила взгляд на его обнажённый торс и плечи. Интересно, что бы предложил мне в подарок Кирилл? Себя любимого, тут к гадалке не ходи.

— Тебя-то точно завалят подарками, — сонно пробормотала я, подкладывая ладонь под щёку.

Скрипнула кровать, и я ощутила жар мужского тела совсем рядом. Будто не мог и отодвинуться!

— Вряд ли, ежонок. Никто не знает, что я здесь.

— И даже не поедешь на престижную новогоднюю вечеринку в ночной клуб?

— Чтобы ты прокрастинировала всю ночь, а потом встретила бы меня покрасневшими глазами ревнивой жены?

— Просто спросила.

Матрас снова прогнулся: Кирилл устраивался удобнее.

— А ты ведь ждала подарков? — внезапно спросил он. — В детстве?

— У меня были игрушки, — коротко сказала я. — И всё остальное.

— Любимый мишка с оторванным ухом, кукла Барби, которой ты сделала ирокез, в таком духе?

Я не выдержала и ухмыльнулась, не поворачиваясь к нему.

— А у тебя, конечно же, были новые комплекты Лего каждую неделю.

— У моих детей будут, — без малейших сомнений произнёс Кирилл. — Непременно.

— Уходишь от ответа.

— Ухожу, — согласился он. — Мало приятного в том, чтобы признаваться в собственной нищете. Я был мальчиком из низов до этого маленького подмосковного рая, и меня как-то особенно не вдохновляет это вспоминать.

Я не выдержала и обернулась.

— Но у тебя ведь была мечта? У любого ребёнка есть мечта.

Кирилл закинул руки за голову и с насмешливой улыбкой покосился на меня.

— Мечтаешь пролезть ко мне в душу?

— Да я уже там, — мрачно сказала я. — На ближайшие девять дней.

— Повезло, правда?

— Не то слово.

Кирилл глубоко вздохнул.

— Я хотел электрическую железную дорогу, — произнёс он. — Немецкую. Чтобы проложить рельсы по всей комнате, запустить чёрный паровозик, почувствовать, как он жужжит в руках, как колёса щекочут ладонь, и отправить по маршруту поезд. Сначала один вагон, потом два. Переключать стрелки, отправлять вагоны на запасные пути. Играть в супермена и спасать пассажиров перед самым обрывом.

— Удивлена, что с такой фантазией ты не стал писателем.

— Я пробовал, — спокойно сказал Кирилл. — Но это не моё.

Мы помолчали, лёжа в темноте. Глядеть на Кирилла через плечо было неудобно, и я сама не заметила, как перевернулась на другой бок, лицом к нему.

Он только что открылся, рассказав мне о своей детской мечте. Даже если он использовал меня лишь для того, чтобы утереть нос своей бывшей, и ради этого готов был тратить деньги, забрасывать меня нарядами и флиртовать напропалую, в чём-то он был очень искренен. И мне хотелось, чтобы этот жест не пропал зря.

— Я в школе ездила в Англию по обмену, — произнесла я. — Повезло один раз. И я попала в дом, где у дочки были настоящие фарфоровые куклы. Я никогда раньше их не видела. Я даже не знала, что такие бывают.

Глаза Кирилла блеснули в темноте знакомым насмешливым блеском.

— Интернет, я смотрю, тебе тоже отключили.

— Не язви, а? — попросила я. — Я ведь тебя не высмеивала.

Кирилл промолчал. Кажется, с его стороны это означало высшую степень такта и понимания.

— Но никто ведь не потратит ползарплаты на куклу Барби и трёхэтажный домик к ней, — просто сказала я. — И уж тем более на это фарфоровое чудо, да ещё и коллекционное. Я сама ни за что не потратила бы. Поездка в Лондон была куда чудеснее. Мне было пятнадцать, и…

Кирилл едва заметно усмехнулся.

— Ты влюбилась.

А то, мрачно подумала я. Попробуй не влюбись, когда ты первый раз за границей, и тобой в первый раз в жизни интересуется настоящий красивый мальчик, с которым вы говорите на разных языках. И с которым вы так и не поцеловались.