Тайная любовь моего мужа - Амелия Борн Страница 14

Он даже готов был поклясться: этот костюм шил такой же горемычный папаша, как и он сам. И этот хвост – ничто иное, как акция протеста. Или крик о помощи…

Впрочем, как заметил Алексей с большой гордостью, костюм у Ольки был, пожалуй, один из лучших. Неплохо он постарался!

Как за всем этим прошло время до вечера – он в итоге даже и не понял. Осознал, что настало время ужина только тогда, когда дети явились к нему, пытавшемуся спокойно поработать хоть пять минут, и заявили:

– Мы есть хотим!

Он едва не взвыл. Но, взяв себя в руки, предложил:

– Сейчас пиццу закажем.

– Надоела уже эта пицца! – категорично заявил Артур, сложив на груди руки.

А ведь это был еще самый мирный из его отпрысков. Даром, что боксом занимался…

– Хорошо, – согласился, отодвигая в сторону ноутбук. – Сейчас тогда соберемся и поедем в ресторан…

– Не хочу никуда ехать! – закапризничала Олька.

Внезапно захотелось помолиться, хотя набожным он никогда не был. Сейчас же готов был молить всех святых, да кого угодно вообще, лишь бы Кира просто вернулась…

Она, вероятно, этим своим демаршем хотела его наказать – что ж, он хлебнул уже по полной. И пусть тратит хоть все эти чертовы деньги, но только вернется домой…

Им нужно было поговорить. Всего лишь нормально поговорить.

– Я закажу еду на дом, – ответил детям со вздохом.

И снова поймал на себе печальный взгляд.

– И схожу с тобой погулять, – пообещал Чаки с ощущением полной безвыходности из всей этой ситуации.

Черт возьми, и как только Кира со всем этим дурдомом вообще справлялась???

Глава 13

Пора было возвращаться домой.

Три блаженных дня, наполненных отдыхом, приятным общением, и просто покоем и любовью к себе, подошли к концу. А впереди был – бой. Возможно, бесконечный, возможно – скоротечный. Я этого не знала. Но была твердо уверена в одном: я сумею постоять и за себя, и за своих детей. Как бы все в итоге ни обернулось.

Когда такси подъезжало к дому, я достала из новой дорогущей сумки зеркальце и придирчиво вгляделась в отражение. Аккуратно провела рукой по слегка обновленной прическе, подкрасила губы новоприобретенной ярко-красной помадой, выглядевшей как вызов и призыв одновременно…

Чувствовала себя спокойно и уверенно, когда открывала дверь квартиры и шагала навстречу неизвестности.

Картина, которую я застала, была, пожалуй, в чем-то даже милой.

Леша сидел на ковре на коленях, сомкнув веки и уронив голову на грудь, и, судя по всему, дремал прямо в таком положении. В это же самое время Артур оттачивал на нем один из своих ударов, в ответ на что муж даже не нашел сил открыть глаза, а стоявшая позади Оля творила с волосами отца что-то невероятное – голова Леши буквально пестрела разными заколками, резинками и прочими украшениями, которые нацепляла на него дочь.

И только Кир, сидевший на кресле в углу, снова был от остальных в стороне, но именно его внимательный взгляд первым уловил мое появление.

– Мама! Мама вернулась!

Оля закричала первой, голос Артура ей вторил. Дети бросились ко мне мгновенно, и только теперь муж открыл глаза, словно выйдя из своего состояния полного бессилия.

При виде меня его взгляд загорелся. Сколько разных оттенков эмоций было в этих глазах!

В первую очередь – жадный интерес. Он осматривал меня, словно тщательно изучал каждую, даже самую мелкую, перемену во внешности. Этот взгляд опалял и обжигал, будто вознамерился тем самым растопить кусок льда в моей груди.

Но щит из холода и пустоты держался. Надежно заслонял от его молчаливого, но такого мощного воздействия.

Но вот Леша встал, вытянулся во весь рост. В глазах зажглось что-то опасное, предупреждающее. В каждом движении чувствовалась сила, почти что угроза…

Но я спокойно стояла и смотрела на него в ответ. Чего мне было бояться? Что еще он мог мне сделать после того, как уже убил внутри меня все живое?..

Отведя взгляд, я выразительно, нарочито-громко принюхалась. Из кухни тянуло чем-то паленым, горелым, тошнотворным…

– Надеюсь, вы сожгли не Чаки, – заметила насмешливо.

Заслышав свое имя, пес неожиданно выскочил из спальни, где, видимо, все это время прятался, справедливо опасаясь, что на его долю тоже перепадет безжалостной детской любви…

Он с восторгом прыгал вокруг меня, прося ласки и внимания, и я наклонилась, чтобы потрепать его по длинным ушам…

– Все, отстаньте все от мамы, – раздался рядом решительный голос. – Артур, Оля, поиграйте пока сами.

Стальные пальцы сомкнулись на моем запястье.

– Прекрасная новая шубка… любимая, – проговорил он настолько любезно, что похвала превратилась в сарказм. – Я помогу тебе ее снять.

Он спешно стащил с меня шубу, буквально швырнул ее на диванчик в прихожей…

Я только плечами пожала. Повредится эта – куплю новую. Пусть швыряется своими деньгами сколько угодно.

– Мы тебя так ждали, – добавил с улыбкой, больше похожей на оскал.

– Ждали? – переспросила с усмешкой. – Тогда, полагаю, ужин уже готов?

– А ты иди, посмотри.

Мы прошагали вместе на кухню, где царил вполне ожидаемый погром.

Сковорода с остатками чего-то горелого валялась в раковине. На плите стояла кастрюля с чем-то, примерно похожим на пюре…

Позади предупреждающе захлопнулась дверь. Я сжала зубы – момент, которого я ожидала, настал.

– Где ты была?

Вопрос прозвучал требовательно и нетерпеливо. Так, словно занимал его мысли все эти три дня.

Я повернулась к нему, выразительно приподняв одну бровь.

– Кажется, ты не понял наших новых правил, Львеночек. Нет у тебя больше права спрашивать меня о том, где я была и с кем. Ты потерял его где-то там, между ног своей непанельной девки.

– Я – твой муж, – напомнил он угрожающим тоном.

– Этот статус никак не помешал тебе свернуть в силиконовые дали.

Я ожидала, что он взбесится еще больше, но Леша только протяжно выдохнул и лицо его приняло расслабленное выражение, но вместе с тем – в глазах стояла твердая решимость.

– Мы так ни к чему не придем, Кир, – проговорил он. – Ради бога, давай спокойно все обсудим…

– Не представляю, что нам с тобой еще обсуждать, – передернула я плечами. – Я уже все тебе сказала в прошлый раз.

– А вот я – не сказал. А ты могла бы хотя бы спросить о том, почему я вообще это сделал!

– Говорить о том, что тебя не устраивало настолько, что ты решил пойти махать своей кисточкой направо и налево, надо было раньше, Львеночек. А зачем мне теперь знать, почему ты мне изменил, если ты уже это сделал? Уже меня предал?

Маска спокойствия