Х. М. Уорд - Испорченный (ЛП) Страница 14

Моя семья ненавидит меня. Я сказала Питеру, что они взбесились, когда я ушла от них, и это правда, хоть и немного смягченный вариант настоящего положения дел. Они хотели, чтобы я осталась и устроилась на работу в банк. Семья, прежде всего. Кровь гуще, чем вода, что бы это не значило. Но у меня появился шанс, и я им воспользовалась. Я поступила в колледж, дающий стипендию, на которую я могла претендовать. В итоге я получила стипендию, работу ассистента и была в состоянии обеспечивать себя. Никогда бы не подумала, что смогу. Не хочу полагаться на кого-либо. Вдвойне больней, когда они подставляют тебя. Я достаточно падала в своих глазах, чтобы понять, что никто не позаботиться обо мне лучше, чем я сама.

Возможно, я сломана. Может быть, со мной что-то не так и Милли права. Не знаю. Ты и не должен знать всего. Я поднимаю голову и смотрю вверх, слышу в голове совет Тэдвика, вспоминая его слова. Небольшой груз спадает с моих плеч. Его наследие — все студенты, которых он обучал, всё то позитивное воздействие, которое он оставил. Это его след. Интересно, каким будет мой.

Глава 7

Меня охватывает ужас, когда я подхожу к корпусу английского языка. Не хочу видеть Питера, его глаза. Не хочу слышать его, что бы он ни говорил. И клянусь, если он начнет оправдываться по поводу прошлой ночи, я сойду с ума.

Мне все-таки удается добраться до кабинетов, и я медленно иду к кабинету Тэдвика. Хотелось бы не принимать все близко к сердцу, чтобы Питер ничего не значил. Но прошлая ночь была такой потрясающей, и я думала, что между нами что-то есть. Я ошибалась. Ненавижу ошибаться.

Я бросаю книги по социологии на пустой стол для студентов. Двери офиса закрыты. Подхожу и стучу. Сердце бьется о грудную клетку, а пульс зашкаливает. Я жду, но ответа нет. Стучу снова, и чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. Чувствую, как мой желудок опускается, и я медленно поворачиваюсь.

За мной стоит Питер, и строгим взглядом смотрит на меня.

— Мы тут, — говорит он, и уходит, предполагая, что я пойду за ним. Он пересекает холл и заходит в другой кабинет. Он никем не был занят. Здесь нет книг, котов, или рамок с фотографиями. Следуя за Питером, я вхожу в офис, и он закрывает за мной дверь. Он жестом показывает мне присесть. Я сажусь на одно из кресел напротив его пустого стола. Питер обходит меня и садится за стол.

Его голубые глаза исследуют мое лицо, а я безучастно смотрю на него. Мне нужно окоченеть. Повторяю про себя, что бы он ни говорил, что бы ни произошло, не реагируй.

— Как ты? — спрашивает он. Я выгибаю бровь, словно это глупый вопрос. — Хорошо, а?

Стиснув зубы, смотрю на него.

— Достаточно любезностей, Доктор Гранц. Я хочу знать, намерены ли вы поменять младшего ассистента, или мы продолжим лгать всем и притворяться, что мы друг друга не знаем, — я остра, как засохшая роза, вся в шипах.

На мгновение у него отвисает челюсть. Он наклоняется вперед, глядя на меня, будто я не должна думать о нем плохо.

— Я не знал, что ты студентка. Я думал, ты старше. Ты казалась старше, когда подсела ко мне.

— Я не знала, что ты преподаватель, — мой взгляд скользит по его лицу, затем ниже к галстуку и идеально сидящей белой рубашке, и лишь после этого возвращается обратно. — Полагаю, ты забыл упомянуть, что ты доктор. Сделай ты это, мы бы могли избежать прошлой ночи. Я бы спросила, в какой области у тебя докторская, а ты бы мне ответил. Мы бы поняли всю проблему и разошлись разными дорогами.

— Что случилось, то случилось. Мы не можем изменить это.

Мое самообладание вот-вот покинет меня. Я так сильно стараюсь не закричать. Мой палец указывает на него, и я говорю, понизив голос:

— Не заставляй меня перелезать через этот стол, чтобы ударить тебя, потому что я так и сделаю. Не разговаривай со мной, как с ребенком, и не говори все это дерьмо, которое я и так знаю. Я задала вопрос. Что ты собираешься делать?

Пока я говорю, кончики пальцев Питера упираются друг в друга. Эти голубые глаза исследуют мое лицо в поисках чего-то. После всего, что произошло, не могу поверить, что он все еще смотрит мне в глаза. Он медленно выдыхает и опирается руками о стол.

— Ничего. Ничего не буду делать. Прошлая ночь была случайностью. Я еще здесь не работал, а ты не была моей студенткой или сотрудником.

— Технически, да, но это никого не будет волновать. Если кто-то узнает, а мы не расскажем сейчас, ты разрушишь как мою репутацию, так и свою.

— Так ты хочешь сказать Доктору Стриктленд? — он неожиданно встает и идет к двери. — Пойдем, расскажем ей, — когда его рука начинает поворачивать дверную ручку, я подпрыгиваю со своего места и блокирую дверь своим телом.

— Только посмей открыть эту дверь.

Питер возвышается надо мной и смотрит мне в лицо. Он слишком близко, но я не могу отойти.

— Ты не можешь сказать ей. Они уволят меня, а не тебя.

— Тогда, что же хочешь, чтобы я сделал, Сидни? — на секунду Питер закрывает глаза и проводит рукой по волосам. Единственный знак того, что это тоже беспокоит его. — Я хочу поступить правильно, но не хочу ранить тебя больше, чем уже сделал.

Я застываю.

— Ты не причинил мне боли, — вру я. — Это не должно стоить мне работы.

Питер молчит. Он отходит от двери. Наши плечи слегка касаются друг друга, когда он поворачивается. По телу пробегает разряд, скручивая желудок. Должно быть, он не замечает, что делает со мной. Питер садится за стол и откидывается на спинку.

Я не возвращаюсь к своему месту за стулом, поэтому он указывает ладонью, чтобы я присела.

— Скажи, Сидни. Что ты хочешь сделать?

Мои глаза мечутся между Питером и полом. Я не хочу обманывать Стриктленд, но Питер прав. Технически, мы не сделали ничего плохого, поэтому и рассказывать не о чем. Но мне становится неловко. Мой мир превращается в карточный домик. Бросить в кучку еще один секрет. Конечно. Почему бы и нет?

— Ничего, — говорю я. — Ничего не будем делать. Ничего не произошло. Это не важно, и не должно повториться, поэтому, не думаю, что мы не должны рассказывать.

Пока я говорю, глаза Питера ускользают от меня. Он смотрит на книжный шкаф позади меня, смотря насквозь, будто меня здесь нет.

— Только, если ты считаешь этот вариант наилучшим.

Я киваю. Он продолжает:

— Очень хорошо… — Питер открывает рот, будто собирается что-то добавить, но молчит. Как же я хочу, чтобы он сказал, что же я сделала не так прошлой ночью, что заставило его оттолкнуть меня. Может он сказать мне, где я облажалась? Может ли сказать, что я была разорвана на куски и собрана заново?