Табита Сузума - Запретное Страница 15

— Вы собираетесь брать еду, ребята? — хочет знать Фрэнси.

Мая смотрит на меня, и я слегка качаю головой.

— Поделим чесночный хлеб? — предлагает Фрэнси. — Я умираю, как хочу Колу.

Мая откидывается на спинку стула, пытаясь поймать официанта, и Фрэнси поворачивается ко мне:

— Ну что, с нетерпением ждёшь, когда ко всем чертям выберешься из Белмонта?

Я опускаю меню и киваю, заставляя себя улыбнуться.

— Ты такой везучий, — продолжает Фрэнси. — Всего лишь ещё девять месяцев, и ты будешь свободен от этой адской дыры.

Мая заканчивает заказывать и возвращается к односторонней беседе, которую Фрэнси пытается поддержать.

— Лочен собирается в Университетский колледж Лондона, — с гордостью объявляет она.

— Ну, нет, я-я подаю…

— Он точно поступит.

— Вот дерьмо, ты, должно быть, действительно умный! — восклицает Фрэнси.

— Так и есть, — сообщает ей Мая. — Предполагается, что у него будет четыре пятёрки.

— Черт подери!

Я вздрагиваю и ловлю взгляд Маи, умоляя её отступить. Я хочу возразить, преуменьшить всю важность, но я могу чувствовать тепло, приливающее к лицу, и слова испаряются из моей головы в тот момент, когда я вызываю их в воображении.

Мая нежно подталкивает меня:

— Фрэнси тоже не дурочка, — говорит она. — Вообще-то, она единственная, кого я знаю, кто может дотронуться языком до кончика носа.

Мы все смеёмся. Я снова дышу.

— Ты думаешь, я шучу? — бросает мне вызов Фрэнси.

— Нет…

— Он просто ведёт себя вежливо, — сообщает ей Мая. — Я думаю, ему понадобится доказательство.

Фрэнси слишком стремится угодить. Она садится прямо, вытягивает язык так далеко, как может, закручивает его вверх и касается самого кончика своего носа. Косоглазый взгляд завершает картину.

Мая радостно падает на меня, и я обнаруживаю, что сам также смеюсь. С Фрэнси всё в порядке. Пока это не длится слишком долго, думаю, я переживу.

Вдруг появляется шум у дверей. Фрэнси поворачивается на своём стуле, и я вычисляю группу учеников Белмонта по их форме.

— Эй, ребята! — кричит Фрэнси. — Сюда!

Они мчатся с грохотом, и через затуманенное зрение я узнаю пару девчонок из класса Маи, парня из группы другого года и Рафи, парня с английского. Они все приветствуют друг друга и сдвигают два стола вместе, доставляя ещё стульев.

— Уители! — восклицает Рафи в изумлении. — Какого чёрта ты здесь делаешь?

— Просто, э, моя сестра…

— Он тусуется с нами! — восклицает Фрэнси. — Это что, преступление? Он брат Маи — ты не знал?

— Да, я просто никогда не думал, что увижу его в таком месте, как это! — в его смехе нет никакой жестокости, только искреннее удивление, но теперь все смотрят на меня, и две другие девчонки разговаривают.

Мая представляется, но хотя я и слышу голоса, но больше не понимаю, о чем говорят. Эмма, которая изо всех сил с начала семестра старалась встретиться со мной, решила вовлечь меня в разговор. Их неожиданное вмешательство, когда я только начал расслабляться, вместе с тем, что они все знают меня как чудака класса, внезапно для меня оказывается слишком, и я чувствую себя словно жертва в каком-то клаустрофобном кошмаре. Их слова будто стучащие по моему черепу молотки. Я уступаю этому потоку и ощущаю, что начинаю тонуть в нем. Их рты движутся как под водой, открываясь и закрываясь, на их лицах я читаю вопросительные взгляды, большинство вопросов адресовано ко мне, но паника заглушила все мои чувства. Я не могу отделить одно предложение от другого: они все превратились в слой шума. Вдруг я отодвигаю стул и встаю, хватая сумку и пиджак. Что-то бормочу о том, что забыл в школе сотовый телефон, на прощание поднимаю руку и несусь к двери.

Сначала я иду по одной улице, потом — по другой. Я даже не уверен в том, куда направляюсь. Внезапно у меня появляется глупое чувство, что я сейчас расплачусь. Я вешаю пиджак на свою школьную сумку и, перекидывая через плечо ремень, иду так быстро, как только могу. Воздух дерет мои легкие, звуки транспорта заглушаются безумным стуком моего сердца. Позади себя я слышу звук ботинок по тротуару и инстинктивно отхожу в сторону, чтобы пропустить бегуна. Но меня за руку хватает Мая.

— Притормози, Лочи, пожалуйста… у меня действительно очень сильно колет бок…

— Мая, какого чёрта ты делаешь? Возвращайся к своим друзьям.

Она ловит меня за руку.

— Лочи, подожди…

Я останавливаюсь и резко отстраняюсь от неё, отступая назад.

— Послушай, я ценю усилие, но я бы предпочёл, чтобы ты просто оставила меня в покое, хорошо? — мой голос начинает повышаться. — Я не просил тебя о помощи, не так ли?

— Эй, эй! — она шагает ко мне, протягивая руку. — Я не пыталась ничего сделать, Лоч. Это всё была идея Фрэнси. Я пошла с ней только потому, что она сказала, что ты согласился.

Я провожу рукой по волосам.

— Господи, это была такая чертовская ошибка. Теперь я ушёл и опозорил тебя перед твоими друзьями…

— Ты спятил? — она смеётся, хватает меня за руку и раскачивает её, когда мы вновь начинаем идти. — Я рада, что ты ушёл! Ты дал мне предлог, чтобы тоже уйти.

Я проверяю часы, чувствуя себя слегка расслабленным.

— Знаешь, раз мама присматривает за детьми в этот раз, у нас есть целый свободный вечер, — я неуверенно поднимаю бровь.

Мая отбрасывает назад свои волосы, и улыбка появляется на её лице, её глаза оживлённо расширяются.

— О, ты думаешь бежать из страны?

Я улыбаюсь.

— Заманчиво… Но, может быть, нечто более похожее на просмотр фильма?

Она поворачивает лицо к небу.

— Но солнце светит. По-прежнему чувствуется, словно сейчас лето!

— Хорошо, тогда выбирай ты.

— Давай просто прогуляемся, — говорит она.

— Прогуляемся?

— Да. Давай сядем на автобус до Челси Харбор. Давай глазеть на дома богатых и знаменитых и бродить внизу у реки.

6

Мая

Пока мы идём по набережной Челси-Имбенкмент, я складываю свои пиджак и галстук и засовываю их в сумку, а тёплый вечерний бриз подталкивает к моим обнажённым бёдрам юбку. Солнце только начинает становиться оранжевым, роняя капли золота на чешуйчатую поверхность воды, похожую на кожу змеи. Это моё любимое время суток: день едва закончился, а вечер ещё не начался. Томные часы солнца растягиваются перед нами перед тем, как исчезнуть в тёмных сумерках. Высоко над нами виднеются тяжелые мосты, перегруженные движением: переполненные автобусы, нетерпеливые машины, безрассудные велосипедисты, мужчины и женщины, потеющие в костюмах и отчаянно желающие попасть домой, паромы и буксирные судна, проходящие под ними. Гравий хрустит под ногами, когда мы пересекаем огромные, пустые просторы между стеклянными офисными зданиями, проходим мимо роскошных апартаментов, которые прокладывают свой путь высоко в небо. Сейчас настолько солнечно, что мир кажется чистым от света, белоснежным. Я кидаю Лочену свою сумку, перехожу на бег, подскакиваю, подпрыгиваю и делаю колесо; зернистая дорога ощущается грубой под моими ладонями. Солнце на мгновение исчезает, и мы погружаемся в холодную синюю тень, когда проходим под мостом; звук наших шагов внезапно увеличиваются, отражаясь от гладкой поверхности подпорок, распугивая голубей и заставляя их взлететь. В нескольких шагах слева от меня, сохраняя безопасное расстояние для моих выкрутасов, шагает вперед Лочен, держа руки в карманах, рукава его рубашки закатаны до локтей. Тонкие линии вен видны на его висках, и синие круги под глазами придают ему призрачный вид. Он смотрит на меня своими яркими зелёными глазами и одаривает одной из своих фирменных кривых улыбок. Я улыбаюсь и делаю очередное колесо, и Лочен слегка удивленно увеличивает свой шаг, чтобы идти со мной вровень. Но когда он отводит взгляд в сторону, его улыбка исчезает, и вновь начинается покусывание губ. Несмотря на то, что он находится рядом со мной, я чувствую, что между нами непреодолимое расстояние. Даже когда он смотрит на меня, я чувствую, что он почти не видит меня, его мысли находятся в каком-то другом месте, вне досягаемости. Я теряю равновесие, выходя из переднего поворота, и падаю на него, почти с облегчением чувствуя, что он жив и надёжен. Он издаёт короткий смешок и ставит меня на ноги, но быстро возвращается к обкусыванию губ, его зубы бередят рану. Когда мы были маленькими, я могла сделать что-то глупое и разрушить заклинание, вытащить его из кокона, но теперь всё сложнее. Я знаю, что есть вещи, о которых он не рассказывает мне. То, что у него на уме.