Вера Иванова - Как склеить разбитое сердце? Страница 15

Дождь вдруг усилился — или это опять слезы? А я поняла, что все еще скучаю по Петюне и пока совсем не готова к резким переменам в своей жизни.

Каринку, похоже, одолели те же мысли, потому что она резко остановилась и спросила:

— А если бы он сейчас появился здесь и встал на колени, что бы ты сделала? Простила бы?

— Ага! — хлюпнула я носом. — Я бы ему все простила, все-все!

— И даже фотомодель с ногами до подбородка?

— И даже ее!

— И я бы тоже… Интересно, что парни сейчас делают…

— Дрыхнут, что же еще.

— Или заливают горе в каком-нибудь баре!

— С теми самыми девицами…

— Вот-вот! В тепле, в чистоте, с музыкой… А мы тут из-за них!

Злость придала сил, и мы чуть не бегом бросились за псом. А тот, рассекая дождь, стрелой летел вперед, словно и вправду знал, куда бежать!

И чудо произошло. Когда, изнемогая от невероятной гонки, мы готовы были повалиться прямо в грязь, впереди показались огни.

— Там жилье! Люди! — путаясь в длинном плаще, Вовик с новой силой рванулся к спасению. — Я вижу дом! — послышался впереди его голос. — Ого! Какой огромный! Похож на корабль!

Мы поспешили за мальчишкой, выбрались из леса и замерли, не поверив своим глазам. Перед нами расстилалась освещенная цепочкой разноцветных фонарей огромная поляна с белеющим двухэтажным, причудливо вытянутым зданием, действительно напоминавшим белоснежный морской лайнер. В одном из окон первого этажа тускло мерцал синеватый свет — дом обитаем!

— Я же говорил, говорил! — Вовик возбужденно прыгал вокруг нас, размахивая руками. — Давайте за мной! Я вас выведу!

Собачий лай раздавался с противоположной стороны здания — наверное, именно там был вход, но вместо того, чтобы обойти лужайку вдоль леса, мы ринулись напрямик. И напрасно. Идеально ровная поверхность поляны была обманчивой: в траве прятались рытвины и борозды, а лужи из-за дождя превратились в настоящее болото. Ноги увязали в грязи и отяжелели так, что идти стало совершенно невозможно. К тому же висящая у меня на шее видеокамера тянула к земле, не давая поднять голову, а Каринке мешала гитара. Лишь легкий маленький Вовик, подобрав полы полиэтиленового плаща, скакал по кочкам, как неутомимый заяц из рекламы батареек «Энерджайзер». Умчавшись далеко вперед, парнишка вскоре оказался у здания.

— Ну, где вы там? Чего плететесь? — заорал он и, не дожидаясь нас, побежал вдоль стены.

Когда мы продрались наконец сквозь изгородь из колючих кустиков и достигли асфальтированной дорожки, огибающей дом, братишка уже исчез за поворотом. Держась за стенку и едва переставляя заляпанные грязью ноги, мы двинулись следом. Чертово здание оказалось гораздо больше, чем выглядело издалека, — мы шли и шли, а торца все не было, и через некоторое время я начала думать, что эта постройка — мираж, ловушка, предназначенная для заманивания и запутывания путников.

Казалось, что мы уже не один раз обошли этот дом, когда нашему взору открылось внушительное мраморное крыльцо, ведущее к галерее широких стеклянных дверей, перед которыми, безуспешно пытаясь разглядеть что-либо в кромешной темноте внутри, топтались пес и Вовик. Первый громко лаял, второй орал:

— Откройте! Есть кто-нибудь? Откройте!

С упавшим сердцем я поняла, что полоса неудач продолжается. В здании никого нет! В лучшем случае нам придется ночевать прямо на крыльце, в худшем — в лесу. Я бессильно опустилась на ступеньки, сняла с шеи ставшую невероятно тяжелой видеокамеру и уже готова была улечься на мраморные плиты, как вдруг в глубине раздался недовольный мужской голос:

— Где тебя черти носили! Открываю, открываю!

03.00

Двери негостеприимного жилища вдруг как по волшебству разъехались, приглашая войти, и мы незамедлительно этим воспользовались. Створки тут же мягко сомкнулись, и, постояв несколько секунд, мы двинулись вперед. Пес куда-то умчался, а нам некоторое время пришлось брести в абсолютной темноте, держась за стенки. Еще несколько шагов — и мы очутились посреди огромного темного зала, освещенного тусклым аварийным фонарем. Стены и потолок сливались вдали в какую-то темную массу, было неуютно и страшно, но здесь, по крайней мере, не было дождя и ветра. Переход из одной реальности в другую оказался таким неожиданным, что мы вдруг застыли как вкопанные, ощущая себя путниками в дремучей тайге, забредшими в Диснейленд. А может, так оно и было? Все вокруг казалось искусственным, как декорации для съемок фантастического фильма. Лишь через некоторое время мы двинулись дальше — шаги были неслышными из-за мягкого, поглощавшего шум покрытия.

— Куда это нас занесло? — я почувствовала, что Каринка дрожит. Интересно, это от холода или от страха? — В мавзолей, что ли? Или в музей?

— Скорее, в детский лагерь. Очень уж много пространства! — прошептала я. У меня у самой озноб начался, наверное, от нервного напряжения — бывает, оно приходит к человеку уже тогда, когда главная опасность позади.

— А мне тут нравится! — воскликнул Вовик, восторженно оглядываясь. У этого мальца зубы не стучали совсем — как будто он не искупался в озере, не брел бог знает сколько времени под проливным дождем! Полиэтиленовый плащ волочился за ним, оставляя на полу мокрую дорожку. Я оглянулась — за нами с Каринкой тоже тянулась цепочка грязных следов. Вот ужас-то! А вдруг мы попали на какой-то секретный объект в духе Джеймса Бонда? Тогда нас элементарно вычислят по следам! И я вцепилась в Каринку, как клещ…

— А это все на самом деле не сон? — на всякий случай поинтересовался Вовик.

— Который снится всем троим? — просипела Каринка.

Тот, кто открыл нам дверь — очевидно, сторож этого заведения, — не торопился нас встречать. Пес тоже куда-то пропал — похоже, место было ему знакомо, он явно чувствовал себя как дома.

— Поесть бы чего-нибудь, — вздохнул Вовик, оглядываясь.

Словно в ответ на его слова перед нами возникла овчарка. В зубах она держала полуобглоданную курицу-гриль, от одного вида которой я поняла, что вот-вот грохнусь в обморок уже не от нервного напряжения, а от голода. Увидев нас, пес остановился и сел, положив остатки курицы перед собой.

— Он принес нам поесть! — обрадовался Вовик, бросаясь к курице.

— Не вздумай! — Каринка поставила гитару, метнулась к брату и вцепилась в плащ. — Нельзя! Это же грязь, микробы! Тебя и так уже тошнило!

— Я хочу есть! — Вовик вырывался, тянулся к курице.

Между братом и сестрой завязалась нешуточная потасовка. Пес сидел рядом и, удивленно наклонив голову, наблюдал, как мой плащ превращается в клочья, а ошметки несчастной курицы разлетаются по всему коридору.