Джанет Дейли - Соперники Страница 15

Однако Флейм не отступала.

– Почему?

– Потому что мы обещали там быть, и мы там будем.

– Рик, но ведь это всего лишь благотворительный бал. За последние шесть месяцев мы посетили несколько сот подобных светских раутов. Я от них устала. А ты, неужели нет? – Она нахмурилась.

– Устал, не устал – не важно, – резко ответил он, затягивая галстук. – Эти приемы имеют для меня большое значение. Я думал, ты это понимаешь.

Флейм покоробил его тон, ее так и подмывало спросить – неужели все это важнее, чем провести время с ней, но, сдержавшись, она отвернулась и с притворным равнодушием пожала плечами.

– Тогда иди один. Я останусь дома.

– Не будь смешной, Флейм, – рявкнул он. – Ты ведь Морган. И должна там быть.

Ты – Морган. Сколько раз она от него это слышала? Она потеряла счет, но сейчас эти слова больно задели. И она дала волю ярости.

– Моя фамилия Беннет. Или ты забыл эту маленькую деталь?

Он виновато покраснел.

– Ты же знаешь, что я имею в виду.

– Нет. – Она резко мотнула головой. – Похоже, не знаю. Почему бы тебе не объяснить мне, что я для тебя такое? Твоя жена? Любимая женщина? Соратница? Или… визитная карточка? – гневно крикнула она, вдруг припомнив, что Рик в последнее время постоянно умудрялся ввернуть ее девичью фамилию в бесчисленных, даже самых пустых светских разговорах. Она поняла, что он был лучше ее осведомлен об истории ее семьи.

Их размолвка вылилась в шумную ссору, оскорбления и упреки сыпались с обеих сторон. В конце концов Рик хлопнул дверью, и в течение последующих нескольких дней они разговаривали друг с другом сквозь зубы. Потом они помирились, но их отношения уже никогда не были прежними.

Одна неделя сменяла другую, и постепенно Флейм пришла к выводу, что во время той ссоры бессознательно попала в точку. Если Рик и любил ее, то лишь за то, что она служила входным билетом в мир, который иначе оставался бы для него закрытым. Ее самое он не любил. Никогда. Спустя два месяца она подала на развод.

Замужество оставило шрамы, но и придало мудрости. Она получила ценный урок, который впоследствии частенько выручал ее в затруднительных ситуациях. В течение всех этих лет она то и дело убеждалась, что мало кто ищет ее общества бескорыстно.

Некоторые, вроде Рика, хотели бы использовать ее как средство достижения власти и престижа. Иные – откровенные светские честолюбцы. Третьих привлекает ее красота, и им льстит иметь Флейм рядом с собой как символ их возможностей. А для таких, как Мальком Пауэлл, она – вечно вожделенная цель, постоянно осаждаемая крепость, которая никак не хочет сдаваться. Она быстро вычеркивала из своей жизни всех этих людей – как только разгадывала их мотивы, что было гораздо проще, чем большинство из них думало.

В результате круг ее друзей был чрезвычайно узок. А истинным другом она считала одного только Эллери. Ему ничего от нее не было нужно, и он ни разу не воспользовался их дружбой к своей выгоде. Напротив, Эллери постоянно отдавал – знания, ум, время, свое общество.

Флейм медленно закрыла альбом и крепко прижала его к себе. Извечная потребность любить и быть любимой по-прежнему оставалась неудовлетворенной, но надо было глубоко ее прятать.

Друзья, прелестный дом, потрясающий гардероб и, безусловно, удавшаяся карьера не могли заполнить пустоту. Они мало значили, если рядом не было человека, с которым их можно было бы разделить. Но с кем?

Внезапно в голове мелькнул образ Ченса Стюарта. Она вновь увидала перед собой плутоватый блеск синих глаз, чуть порочное очарование кривой улыбки и ощутила исходившую от него силу, казавшуюся столь естественной. Она улыбнулась, признавшись себе в том, что он произвел на нее вполне определенное впечатление, и задалась вопросом: увидит ли она его когда-нибудь еще или он забыл о своих словах уже через несколько минут. Скорее всего.

Флейм со вздохом убрала альбом обратно в шкаф, проведя пальцами по его потертому кожаному переплету, когда она повернулась, ее взгляд упал на стул. Этот поток воспоминаний был вызван странным визитом Хэтти Морган и ее разговорами о семейных корнях. Странно, сколь о многом напомнила ей незнакомая женщина.

5

Гордый небоскреб «Стюарт-Тауэр» – из стекла и черного мрамора – высился на небосклоне многонациональной Талсы, являясь важным штрихом в колорите городской панорамы. На нем, как и на любой вещи, принадлежащей Ченсу Стюарту, красовалась его золотая монограмма. Многие не раз предлагали, причем отнюдь не в шутку, перечеркнуть завиток буквы двумя вертикальными полосками, обратив его в обозначение доллара, так как, по всеобщему убеждению, фамилия Стюарт и слово «деньги» были синонимами.

Когда серебристый «ягуар» въехал в ворота подземного гаража, молодцеватый парень, дежуривший в будке, подтянулся, козырнул водителю и проводил автомобиль взглядом, полным вожделения и зависти. «Ягуар» мягко затормозил под табличкой с надписью «Забронировано. Ч. Стюарт».

Выйдя из машины, Ченс направился к частному лифту. Лифт останавливался только на двадцатом этаже, где работали служащие «Стюарт корпорейшн».

Двери лифта, бесшумно вознесшегося на последний этаж, открылись в кабинете Молли. Таким образом Ченс мог миновать приемную и множество кабинетов различных отделов компании. Молли, как всегда, уже сидела за столом, охраняя вход в его кабинет, ее полные щеки округлились в приветственной улыбке.

– Доброе утро, Молли. Мэтт Сойер еще не появился? – спросил он, сразу направляясь к себе.

– Пока нет.

– Сразу же проводите его ко мне. – Ченс открыл дверь и остановился. – И сообщите Сэму, что я здесь.

– Сообщу немедленно. – Она потянулась к селектору.

Ченс, не дожидаясь, шагнул к себе в кабинет, механически закрыл за собой дверь и по светлому паркетному полу прошел к стоявшему в углу столу. Он быстро взглянул на большую стопку писем и записей с телефонными сообщениями на гранитной столешнице.

Отвернувшись, он подошел к стене из дымчатого стекла – противоположная стена в этой огромной комнате была сделана из того же материала.

Из его углового кабинета открывался вид на здания в стиле «арт-деко», чрезвычайно популярном в тридцатые годы. Когда-то здесь размещались конторы таких нефтяных магнатов, как Уэйт Филипс, Билл Синклер и Дж. Поль Гетти. Затем его взгляд скользнул вдаль, на округлые холмы зеленых просторов Оклахомы.

У многих вызвало недоумение его решение разместить свою штаб-квартиру в Талсе, ведь он мог легко обосноваться в Далласе или Денвере – если уж выбирать крупный город. Мало кто знал о той слабости, которую он питал к Талсе.

Она прошла долгий путь – от скромного поселения животноводов, пятном расползшегося вдоль пыльной дороги, до бурных безумных дней нефтяного бума. Сейчас все грубые углы сгладились. Талса стояла, изысканная и элегантная, с алебастровыми контурами небоскребов – технократический город в технократическом мире. У них с Талсой было много общего. Не то, чтобы юноша вернулся в родной городишко после того, как преуспел – нет, здесь присутствовало гораздо большее.