Наталья Калинина - Девушка моего шефа Страница 15

— Хуже не придумаешь. Какого черта меня занесло на этот треклятый остров?

Я повернулся спиной к бармену — мне показалось, у бедняги глаза полезли на лоб, когда он услышал, на каком тарабарском языке говорит белый мужчина вполне респектабельного для этих мест вида.

— В Москве собачий холод. У меня отключили горячую воду.

— Завидую. Здесь из всех кранов хлещет крутой кипяток. Послушай, у тебя нет никаких новостей для меня?

— Ты имеешь в виду Льва?

— И его тоже. Не в последнюю очередь.

— Он собирается баллотироваться в Думу. По одномандатному округу. Прочитал об этом в газете.

— Как ты думаешь, он из тех, что сечет повинную голову?

Мне показалось, Анатолий поперхнулся. Однако в следующую секунду его голос звучал как обычно.

— Ты в своем уме? Кстати, как там Полина?

— Скучает по московским тараканам и запаху привокзальных туалетов… Но скорее всего я вернусь один.

— Ни в коем случае не делай этого. — У Анатолия был слишком категоричный тон. — Уж если возвращаться, то только вдвоем.

— Ты хочешь сказать, что две головы без суда отсечь труднее, чем одну?

— В каком-то роде да, — промямлил Анатолий.

— Похоже, у вам там произошел переворот. Итак, произнесешь напутственное слово?

— Последнее время я часто о тебе думаю. Мне кажется, ты поступил опрометчиво.

— Но ведь ты сам вывел меня на тропу войны и дал в руки лук и отравленные стрелы.

Анатолий деланно рассмеялся.

— Хватит трепаться. Оставь деньги на обратные билеты.

— Не волнуйся за меня. Лучше скажи: почему у него всегда выходит так, как он того хочет?

В трубке послышался вздох, потом я услышал:

— Не знаю. Но это на самом деле так. Позвони, когда вернешься. Обсудим за рюмкой чая, как жить дальше.

Я неопределенно хмыкнул и повесил трубку. Через минуту позвонил оператор и сообщил, что я задолжал государственному департаменту связи двадцать семь долларов. О чем меня уведомил хозяин заведения.

— Тебе не нужен помощник, Джо? — спросил я, кладя на прилавок стодолларовую банкноту.

— У меня нет сдачи, мистер. Если вам не трудно, разменяйте в магазине напротив.

— А если я сделаю ноги?

Бармен выставил на мое обозрение все шестьдесят четыре белоснежных зуба.

— Вы не похожи на вора, мистер.

— То есть?

— У вас совсем другое выражение лица.

— Ошибаешься, дружище. Я самый настоящий вор. Я звоню в Москву из каждого бара по пути, но еще не заплатил ни цента за разговоры. Да у меня и нет ничего, кроме этих ста долларов.

— Скажите Бернис, что вы от Стива-Кокосовая Мякоть. С чужих она берет полпроцента от суммы.

Я вернулся через пятнадцать минут, двенадцать из которых провел в камнях на берегу океана. Бармен даже не обернулся от раковины, когда я положил на прилавок кучу мятых бумажек.

— Во мне что-то испортилось. Вероятно от жары. Сегодня ужасно жаркий день.

Бармен не спеша спрятал деньги в жестяную коробку из-под бисквитов и засунул ее под прилавок. Потом поставил передо мной запотевшую от холода бутылочку с пивом.

— Пейте, мистер. Сегодня воистину жаркий день.

— Спасибо. А теперь угощаю я. Две больших «Баварии».

— В жару вредно много пить, мистер.

Бармен даже и не подумал исполнить мой приказ.

— Раз ты такой умный, скажи: почему мне не везет в любви?

— Вы слишком многого хотите от нее, мистер…

— Баунти.[1] Для своих, вроде тебя, я просто Шоколадка с кокосовой начинкой.

Бармен оценил мой юмор. Кончив смеяться, покачал головой.

— Это вам и мешает быть везунчиком, мистер.

— Что? — изобразил я полнейшее непонимание.

— Ваша ирония, мистер. Она как ржавчина. Она и вашу душу разъедает. Женщины — они любят, когда с ними серьезно.

— Я самый серьезный человек на свете, мистер Кокосовая Мякоть. Я бы даже сказал — трагический герой.

— Я это понял, мистер. А вот они вряд ли. Но трагедии им тоже не нужны.

— А что им нужно, Джо?

— Чтоб было всего в меру. Как в салате из тропических фруктов — немного папайи, несколько ломтиков ананаса, кубики банана, кружочки гуавы. Попробуй переложи того же ананаса — и все испортишь. Не надо портить себе самому жизнь, мистер.

— Я все понял, Джо. Спасибо за глупый совет. — Я встал и протянул ему руку. — Ты уверен, что тебе не нужен помощник?

— Нет, мистер Помоги Тебе Бог. — Он пошарил рукой под прилавком и протянул мне визитку с помятыми уголками. — Когда вернетесь в Москву, напишите мне письмо или открытку.

— Вот уж не думал, что ты, Джо, сентиментален.

Он снисходительно похлопал меня по плечу.

— А вот я так и знал, что вы наивны, как маленький ребенок. В вашу иронию вы прячетесь, как моллюск в раковину. Почему вы думаете, что вас все должны любить или наоборот ненавидеть?

— Да ты настоящий профессор психиатрии. Ладно, сдаюсь. Зачем тебе мое письмо?

— У меня сто двадцать три корреспондента во всех точках земного шара. Вы будете сто двадцать четвертым. К тому же Россия — удивительная страна. Акулий Плавник лопнет от зависти, когда узнает, что у меня есть марка с почтовым штемпелем России. Всего два слова, мистер, и ваша подпись.

Я пожал плечами.

— Я думал, марки собирают только дети. Что-то я не пойму тебя, Джо.

— И не надо. Мы и не должны понимать друг друга. Потому что Бог создал нас всех разными. Из этого, мистер, не надо делать трагедии.

Я молча направился к двери.

— Мистер Баунти! — окликнул он меня. — Погодите минутку!

Я слышал за своей спиной его шаги. Я смотрел в океанскую даль и размышлял над последней фразой этого бармена-философа.

На самом деле, зачем делать из собственной жизни трагедию? А что если попробовать сменить жанр?

Он положил руку мне на плечо. Я обернулся.

— Вы здесь не приживетесь. — У него были серьезные и даже печальные глаза. — Я вам очень не советую здесь оставаться.

— А я и не собираюсь, Джо. Откуда ты это взял? Не забывай заглядывать в свой почтовый ящик.

На даме было платье цвета вареного омара, ее тяжелые веки напоминали мякоть перезревшей папайи. Мне захотелось положить ей голову на грудь и всхлипнуть. Я взял в баре два кофейных рома и сел рядом с ней на диван.

— Меня зовут Дик, — сказал я, с трудом ворочая тяжелым языком. — Тебе нравится имя Дик?

Дама окинула меня оценивающим взглядом. Кажется, я успешно прошел тест на сексапильность — ее губы расплылись в широкой улыбке.

— Давада. Можешь называть меня Ди. Я тоже буду звать тебя Ди.

Мы чокнулись стаканами с ромом и выпили за нашу взаимную любовь.