Лорен Вайсбергер - Прошлой ночью в «Шато Мармон» Страница 15

— Спокойно! Она тебя боится больше, чем ты ее. — Нола отмахнулась от крысы, сверкнув броским, «вечерним» кольцом.

Брук поспешила перейти улицу: дома с четными номерами очень кстати находились на противоположной стороне.

— Тебе легко говорить — ты можешь проткнуть ее насквозь одним ударом каблука, а я беззащитна в этих сваливающихся ботфортах!

Нола, смеясь, грациозно посеменила за Брук.

— По-моему, нам сюда, — сказала она, указывая на единственный дом, который не казался заброшенным.

По короткой лестнице они спустились к глухой, без стекол, двери в подвал. Джулиан объяснял, что презентации такого рода не проводятся в каком-то раз и навсегда выбранном месте; музыкальный шоубиз всегда подыскивает трендовый клуб или галерею, чтобы вызвать слухи и обеспечить рекламу, и все равно Брук ожидала увидеть подобие паба «У Джо». А это что? Ни очереди на улице, ни объявления о вечернем выступлении над входом. Не было даже недовольной девицы с клипбордом, требующей, чтобы все отступили назад, не напирали и ожидали приглашения.

Брук не могла избавиться от некоторой тревоги, пока не потянула на себя тяжелую, как в склепе, дверь, очутившись в теплом коконе полутьмы, приглушенного смеха и отчетливого, хотя и слабого, запаха марихуаны. Зал был размером с большую гостиную, а стены, диваны и даже барная стойка в углу были обтянуты ворсистым бордовым бархатом. Единственная лампа, водруженная на пианино, мягко освещала пустой круглый табурет. Сотни крошечных огоньков свечей множились, отражаясь в зеркальных столешницах и потолке, создавая неожиданно чувственную обстановку в стиле восьмидесятых.

Собравшиеся выглядели так, словно их неожиданно выдернули с коктейльной вечеринки у бассейна в Санта-Барбаре и чудесным образом перенесли в Нью-Йорк. Человек пятьдесят, в основном все молодые и красивые, расхаживали по зальчику, потягивая напитки со льдом из низких бокалов и выпуская клубы сигаретного дыма длинными томными струями. Почти все мужчины были в джинсах, а те немногие, кто не успел сменить строгие костюмы, сняли галстуки и расстегнули воротнички рубашек. Из женщин почти никто не надел шпильки и маленькие коктейльные платья, ставшие своеобразной манхэттенской униформой; все пришли в туниках с красивым рисунком, звенящих серьгах с подвесками и джинсах настолько облегающих, что Брук с трудом удержалась от желания немедленно снять и спрятать свое черное платье-свитер. Некоторые повязали хипповые хайратники, распустив роскошные волосы до самой талии. Никто не выглядел скованным или напряженным, как бывает на Манхэттене, отчего волнение Брук мгновенно усилилось. Такой обстановки и такой публики на выступлениях Джулиана еще не было. Кто эти люди, и почему все до единого выглядят в тысячу раз лучше, чем она?

— Выдыхай, выдыхай, — шепнула Нола ей на ухо.

— Если уж я нервничаю, каково Джулиану?

— Не нагнетай. Пошли, возьмем себе чего-нибудь выпить. — Нола отбросила назад светлую прядь и протянула руку, но не успели они сделать и шага, как Брук услышала знакомый голос.

— Красное, белое или что-то покрепче? — спросил Трент, возникая рядом как по волшебству. Он был одним из немногих гостей, одетых в костюмы, и, казалось, ощущал неловкость, впервые за много дней выбравшись из больничных стен.

— Привет! — обняла его Брук. — Нолу ты, конечно, помнишь?

— Еще бы, — улыбнулся Трент, целуя Нолу в щеку. Что-то в его тоне говорило: «Конечно, я тебя помню, ты же ушла тогда с моим другом, и парень еще Долго был под впечатлением от твоей изобретательности в постели, — но он был слишком скромен, чтобы шутить на эту тему даже спустя несколько лет.

Впрочем, Нола излишней скромностью не страдала.

— Как там Лиэм? Так классно с ним было! — сказала она, широко улыбаясь. — Очень, очень классно.

Они с Трентом многозначительно переглянулись и засмеялись.

— Так, ладно, Трент, поздравляю с помолвкой, — вмешалась Брук. — Когда познакомишь с невестой? — Она не решилась произнести имя Ферн, боясь рассмеяться. Ну кто догадался назвать девочку Папоротником[10]?

— Мы почти никуда не ходим вместе, кроме работы. Видимо, вы встретитесь только на нашей свадьбе.

Бармен помахал Тренту, который вопросительно повернулся к девушкам.

— Красное, — сказали они хором и стали смотреть, как бармен наливает три бокала калифорнийского каберне. Трент галантно подал бокалы дамам, осушил свой двумя жадными глотками и робко обратился к Брук:

— Я мало тусуюсь.

Нола извинилась и отправилась кружить по залу.

Брук улыбнулась Тренту:

— Расскажи же о ней. Когда свадьба?

— Да что рассказывать… Ферн из Теннесси, семья очень большая, праздновать будем в доме ее родителей. Свадьба в феврале.

— О, да у вас все на мази? Ну что ж, поздравляю!

— Пожениться — единственный способ видеться где-нибудь, кроме больницы.

— Значит, семья из двух гастроэнтерологов?

— Ну да, получается, так. Но меня больше интересует обследование и диагностика — ты не представляешь, какое оборудование сейчас делают! — а Ферн привлекают патологии брюшной полости и болезнь Крона. — Трент замолчал на секунду, размышляя над сказанным, и расплылся в улыбке: — Отличная девушка. Вот увидишь, вы поладите.

— Привет, старина! — Подошедший Джулиан хлопнул Трента по спине. — Конечно, поладим, она же будет твоей женой. С ума сойти! — Джулиан подался вперед и страстно поцеловал Брук в губы. Она ощутила приятнейший вкус, вроде мятного шоколада. Когда муж оказался рядом, ей сразу стало спокойнее.

Трент засмеялся;

— С ума сойти, что мой кузен свободной профессии женат уже пять лет! Это тоже неслабо.

В такие вечера Брук особенно, гордилась, что она — жена Джулиана. Он был в своем привычном образе, не изменившемся за несколько лет: белая футболка, джинсы «Ливайс» и вязаная шапчонка. Самый заурядный вид, но для Брук не было ничего сексуальнее. Шапочка была фирменной фишкой Джулиана, самой специфической и узнаваемой чертой его сценического облика, но Брук знала: дело не только в этом. В прошлом году Джулиан жутко расстроился, заметив маленькую плешь на макушке, где волосы давно начали редеть. Брук уверяла мужа — это практически незаметно, но тот ничего не желал слушать. Строго говоря, за шесть лет лысинка действительно увеличилась, но Брук не желала этого признавать.

Никто, видя соблазнительные темные кудри, выбивавшиеся из-под шапочки, не подозревал, что Джулиан прикрывает лысеющую маковку, а в глазах Брук это лишь добавляло мужу привлекательности, делая его немного беззащитным и уязвимым. Она втайне гордилась, что единственная видит Джулиана без шапки, когда дома он стягивает ее и встряхивает кудрями. Скажи Брук кто-нибудь раньше, что в этом она будет видеть нечто сексуальное, она только посмеялась бы, а между тем так вышло.